…Накинув на голову черный капюшон, Ульяна вышла из машины. Хлопнув дверцей, она выщелкнула из пальцев окурок в урну, робко через плечо осмотревшись. Ее лицо было слишком приметное. Она пыталась замаскировать его, как только могла. Чуть вытащила свои густые волосы из капюшона, скрыв шрам сбоку, и подняла ворот водолазки, чтобы он закрыл все до подбородка. Осторожно передернув затвор Макарова с глушителем, Вирхова сунула его в кобуру под мышкой, застегнув куртку. Прихлопнув по спине Среды, мокрой от теплого пота, она пошла вперед, но на мгновение задержала взгляд на Моргане. Та надела на нос свои очки. Ее глаза снова стали привычного, человеческого, карего цвета.

–– Никакой пальбы, если что. – Ульяна пошла вперед, одновременно продолжая инструктировать.

–– Как будто и без тебя не догадывался. – съязвил Среда, поравнявшись с Морганой. – Я уж-таки думал, что сейчас навеселюсь на славу! Разряжу весь магазин по толпе, да хохоча унесусь вдаль. Прямо в руки санитаров!

–– Не паясничай, Дима. Ты знал, что я должна была это сказать. – не оборачиваясь, произнесла она. – И… это плохая шутка.

Продираясь через бушующую толпу, Среда оглядывался по сторонам. Пытался не потерять из виду своих напарниц. Ульяна, передав Диме рацию, ушла вперед. Она хотела вести собственную игру, а потому отделилась. В принципе, это было достаточно понятно, ведь порознь шансов что-то высмотреть и разузнать было больше. К тому же, если полицаи скрутят одного, другой сможет убраться отсюда. Времена наставали черные, и невероятно грозные, так что стоило думать наперед. Пара из Димы и Морганы проходила через толпу, даже не пыталась участвовать в погромах и столкновениях, которые происходили на отходивших вдаль улицах, где еще было сопротивление полиции. Их путь лежал напрямую, на уже практически взятую протестующими Красную Площадь. Раздавались выстрелы, треск витрин и разбивающихся о броню полицейских машин коктейлей Молотова. Столица вскипела в своем недовольстве, и назад, казалось, уже не было дороги. Только вперед, на самые баррикады, где уже пулемётным огнем выше голов прошивались натянутые между двух палок лозунги и флаги. Все это уже слышалось. До Площади оставалось только добраться. Это нужно было видеть собственными глазами…

–– Мы входим на площадь. – сухо произнес Среда в рацию. – Тут что-то невероятное.

–– Я прикрою вас сверху. Полежу ту рядом со снайпером. – ответили на том конце, что-то глухо ударив.

А на столетней брусчатке были тысячи ног. Каждая из этих пар принадлежала человеку, и человеку разному. Здесь были женщины, старики и дети. Были и мужчины, что явно остались обездоленными после тупых и невероятно суровых мер государства. Здесь не было обезумевших от идей свободы офисных менеджеров, и прочей клоаки, что считалась теперь средним классом. Заявление о майдане было бы неправильно – здесь был пролетариат. Самый настоящий. Не самые фотогеничные и уставшие лица, которые явно не годились бы в чинуши. На бунт вышли рабочие. Над их головами были пронизанные пулеметными очередями плакаты с просьбой дать им хотя бы простую работу. Не закрывать все те заводы, что еще держались на плаву, после приватизации в девяностых. Олигархи сбегали за рубеж, прикарманив все свое состояние, а заводы вставали. Остановились автомобильные и текстильные фабрики, встали и мясные, молочные, немногочисленные станочные и ремонтные заводы, в том числе и иностранные, у которых «добрые» люди с Запада, с несомненно более благородными лицами, отобрали все лицензии на производства.

И всю эту людскую толпу с плакатами и транспарантами от кремлевских стен удерживали солдаты в полной защите, расквартированные из армейских броневиков. С теми самыми пластиковыми щитами, дубинками и уже боевыми патронами в автоматах. Им все это нужно было остановить. Издалека, только зайдя на площадь со стороны ГУМа, Среда заметил этих черно-синих солдатиков в глухих забралах, которые выстраивались в шеренги, быстро-быстро выставляя вперед себя щиты. Становилось понятно, что такими силами толпу было не сдержать, но они явно чего-то ждали. Они не применяли газы по толпе на площади, чтобы та еще сильнее не рассвирепела. Не стреляли пока по людям. Зачем-то очень нехорошим это было делать. И тут Диму осенило.

–– Они отсекают народ с улиц на площадь. – недовольно цокнул он, поворачиваясь к Моргане. – Им нужны все именно тут. Они не используют газы, чтобы не спровоцировать людей раньше времени. Ульяна! – он поднес к лицу рацию, озираясь, не следит ли кто за этим его действием. – Народ сгоняют на площадь, им нужен центр всего этого!

–– Как в Чехословакии… – протянула Вирхова. – Они ждут танки. Громову нужен был повод, чтобы ввести армию в город. И он его нашел, из-за этого идиота в кремлевском окошке!

–– Сколько у нас может быть времени? – взволнованно спросила Моргана. – Тут не меньше полу сотни тысяч человек. Начнется давка.

–– У нас его нет. – через паузу заключила та. – … Вижу черный дым. Это танковая колонна, меньше двух километров. Стой, стой! Еще! Со стороны Музея!

Дима обернулся. Глянул на старинное красное здание с несколькими башенками, пред которым на медном скакуне навсегда застыл маршал Жуков. Оттуда, с улицы, примыкающей к площади, появился едва заметный, среди толпы, зеленый металлический уголок брони, который мельтешил между головами. Затем еще и еще один! Под черными дымными облаками сгоревшей солярки, скрежеща гусеницами и разбивая брусчатку, двигались российские танки, с солдатами на броне. На головной машине гордо развивался триколор. Какая ирония…

–– С-сука… – протянул Среда, опустив руку с рацией.

Раздался холостой выстрел танковой пушки. Солдаты в черных шлемах будто бы приободрились, сразу же похватали автоматы и двинулись вперед. Людская масса сбавила свой накал. Под грохотом танкового калибра многие присели, а некоторые и вовсе сдали назад. Одно дело было ломиться на хиленькие полицейские баррикады, и совсем другое – переть с голыми руками против десятка танков. У армии было преимущество, не численное, но психологическое. Большинство из этих малограмотных, из-за системы образования, работяг танки видели только на КМБ, или же вообще по телевизору, где те в патриотическом порыве всегда рвали на бумаге иностранные консервные банки, конечно же американские «Абрамсы». Но, была и оговорка – на бумаге. Это хватало, чтобы за угловатыми линиями грохочущих и не самых больших, на самом деле, машин закрепилось амплуа непобедимого русского воина, что с целым веером разнообразных снарядов, от фугасов до «ломов», мог выкосить иностранное злобное войско. В любом ландшафте и на любых правилах.

Среда появлению танков не испугался, и даже не удивился. Он видел их во время «Черного Октября». Лишь слегка оглох на одно ухо после громыхнувшего залпа и огляделся на колонну. Там было не меньше полутора десятков машин. А ведь была и еще одна с другого направления. Моргана так и вообще не шелохнулась. Немка, последние несколько лет жившая в атмосфере жесткого неповиновения полицаям и противодействия властям, была уже приучена к виду танков на заваленных улицах. Только вот российские машины она видела если и не впервые, то точно очень давно. Куда более знакомым ей был бы сараеподобный, громадный, похожий больше на коробку с пушкой, немецкий, а значит и родной, «Леопард».

–– Они же не станут по нам стрелять?! – вопрошал кто-то из толпы. – Мы же их народ!

–– Армия – это инструмент насилия. – грубо усмехнулся Среда. – Они защищают интересы пузатых властителей, а не нас. И будьте уверены, если надо, они выстрелят.

–– Сперва завод, а теперь и это?! – раздался вопрос с другой стороны. – Что вообще происходит? Солдаты же под нашими флагами!

–– Ульяна, еще пара минут, и мы будем в котле. – пояснил в рацию Дима. – Необходимо уходить.

–– Знаю, но дай еще пару минут. – ответила та через динамик. – Они будут брать Кремль силой, но осталось понять, что они сделают с гражданскими.

–– Мы не сможем сделать сейчас ровно ничего. – выдохнул он. – У нас нет ни средств, ни сил, чтобы хотя бы заявить о себе. Необходимо отступить и придумать план действий, мы не можем лезть в лоб!