— Расскажи мне больше о себе, — шепчу я, нарушая тишину.

— Что ты хочешь знать?

— Все.

Это правда. Чем больше я нахожусь рядом с ним, тем больше жажду узнать его. Я хочу знать хорошее, плохое и все, что между этим. Я хочу всего его.

— Начни со своей работы. Что заставило тебя выбрать такое занятие?

— Мой отец. — В его ответе слышится нотка уважения и восхищения. — В армии он был снайпером. Самым лучшим. Он научил нас стрелять всего спустя несколько дней после того, как мы стали с ним жить, и в тот момент, когда он вложил оружие мне в руки. — Он делает многозначительную паузу, качая головой. — Нет слов, описать это. Словно все, чего мне не хватало, просто встало на свои места.

Глубокая эмоция, стоящая за этим ответом, наполняет комнату знанием, которое только еще больше интригует.

— Дело было не только в том, чтобы научиться стрелять. Речь шла о том, чтобы защитить себя и друг друга. Держа оружие в руках, зная, что у нас есть возможность отнять жизнь, мы вернули себе нашу силу. Мы перестали быть уязвимыми.

Острая боль проникает в сердце при мысли о том, что он или его братья когда-то были уязвимы.

— Так почему же вы остановились? — спрашиваю я, вспоминая слова, сказанные им прошлой ночью на крыльце.

— Джастис не хочет оставлять Райан и Ханну, что вполне понятно, особенно учитывая, что на подходе еще один ребенок. А если остается один из нас — остаемся мы все. Таков уговор, который мы заключили давным-давно. Мы трое держимся вместе, несмотря ни на что.

Признание напоминает о связи, что они все разделяют, вызывая воспоминание о сегодняшней встрече с брюнеткой в закусочной.

Она кажется немного невинной для вас с Ноксом.

Я не имела права испытывать смущение и ревность, накатившие на меня в тот момент, но, похоже, ничего не могла с этим поделать.

Возможно, потому, что за тот короткий миг, пока мы с Брэкстеном, держась за руки, направились в тот бутик, я чувствовала себя нормальной. Обычной девушкой, гуляющей с парнем, который, может быть, только может быть, чувствовал ту же связь, что и я. Это давало мне надежду, что он увидел во мне больше, чем просто потерянную, избитую девушку. Эти мечты стерло появление брюнетки. Она являла собой все, чем не являюсь я, и эта жесткая пощечина, в которой я нуждалась, вернула меня к реальности.

Пока я не услышала... Было ничье — стало мое…

Эти несколько слов заставили меня снова провалиться в кроличью нору, заблудиться в Стране Чудес, которая привела меня к этому мужчине. В стране, где я не возражала бы прожить до конца своих дней.

— Возможно, мы больше не уезжаем на миссии, но по-прежнему выполняем свою часть работы, — продолжает Брэкстен, возвращая меня к разговору. — Вместо того, чтобы уничтожать врага, мы создаем те самые машины, которые их уничтожают.

Требуется всего мгновение, чтобы осознание дошло до меня.

— Вы создаете оружие?

— Да, и некоторое из них довольно крутое, — в его голосе ясно слышится гордость. — Как бы сильно я ни скучал по стрельбе, эта работа стоит на втором месте. Также хорошо чаще бывать дома. Отец не становится моложе и нуждается в нашей помощи здесь, хотя никогда этого не признает. Старик — упрямый засранец.

Не сомневаюсь, что Тэтчер так же счастлив видеть своих сыновей дома. Любовь, которую они все испытывают друг к другу, ощутима.

— Думаю, замечательно, что вы все есть друг у друга. — Невозможно заглушить зависть в моем голосе, она сквозит в каждом слове.

— Мы тоже есть у тебя, Алиса.

Как бы мне ни хотелось, чтобы это было правдой, это его семья, и я понятия не имею, кто мои родственники. И после приснившегося кошмара, я не уверена, что хочу их знать.

— Было бы ужасно, если бы я ничего не вспомнила? — вопрос разносится по темной комнате прерывистым шепотом. — Брэкстен, я не хочу вспоминать, что со мной случилось.

Он обнимает меня крепче, укутывая в защитное одеяло.

— Нет, это не было бы ужасно. Тебе не нужно ничего вспоминать, если ты этого не хочешь, потому что правда заключается в том, что твое прошлое не имеет значения. Только ты. Здесь и сейчас. Вот, что важно, и я обещаю, что с этого момента ты больше не познаешь страха или боли. Здесь, со мной, ты всегда будешь в безопасности.

Убежденность в его обещании глубоко укореняется в моей душе, определяя не только мою судьбу, но и монстра, который продолжает скрываться, угрожая все это разрушить.

Алиса

От мирного сна меня пробуждает щебетание птиц. Открыв глаза, вижу, как лучи утреннего солнца пробиваются сквозь жалюзи.

Мне не требуется много времени, чтобы понять, что тепло, окутывавшее меня всю ночь, исчезло.

Потревоженные воспоминания вызывают навязчивый кошмар, который, как я знаю в глубине души, был моей реальностью. А еще призрачное ощущение сильных объятий Брэкстена, окружавших меня на протяжении всего этого.

Объятий, в которых я проспала всю ночь.

Мне никогда не забыть, как его мозолистые пальцы осушали мои слезы, а приглушенный голос развеивал страхи. Это, безусловно, лучшее воспоминание, которое осталось у меня с тех пор, как я очнулась в той больнице, и, несмотря на затаившуюся опасность, оно наполняет меня чувством надежды в завтрашнем дне.

Откинув одеяло, поднимаюсь с кровати, замечая, что скованности в теле теперь почти нет. Прохладный деревянный пол обжигает подушечки пальцев, когда я на цыпочках иду в ванную, чтобы принять душ. Я настолько погружена в свою эйфорию, что не осознаю, что там уже кто-то есть. Пока не открываю дверь.

Резко останавливаюсь, и при виде представшего зрелища, воздух покидает мои легкие. Комнату окутывает тонкий слой пара, от которого запотели прозрачные стенки душевой кабины, но это мало помогает скрыть сильное тело обнаженного мужчины. Брэкстен стоит под горячими струями, вода стекает по его мощному телу, замораживая меня на месте.

Не в силах сдержаться, опускаю взгляд ниже, изучая загорелую кожу и рельефные мышцы. И тут вижу большую татуировку. Черно-красный дракон выбит от ребер до бедра, исчезая спереди. Зверь — произведение искусства, излучает ту же силу, что и сам мужчина. Вид красивый и захватывающий, но не так, как то, чем занят Брэкстен в данный момент.

Упершись одной рукой в стену, он гладит свой длинный и твердый член от основания к кончику.

О-Мой-Бог.

Мое тело вспыхивает, как в лесном пожаре, распространяющемся от кончиков пальцев рук до кончиков пальцев ног, опаляющем изнутри. Соски под тонким шелком ночной рубашки твердеют, между ног появляется незнакомая боль. Я так же напугана реакцией своего тела, как и возбуждена.

Я должна уйти немедленно. Повернуться и тихо прикрыть дверь, дав ему уединение, которого он заслуживает, но не могу найти в себе силы сделать это. Я очарована эротическим зрелищем. Это самый интимный и прекрасный акт, который я когда-либо видела.

— Алиса. — Мое имя стоном вырывается из его горла, заставляя мой взгляд подняться к его лицу. — Вот так, детка. Соси мой член.

Каждая частичка меня замирает, включая дыхание. Оно застревает в легких, устраивая там огненный вихрь, когда я понимаю, что в этот очень интимный момент он думает обо мне.

Я жалею, что у меня не хватит смелости раздеться, открыть дверцу кабинки и войти туда, чтобы воплотить его фантазию в реальность. От одной этой мысли пульсация между ног становится почти невыносимой.

Все рушится в ту секунду, когда он поворачивает голову, наши глаза встречаются, и мое сердце замирает. Ужас стискивает грудь, а время останавливается. Я жду, что в его взгляде появится гнев, возможно, даже отвращение, но этого так и не происходит. Будто все это время он знал о моем присутствии.

Эта мысль вызывает лишь большее унижение, но не такое сильное, чтобы уйти. Меня приковывает жар его взгляда, безмолвный обмен, происходящий между нами.