Мы тогда только с вылазки приехали, стояли в техническом зале, гордые. Клановые омеги мешки добытые таскали – вдвоём один, а мы наблюдали и в себя приходили. Когда возвращаешься, не сразу осознаёшь, что ты в безопасности, хоть спи с автоматом в обнимку.
Лиенна уже из купальни вернулась и распекала нас за прозёванную фуру, которая сама ухнула в реку. В дороге-то не до споров.
– С оврага надо было, с оврага! По колёсам стрелять – сразу встали бы! На фига до моста отпустили – рыбы теперь муку нашу жрут!
Орала, слюнями брызгала. В халате банном, полотенце на плечах и пряди мокрые во все стороны. Красивая, гадюка, до невозможности. Я ей не перечил, хотя обе фуры мы бы не сумели вовремя перегрузить и спрятать. Пожадничаешь – коммунскую пулю выхватишь; правило Халлара я усвоил назубок. Это Лиенна в процессе увлекалась, хрен остановишь. Она чуть волосы не рвала, когда мы тонущую гружёную фуру бросили. Сказывалась кровь родителей-дельцов – ни солдо выгоды не упустить.
Возмущалась омега роскошно – слушал бы и слушал. Уже меня за грудки схватила, едва морду не бьёт, а я чувствую – жаром меня всего наливает, в штанах тесно. Карвел и Гай по привычке на омег таскающих нацелились, источник неги вынюхивали.
– Наконец-то, – сказал я Лиенне. – Обещаю, тебе понравится. Я буду о-о-очень ласковым.
Она аж охнула, впервые я увидел её такой испуганной. На нас посмотрела – четыре пары безумных глаз. Попятилась растерянно и ка-а-ак маханёт на лестницу, в свой бокс.
И надо же – Тар дёрнулся за ней! Я схватил за плечо:
– Куда? Старших пропускаем.
В мою челюсть полетел кулак в шрамах от ожогов. Я ошалел: тихоня чуть зубы мне не выбил!
И понеслось. Сцепились все четверо, как и не уставали. Карвел, тем более Гай – мне на один зуб, но Тар преподнёс сюрприз. Оказалось, его лобовой таран под стать моему коронному. Не увернёшься – по колено в камень вобьёт. А тут ещё эти двое мешаются.
Короче, нашла коса на камень. Кровь хлещет, куртки рвутся, рёбра хрустят под ударами. Что бок о бок с детства, что спины друг другу прикрываем на вылазках – всё забывается. Одна цель: раскидать, убрать с дороги. Дорваться до источника сладкого аромата, который разнёсся сквозняком по техзалу. Злейшее зло, классический вариант.
Омежки мешки таскать бросили, стоят, смотрят представление. Как будто не видят такое постоянно. Одна Керис догадалась, почему Тар ожил. Пожалуй, Керис спасла мою жизнь, хотя я об этом тогда не подозревал. Только сейчас понимаю: за истинную омегу можно убить, я бы за течную Риссу убил. А в тот момент как-то мимо внимания прошло, что обычно серые глаза Тара стали полностью чёрными.
Керис не растерялась – побежала наверх, за Лиенной, и скрылась за дверью её бокса. Потом выскочила на мост, крикнула нам вниз:
– Разойдись, альфьи морды! Лиенна сказала, ей всё равно, кто это будет. Вот, мы жребий тянули.
Керис размахнулась, и к нам слетела скомканная бумажка, бухнулась мне в лоб. Я поднял, развернул и чуть не зарычал. Корявым почерком Лиенны было нацарапано: «Тар». Грёбаная не судьба. С этой стороны соперничества я не ожидал никак.
Я вбил записку Тару в раненое плечо, стараясь побольнее, и он унёсся наверх на радостях. А мы опять братьями стали, хоть и бухает ещё ярость в башке, и в штанах разочарованно ноет. Я отошёл к выгруженному тюку козьего сена, плюхнулся в досаде. Справа рухнул Карвел, вытирая кровь с рыжей брови, слева Гай протянул руку:
– Слышь, палец-то мне обратно вправь.
Я вправил, и с воплем Гая слился грохот Тара, слетевшего с моста вниз головой. Он с офигевшим видом выполз из кучи мешков и коробок, поправляя шапку. Наверху Лиенна крикнула со слезами в голосе:
– Вот и вали, Жопа Копчёная! Чтоб у всех вас яйца отсохли, альфы сраные! – Она хлопнула дверью.
Всех обласкала, буйная наша.
Только намного позже мы узнали, за что Тар выхватил памятный пинок с моста.
Лиенна встретила его по обыкновению любезно:
– Ну, чо стал? Жарить меня будешь или нет?
Тар, который всё понимал буквально, возмущённо закачал головой: ни в коем случае! Кто-кто, а он знал, что чувствуешь, когда тебя поджаривают. Разве он мог причинить боль любимой?
Ну, а Лиенна забыла про эту тупость Тара и рассвирепела. Она же сама себе альфу выбрала, Тару и побеждать нас не пришлось, халява. Что было Лиенне думать, если даже невинный и второсортный альфа от неё нос воротит? Вот и решила, что она и для Тара, и для нас всегда будет только боевой подругой. Знала бы она правду…
Короче, со свистом пролетел наш Тар со своей первой вязкой. Мы такие сидим, опять воспрянули в надежде, смотрим друг на друга зверями. Любое движение в сторону лестницы – и снова война.
Наверху Керис ломилась в бокс:
– Лиенна, открой, не дури! Всё равно откроешь, поверь!
Хрен она открыла. Уже омежки фуру разгрузили, уже малышня потянулась с ужина. Потерянный Тар сидел на полу, глядя в одну точку, и разрывал на мелкие клочки свою типа счастливую записку.
Я подумал: наверно, у него что-то и правда там не в порядке. И не жалко ничуть, в этом состоянии жалости к сопернику нет. Но Тар даже не успел раздеться. Что такого он мог сказать, чтобы течная омега от себя альфу прогнала?
Лиенна открыла только Халлару. Старейшина долго уламывал, прислонившись спиной к двери бокса:
– Со мной-то можешь поговорить? Нет их тут, вон внизу сидят. Видела бы ты их побитые морды, за тебя дрались вообще-то. Не расстраивайся, они хорошие альфы, просто растерялись.
Н-да, я бы не растерялся…
Заплаканная Лиенна открыла. Халлар исчез в боксе, а мы посматривали наверх, напряжённые до предела: сейчас снова драка. Смотрели и смотрели, пока не поняли, что Халлар уже не выйдет. Наш старейшина хоть самый мудрый и умелый, но тоже альфа. Кто бы смог устоять? Я бы точно не смог.
– Пропустили старших, – сплюнул Карвел.
Керис, ожидавшая на мосту, с досадой покачала головой:
– Вот же кобель бородатый!
Тар заистерил, молча рванул к лестнице. Но мы навалились трое: нефиг буянить. Пусть лучше Халлар, чем Тар, не так нам обидно. У Тара был шанс, он его просрал. Омегу до слёз довёл, и кого – Лиенну! Это умудриться надо. Так что всё по справедливости. Лиенна выбрала самого авторитетного, губа не дура.
Никогда мы Тара таким бешеным не видели, еле угомонили. Всё уже решилось, чего быковать? Пришлось в лоб ухнуть, чтобы вырубился.
– К обрыву его отнесите, – сказала Керис. – Я там с ним поговорю.
Есть у нас такое место в пещере – площадка, куда можно спуститься только по верёвке. А назад без верёвки – никак. Штрафной изолятор для очень провинившихся.
Просьба Керис нас удивила. Зачем Тара изолировать? Ну, вспылил, бывает. Не пойдёт же он на самом деле в бокс ломиться и Халлара с омеги стаскивать? Но Керис ничего просто так не говорила, поэтому Тара мы с обрыва спустили, оставив ему фонарь.
Сами злые, как черти, не до работы. Какая работа, когда кто-то другой наяривал членом в невинно-узкой дырочке, о которой все втихаря грезили? Лиенна же ни разу не намекнула, что отдаёт кому-то предпочтение. Шансы были как бы равны, хотя весь клан знал, что это не так.
Самое обидное: если бы она не стала сама выбирать, никто из альф против меня не выстоял бы. Даже Халлар. Я давно считал, что Лиенна по-любому моя. Выходит, она эту затею со жребием сочинила, потому что не хотела именно меня. Но какого, спрашивается, хрена? Что ей во мне было не так?
Всё время, пока Халлар пыхтел на Лиенне, исполняя нашу мечту, Тар прокуковал в изоляторе. Мы не слышали, о чём говорила с ним Керис, сидящая наверху обрыва, но мудрая омега своего добилась. Сейчас я понимаю, что Халлара спасла случайность. Лиенна почему-то сама захотела, чтобы её первым альфой стал Тар, и написала об этом. Только поэтому Тар не тронул Халлара: он был счастлив, когда узнал о желании Лиенны, хоть оно и не исполнилось.
Зато мы с Гаем и Карвелом обломились. На другое утро, когда Лиенна и Халлар дрыхли в боксе, к нам в техзал пришла Керис, шлёпнула на стол три знакомые измятые бумажки:
