— Я починю перед отъездом, — сказал он.

Я потянула его за руку.

— Пойдем, я покажу тебе твою комнату. — Он последовал за мной к лестнице.

Наверху лестницы был небольшой коридор. Я указала направо.

— Это моя комната. — Повернулась налево. — А здесь комната для гостей и ванная. — Я включила свет в маленькой гостевой спальне, которую оформила в пастельных голубых и зеленых тонах. Они напоминали мне пляж.

Уоррен подошел к королевских размеров кровати и положил свою военную черную сумку поверх одеяла с ракушками.

— Это хороший дом, — сказал он.

Я прислонилась к дверному косяку.

— Мне нравится. Я живу здесь уже пару лет. Это первое, что я когда-либо покупала, отчего почувствовала себя взрослой. — Я указала на свою комнату. — Хочу сменить свою рабочую одежду. Думаешь, мы захотим куда-нибудь еще выйти вечером, или я могу одеться поудобнее?

Он мне улыбнулся.

— Я приехал сюда не ради знакомства с городом, поэтому с радостью останусь здесь на ночь, если ты этого хочешь.

— Замечательно. — Я вышла из комнаты в коридор. — Чувствуй себя как дома.

Уоррен кивнул, и я зашла к себе.

Скинула туфли на каблуках, сняла слаксы и свитер и натянула спортивные штаны от Victoria's Secret, спортивный лифчик и черный топ. Я зашла в ванную, чтобы поправить свой конский хвост и почистить зубы, прежде чем спуститься вниз.

Уоррен стоял перед моим холодильником и смеялся, когда я вошла. Он оглянулся на меня.

— Твой холодильник похож на мой. Вода, сыр и пиво.

— Не говори моей маме. — Я протянула руку через его плечо и достала пиво.

Он тоже взял одно и последовал за мной в гостиную. Войдя, кивнул в сторону камина.

— Хочешь я разведу огонь?

Я заколебалась.

— Эээ… я не пользовалась этой штукой с момента переезда. Весь дом может загореться.

Он рассмеялся и поднял пару деревяшек, которые я принесла внутрь просто для вида.

— Мы вызовем пожарных, если понадобится.

Я села на диван и стала наблюдать, попивая пиво. Уоррен зачесал волосы назад и снял черную рубашку, оставшись все в тех же голубых джинсах и черной майке. Татуировка на его плече, очевидно, спускалась по руке и по боку. Я могла видеть намек на черное на коже сквозь рубашку.

Через несколько минут между поленьями заплясали языки огня. Уоррен встал и отряхнул руки о джинсы. — Вот, не так уж и сложно. — Он взял свое пиво и присоединился ко мне на диване.

— У тебя всегда были длинные волосы? — спросила я.

— О, нет. Мне пришлось стричься по-военному в течение восьми лет. — Он сжал свой хвост. — Думаю, во мне говорит дух бунтарства.

Я рассмеялась.

— В этом есть смысл. Мне нравится такая прическа. Тебе идет.

— Спасибо. — Уоррен поднес пиво к губам. затем посмотрел на меня. Его лицо стало серьезным. — Ты готова к тяжелому разговору?

Я поджала ноги под себя.

— Да.

— Уверена? — Он поднял бровь. — Я никогда и никому не говорил того, что собираюсь сказать тебе.

Я с трудом сглотнула, но уверенно кивнула.

— Уверена. — Странная смесь страха и возбуждения бурлила внутри меня.

— И можешь пообещать, что все сказанное не выйдет за пределы комнаты? — спросил Уоррен. — Мне придется признаться в действительно плохих вещах.

Я протянула свой мизинец.

— Честное-пречестное.

Он зацепил своим мизинцем мой, вызвав еще один небольшой электрический разряд. Это заставило его слегка подпрыгнуть и рассмеяться.

— Не уверен, что когда-нибудь к этому привыкну.

Я потерла палец.

— Я тоже.

Он глубоко вздохнул.

— Ладно. Поехали, — сказал Уоррен. — Когда мне было восемь, я попал в приемную семью. Я и другая девочка, которой было около семи, жили с супружеской парой в пригороде Чикаго. С женщиной все было в порядке, но из-за мужчины мне по ночам снились кошмары. Просто зло во плоти. Ты понимаешь, о чем я говорю.

Я кивнула и вздрогнула от знакомого ощущения.

— Да.

— Девочку звали Элис. Мы вместе какое-то время провели в системе. Она была немного медлительна и имела дефект речи, но мило общалась со мной, в отличие от многих других детей. После того как мы пробыли там около месяца, мужчина начал забирать нас из школы. Мы возвращались домой, и он забирал ее в свою комнату, — сказал он.

Я прикрыла рот рукой и закрыла глаза.

— Ну, ты можешь догадаться, — сказал он. — Я не понимал, что происходит, но знал, что парень монстр. Элис начала закрываться. Она много плакала и отказывалась говорить или играть со мной.

Мое сердце бешено колотилось, а желудок сводило от тошноты.

— Однажды мы пришли домой из школы, и он начал забирать ее в свою комнату. Элис заплакала. Я закричал и сказал ему прекратить. Парень ответил, что может заставить меня тоже кончить. Я начал плакать, Элис рыдала. А я просто знал, даже в восемь лет, что ему нельзя оставаться в живых. Поэтому закричал, и раздался треск, который эхом отразился по всей комнате. Напоминало, будто молния ударила в дерево. Парень просто упал на колени и уткнулся лицом в ковер. Я взял Элис за руку, и мы побежали к соседям. — Уоррен прервался и сделал глубокий вдох.

— Он умер? — спросила я.

Он кивнул.

— У него просто остановилось сердце.

Я откинулась на спинку дивана и запрокинула голову.

— Это ужасно.

— И я знал, даже тогда, что это дело моих рук, — сказал он. — Даже попытался сказать социальному работницу, что я это сделал, но он мне не поверил.

— Конечно, — ответила я.

— После этого нас с Элис разделили и отправили в разные приемные семьи, и, в конце концов, когда мне исполнилось четырнадцать, меня определили в интернат в городе, — сказал он. — Ни одна семья никогда не выдерживала со мной дольше шести месяцев, потому что все, казалось, боялись.

Я подперла голову рукой.

— Должно быть это травмирующе.

Он кивнул.

— В некотором смысле. Но огромная часть меня яростно защищала других людей. Я знал, что не плохой. Никогда не чувствовал себя плохим ребенком. — Уоррен сделал еще один глоток из бутылки. — Затем, когда мне было шестнадцать, мы с парой других мальчиков из интерната пошли в кино. Они были настоящими детьми системы. Курили, пили, принимали наркотики, участвовали в бандах. Олицетворяли все те ужасные истории, которые ты слышала о детях системы. Но они были единственными людьми, которые не отказывались находиться со мной.

— После окончания фильма мы должны были пойти домой пешком, но они решили последовать за одинокой девушкой. Думаю, она жила где-то поблизости. Они загнали ее в угол в переулке. Я схватил одного, парня по имени Рекс, за волосы и оттащил. Другой парень, Тревис, бросился на девушку и толкнул ее на мусорный контейнер, сильно раскроив ей голову. Тревис запрыгнул на нее и ударил по лицу. Рекс держал меня за рубашку, но я сосредоточился на Тревисе. Он собирался убить девушку, если я его не остановлю. И тогда вновь раздался треск молнии.

— И у него остановилось сердце, — сказала я.

Уоррен кивнул.

— Рекс в потрясении отступил. Когда я повернулся к нему, он бросился бежать.

— Что случилось с девушкой?

— Я взял ее на руки и отнес на заправку за углом. Они вызвали скорую помощь, и я выбежал на улицу до прибытия полиции. Хотя почти уверен, что она выжила, — ответил он.

Я потерла лицо руками.

— Вау.

Он допил пиво и поставил пустую бутылку на пол рядом с собой.

— Я жил на улицах, пока не исполнилось восемнадцать и я смог вступить в армию. Это был мой единственный выход.

— И ты стал снайпером, — сказал я.

Уоррен пожал плечами.

— Я уже был киллером.

Я покачала головой.

— Нет. Ты был спасителем.

Он повернул руки ладонями вверх.

— Совсем не это ощущаешь, когда останавливаешь биение сердец.

Я сильно выдохнула.

— Сколько раз ты это делал?

— Девять раз, — ответил Уоррен. — Три раза во время войны в Ираке в 2006 году.

— Думаю, эта способность тебе пригодилась во время войны.