[Что вижу я? Как!] Золото! металл Сверкающий, красивый, драгоценный… [Нет, боги! Нет, я искренно молил Корепьев мне, безоблачное небо!] Тут золота довольно для того, Чтоб сделать все чернейшее – белейшим, Все гнусное – прекрасным, всякий грех – Правдивостью, все низкое – высоким, Трусливого – отважным храбрецом, А старика – и молодым и свежим! К чему же мне, о боги, это все? Бессмертные, к чему – скажите? Это От алтарей отгонит ваших слуг, Из-под голов больных подушки вырвет… Да, этот плут сверкающий начнет И связывать, и расторгать обеты, Благословлять проклятое, людей Ниц повергать пред застарелой язвой, Разбойников почетом окружать, Отличьями, коленопреклоненьем, Сажая их высоко на скамьи Сенаторов. Вдове, давно отжившей, Даст женихов: [раздушит, расцветит, Как майский день, ту жертву язв поганых, Которую и самый госпиталь Из стен своих прочь гонит с отвращеньем!]. Ступай… проклятая земля, Наложница всесветная… Подлинник Шекспира, приведенный у Маркса («Капитал». М., 1920, т. 2, с. 104), значительно сжатее и сильнее. Вот он: [ – What is here?] Gold! Yellow, glittering, precious gold! – [No gods, I am no idle votarist. Roots, you clear heaven.]. Thus much of this, will make black white; foul – fair; Wrong – right; base – noble; old – young; coward – valiant. [Ha, you gods. Why this?] What this, you gods! Why this Will lug your priests and servants from your sides; Pluck stout men’s pillows from below thier heads This yellow slave Will knit and break religions; bless the accurs’d; Make the hoar leprosy ador’d; place thieves And give them title, knee, and approbation, With senators of the bench: this is it, That makes the wappen’d widow wed again; [She, whom the spital – house and ulcerous sores Would cast the gorge at, this embalms and spices To the April day again]. Come, damned earth, Thou common whore of mankind… Выяснено происхождение прибавочной стоимости, раскрыта грабительская суть заработной платы при капитализме, и в главе о рабочем дне, поясняя вопрос об эксплуатации детей, Маркс опять прибегает к Шекспиру. Пролетариат протестовал против эксплуататорского «закона», на основании которого 8 – 13-летние дети работали, надрываясь, наравне со взрослыми рабочими. «Но „Капитал“ отвечал: На голову мою мои поступки Пусть падают. Я требую суда Законного – я требую уплаты Это слова Шейлока в «Венецианском купце» Шекспира. Купец Шейлок в случае неуплаты ему долга Антонио мог, как известно, вырезать из груди Антонио фунт мяса. Слова, приведенные Марксом, Шейлок говорит в ответ на напоминание судьи Порции о том, что заимодавец как человек должен быть милостивым.
Порция: Я говорю все это для того, Чтоб чем-нибудь смягчить твой иск законный; Но если ты настаиваешь в нем, То строгий суд Венеции обязан Постановить решенье над купцом. Шейлок: На голову мою мои поступки Пусть падают. Я требую суда Законного, – я требую уплаты Дальше в напряженной сцене суда, когда судьи убедились, что на Шейлока ничто не действует, Порция, переодетая судьей, изрекает приговор: Порция: Да будет По-вашему. Приготовляйте грудь Его ножу. Шейлок: О, юноша прекрасный, О, судия правдивый! Порция: Потому, Что дух и текст закона совершенно Согласны с тем взысканием, что здесь, В сем векселе, означено так ясно. Шейлок: Так, точно так. О мудрый судия, Правдивейший! На сколько же ты старше, Чем кажешься! Порция (к Антонио): Итак, раскройте грудь! Шейлок: Да, грудь его: так вексель говорит мой. Не правда ли, почтеннейший судья? Так сказано: как можно ближе к сердцу – Маркс, продолжая речь об эксплуатации детей, вспоминает подчеркнутые в предыдущей цитате слова Шейлока. Маркс пишет: «Рысий глаз капитала открыл, что акт 1844 г. не разрешает пятичасовой работы в дообеденное время без перерыва для отдыха, продолжающегося, по крайней мере, 30 минут, но не предписывает ничего подобного относительно послеобеденной работы. Поэтому он потребовал и добился удовольствия заставлять восьмилетних детей-рабочих не только надрываться над работой, но и голодать непрерывно от 2 часов пополудни до 8½ часов вечера! „Да, грудь его; так сказано в расписке!“ Эта достойная Шейлока приверженность букве закона 1844 г., поскольку он регулирует труд детей, должна была, однако, просто подготовить открытый бунт против этого же самого закона…»[176]. Другой любимый Марксом поэт – Гете – также бывает гостем «Капитала». Он фигурирует уже в первой главе, посвященной товару. Но любопытно, что в то время как у Шекспира Маркс берет яркий образ, у Гете он преимущественно пользуется философским обобщением, сжатым Гете в изречение-стих. Маркс критикует мелкобуржуазное стремление устранить недостатки формы товаров, не обладающих непосредственной обмениваемостью. Размалевывание этой филистерской утопии и составляет прудоновский социализм, который… не отличается даже оригинальностью, но лишь повторяет то, что гораздо раньше него и лучше него сказали Gray, Bray и др. Это не препятствует такой мудрости красоваться в известных кругах под именем «science» – «наука». Ни одна школа не носилась так со словом «наука», как прудоновская, потому что Wo Begriffe fehlen, Da stellt zur rechten Zeit ein Wort sich ein [177]. вернуться Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 296. вернуться Шекспир. Венецианский купец (действие 4-е, сцена I). – В кн.: Шекспир. Полн. собр. соч. / Под ред. С.А. Венгерова; пер. П.И. Вейнберга. СПб., 1902, т. 1, с. 471. вернуться Шекспир. Венецианский купец (действие 4-е, сцена I). – В кн.: Шекспир. Полн. собр. соч. / Под ред. С.А. Венгерова; пер. П.И. Вейнберга, т. 1, с. 472. вернуться Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 297. вернуться «Коль скоро недочет в понятиях случится, их можно словом заменить» (нем.) (Маркс К. Капитал, т. 1, с. 37; ср.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 78). |
