Иногда исторические сведения о положении рабочего класса вкраплены в ход экономического анализа стоимости, нормы прибыли, органического состава капитала, иногда же историческое исследование Маркса о рабочем классе выделяется в особые крупные отделы, главы или даже целый ряд отделов. Так, мы имеем в одном из крупных примечаний к главе V («Процесс труда и процесс увеличения стоимости») разбор характерных особенностей положения английского каменщика и квалифицированного текстильщика в 40-х годах XIX в.; в главе VII («Норма прибавочной стоимости») – анализ положения детского труда в английской льнопрядильной промышленности того же десятилетия. Таких примеров можно было бы привести много. Среди крупных глав и их отделов прежде всего надо назвать насквозь историческую по своему материалу VIII главу – «Рабочий день». Исследуя в этой главе вопрос об эксплуатации пролетариата, прилагая в ней к конкретному историческому материалу выводы о норме прибавочной стоимости, полученные в предыдущей главе, Маркс показывает, как ненасытная жажда прибавочного труда у капиталистов заставляла их увеличивать рабочий день и интенсифицировать труд, не зная никаких границ своей алчности: «При своей волчьей жадности к прибавочному труду капитал опрокидывает не только моральные, но и чисто физические максимальные пределы рабочего дня. Он узурпирует время, необходимое для роста, развития и здорового сохранения тела. Он похищает время, которое необходимо рабочему для того, чтобы пользоваться свежим воздухом и солнечным светом; …не нормальное сохранение рабочей силы определяет здесь границы рабочего дня, а наоборот, возможно бóльшая ежедневная затрата рабочей силы, как бы болезненно насильственна и мучительна она ни была, ставит границы для отдыха рабочего. Капитал не спрашивает о продолжительности жизни рабочей силы. Интересует его единственно тот максимум рабочей силы, который можно привести в движение в течение рабочего дня»[317].

На огромном фактическом материале, главным образом истории английского рабочего класса 40-х и 60-х годов XIX в., вопрос о рабочем дне рассмотрен детальнейшим образом и для отдельных отраслей промышленности (III отдел, VIII глава – кружевное, гончарное, спичечное, обойное, пекарное, железнодорожное, швейное, кузнечное производства; для системы смен и введения непрерывного суточного труда – металлопромышленность).

В ответ на рост капиталистической эксплуатации растет борьба рабочего класса. В VIII главе I тома – «Рабочий день» Маркс посвящает этому вопросу три последних раздела. Он рассматривает в этой главе соответственно ее теме борьбу за нормальный рабочий день. «Установление нормального рабочего дня явилось результатом многовековой борьбы между капиталистом и рабочим»[318]. В этих разделах Марксом рассмотрена также история фабричного законодательства с XIV по XIX в.

Эти положения звучат так знакомо для читателя, что могут показаться ему «само собой разумеющимися». «Конечно, фабриканты стремятся удлинить рабочий день; конечно, рабочие борются против этого, ясно, что жажда прибавочного труда у капиталиста ненасытна!» – может сказать читатель. Но в том-то и дело, что все эти «простые» выводы завоеваны для пролетарской науки именно великой книгой Маркса «Капитал» и теоретически проанализированы, осмыслены, научно обоснованы именно в этой книге. И историк, изучающий вопрос о рабочем дне, именно в этой книге найдет основные способы (методы) изучения истории рабочего дня и связанной с этим вопросом борьбы пролетариата.

Во всех последующих главах также огромное место уделено вопросу истории рабочего класса и его эксплуатации (положению рабочего класса), особенно же много внимания уделено этому Марксом в V отделе – «Производство абсолютной и относительной прибавочной стоимости», в VI отделе – «Заработная плата» и в знаменитой XXI главе – «Всеобщий закон капиталистического накопления», где уже в упомянутом нами V отделе («Иллюстрация всеобщего закона капиталистического накопления») Маркс в специальных подотделах рассматривает вопросы о наиболее плохо оплачиваемых слоях рабочего класса, о бродячих рабочих и горнорабочих, о влиянии кризисов на наилучше оплачиваемую часть рабочего класса, о британском земледельческом пролетариате и о пролетариате Ирландии.

И опять мы отмечаем у Маркса – исследователя истории рабочего класса – характерную черту: Маркс – не холодный, «академический» ученый, а ученый-революционер, ученый-борец за дело своего класса. Поэтому и картины отчаянного положения английских металлистов или немецких горняков, или детей, умирающих у ткацкого станка в Манчестере, насыщены классовым гневом, написаны горячо и страстно и никогда не забудутся теми, кто хотя бы раз прочел их. Анализируя вопрос о рабочем дне, Маркс приводит сотни примеров эксплуатации рабочих, и нет ни одного случая, который излагался бы Марксом с холодным бесстрастием.

Вот, например, случай, описанный в современной Марксу газете под лицемерным заголовком якобы «удивленного» буржуа: «Смерть от простого переутомления». В 1863 г. в придворной модной мастерской работала Мэри-Анна Уоклей. Мастерскую эксплуатировала, как саркастически передает заметку Маркс, «одна дама с симпатичным именем Элиза». Был разгар «сезона», время придворных балов, на которые «благородные леди» собирались танцевать в роскошных нарядах. Предстоял бал в честь «только что импортированной принцессы Уэльской». Мэри-Анна Уоклей проработала 26½ часов и в результате чрезмерной работы «умерла в воскресенье, не потрудившись даже, к великому изумлению госпожи Элизы, закончить последнее бальное платье»[319]. Этот случай вызывает лицемерное «удивление» буржуа: «Вообразите, – смерть от простого переутомления!». Маркс, которому этот пример – один из сотен – нужен для доказательства стремления капиталиста безгранично увеличивать рабочий день, насыщает этот пример саркастическим разоблачением лицемерия буржуа, срывает с него маску и показывает подлинное его лицо.

Никто из читавших главу о первоначальном накоплении капитала, не забыл, конечно, герцогиню Сатерленд, экспроприировавшую бравых шотландцев-галлов, населявших ее земли и сотни лет «проливавших кровь за ее род». Герцогиня решила «очистить» от людей целое графство, ей принадлежавшее, и превратить землю в пастбища – один из примеров того, как, по выражению великого утописта Томаса Мора, овцы могли «съесть людей». Вместо 15 тыс. галлов на землях Сатерленд появилось 131 тыс. овец. С 1814 по 1820 г. герцогиня провела в этом графстве настоящую войну: «Британские солдаты были посланы для экзекуции и дело доходило у них до настоящих битв с местными жителями. Одну старуху сожгли в ее собственной избе, так как она отказалась ее покинуть». Часть ограбленных галлов пыталась прокормиться рыболовством. Оттесненные к берегу, они жили наполовину на земле, наполовину на воде, но и земля, и вода вместе лишь наполовину обеспечивали их существование. Этот рассказ дан Марксом в яркой художественной форме, он разоблачает подлинное существо зари капиталистического производства. Интересно отметить, что эти факты дали Марксу повод и к политическому разоблачению: герцогиня Сатерленд устроила в Лондоне пышную встречу писательнице Бичер-Стоу, автору «Хижины дяди Тома». Встреча была устроена с целью показать симпатию герцогини к «бедным» американским неграм-рабам. Маркс в ответ на это лицемерие поместил в газете «New York Tribune» статью о том, как живут рабы самой герцогини Сатерленд.

Эта тема также является исторической. Историк идеологии капиталистического общества не сможет правильно поставить свое исследование, если не учтет тех руководящих выводов Маркса, которые имеются в «Капитале». Особенно важно учесть это историку идеологии эпохи промышленного капитализма – историку буржуазной науки, религии, искусства.