– Тут ты права. Скорее всего так и есть. Бериг не любит сдаваться.

– Он и здесь не сдастся, – я указала вокруг и пояснила: – С Литто. Вскоре доберётся до нас. И что тогда? Война? Снова? Она, будто проклятье, преследует меня по пятам.

– Знаешь, Джессика, – начал Норт. – В том последнем сражении я понял одно. Война – не средство достижения мира. Это его невозможность. Война – это всегда одни только потери. С обеих сторон.

Мы оба замолчали. За стенами гудел ветер. Порой я путала его вой с голосами постовых. Внезапно волчий рык раздался совсем близко. Около дверей.

– Кажется, тебя потеряли, – сказал Норт, улыбаясь. – Засиделись мы с тобой.

Он оказался прав. Двери склада распахнулись, впуская внутрь холодный ночной воздух и нескольких человек. Первым шёл Литто.

– Что вы здесь делаете? – спросил он.

– Пили чай, – ответила я, – пока ты не пришёл.

– С ножом за пазухой? – Литто показал на нож.

– Ой, ну не со сковородкой же, – отмахнулась я, поднялась со стула и обратилась к Норту: – Спасибо за вкусный чай и приятную беседу, волк. Мне и правда пора.

– Вам спасибо, хозяйка!

Я смущённо улыбнулась. У оборотней хозяйкой уважительно звали и старшую волчицу в доме, и супругу вожака. И вряд ли Норт имел в виду первое.

– Спасибо, – тихо ответила я, подошла к Норту вплотную и обняла, чтобы моего шёпота никто не услышал: – Расскажи ей.

Я отстранилась, и Норт кивнул, слегка поклонившись. Мы разошлись. Литто отвёл меня домой под конвоем из пары волков-охранников.

– Не стоило тебе приходить, – сказала я, когда мы оказались дома. – Мы просто говорили. Не о чём было беспокоиться.

Литто молчал. Даже про нож больше не заговаривал. Я заглянула в спальню. Щеночки по-прежнему спали.

– Не просыпались?

– Нет. – Литто взял меня за руку и притянул к себе. Обнял. – Я так испугался, – громко зашептал он, – проснулся, а тебя нет. Я думал… Думал…

– Не надо, ну ты что, – ответила я тихо. – Всё же было в порядке.

– Я думал, что тебя похитили. Бериг рядом. Так опасно! – бессвязно шептал он. – Я боялся за тебя!

Я освободилась от его объятий и отошла чуть назад. Присмотрелась. Передо мной стоял не тот непутёвый щенок, с которым я познакомилась несколько месяцев назад. Нет. Передо мной был взрослый, сильный и одновременно заботливый мужчина – мой муж. И мне даже стало совестно за то, что я так поступила: ушла и не предупредила его.

– Прости, Литто! Прости, что заставила беспокоиться. Но мне нужен был этот разговор. Нам с Нортом многое надо было обсудить, чтобы лучше разобраться в себе.

– Разобрались?

Литто не отпустил меня. Приблизился и поцеловал. И всё вглядывался в мои глаза, словно хотел что-то прочесть в них.

– Разобрались, – ответила я, чувствуя, как руки Литто нежно гладят волосы, а тёплые ладони касаются лица. – Я в порядке. Не переживай.

Литто молча обнял меня. Вот уж не думала, что он будет так волноваться. За долгие годы одиночества я позабыла о том, каково это: когда рядом с тобой находится близкий тебе человек.

– Не было никакой опасности, – повторила я и внезапно вздрогнула от одной только мысли, что со мной могло что-то случиться… Тем более сейчас, когда на нас надвигалась враждебная армия оборотней. Я крепко прижала Литто к себе и жарко, искренне прошептала: – Извини! Больше не буду так делать.

– Будешь, и ещё как. Иначе ты – не ты, – сказал Литто, усмехнувшись. – Хотя бы это я знаю о тебе наверняка. – Он испустил нарочито печальный вздох и пожаловался: – Пусть я и не знаю, что за тайны вы с Нортом скрываете от меня.

– Нет. Не расскажу, – ответила я на этот незаданный вопрос. – У каждой женщины должен быть свой маленький секрет.

Литто притворно задумался и возвёл взгляд к потолку.

– А если у тебя много секретов и совсем даже не маленьких, тогда что?

– Тогда я очень загадочная женщина…

– О которой я ничего не знаю, – продолжил мою фразу Литто.

– О которой ты знаешь ровно столько, сколько нужно, – парировала я. – Я люблю тебя. Я твоя супруга. Я мать твоих детей. – Из спальни раздалось ворчливое сопение, и я добавила: – И кажется, мне уже пора к ним.

– Не буду задерживать тебя, о моя прекрасная знакомая незнакомка, – ответил Литто, широко улыбаясь.

Я улыбнулась в ответ и, прежде чем уйти, поцеловала его. Того, кто заботился и волновался обо мне. Того, кого я любила.

Жизнь в поселении затихла. Оборотни занимались своими делами: рыбаки ходили в море, охотники – в степь, постовые исправно несли службу, а не занятые на других работах женщины штопали одежды и плели кружева долгими зимними вечерами.

Но малейшее изменение привычного уклада сразу воспринималось с максимальной тревогой.

Рыбаки не вернулись вовремя домой – и их жёны собирались у причала, вглядываясь в тёмный горизонт и шепча молитвы северным богам. А когда над заснеженными пустошами разносился несвоевременный вой постовых, казалось, замирали все. Вслушивались в вой и пытались понять, что не так.

Все ждали армию Берига. Оборотни ждали войны. Над мирным поселением нависла неминуемая угроза.

Я старалась не отвлекаться на тревожные сигналы, позволяя Литто держать ухо востро. Решила, что, если случится что-то плохое, он предупредит меня. А значит, можно не думать ни о чём, кроме семьи и детей.

Тем временем малыши открыли глаза.

Было забавно наблюдать, как крохотные пушистые комочки впервые исследуют мир. Они постоянно сбегали с кровати и разбредались по дому. Приходилось обращаться волчицей и подзывать их к себе.

Литто хихикал надо мной в эти моменты. Особенно, когда я подзывала щенят коротким лаем.

– Как собака, – говорил он и учил меня: – А надо подвывать.

– Вот родишь себе своих щенят, будешь звать, как «надо», – отвечала я, ничуть не злясь. – А мне удобнее так.

Иногда Литто обращался и звал малышей сам. Щенки бежали на его зов, залезали Литто на спину и сновали по нему, кусая то за морду, то за уши. Литто стоически терпел укусы, дожидаясь, пока малыши соберутся вместе, прежде чем сдать их под мою опеку. А я хохотала, хоть и знала, насколько болезненны укусы крохотных зубов малышей.

А вскоре произошло кое-что очень важное.

В то утро я проснулась рано. Ещё солнце не встало. Прошла на кухню и заварила свежего чая. Подумывая, что бы приготовить на завтрак, заглянула в спальню. Литто спал посередине кровати, раскинув руки в стороны. Щенки облепили его со всех сторон, греясь о него кто спиной, кто мордашкой.

Старший щенок не спал. Его чёрные бусинки внимательно смотрели на меня. Он молчал. Не звал, не скулил. Просто смотрел.

Я подошла ближе и спросила:

– Что такое, маленький?

Щенок поднял морду выше, перебрал лапками по воздуху, словно пытался достать до меня со своего места… И обратился в голенького розовощёкого малыша. Он протянул ко мне крохотные ручонки и вдруг чётко произнёс:

– Мама!

Я ойкнула и зажала рот ладошками, но тут же опомнилась и взяла малыша на руки.

– Тихо-тихо, маленький. Только не плачь. А не то разбудишь папу.

– Я не сплю, – сонно проворчал Литто, не отрываясь от подушки.

– Тогда тебе лучше открыть глаза, – посоветовала я.

Литто заворочался, повернул в нашу сторону голову и тут же широко распахнул глаза.

– Осторожнее, – предупредила я тихонечко и показала ему на спящих щенков. – Не разбуди остальных.

– Если и разбужу, не страшно. Пусть все видят, все учатся. Быстрее обернутся…

– Если разбудишь, сам их на руках носишь будешь, – ответила я, улыбаясь. – Я унесу максимум двух.

Литто оглядел щенят у себя под боком, понятливо кивнул и подмигнул мне. Он осторожно выбрался из-под лапок и хвостов, встал и подошёл к нам. Потрепал сына по щеке и тихо сказал мне:

– Пора выбирать имя, Джесс.

– Наконец-то! Думала уже не дождусь этого разрешения! – Нянча малыша на руках, я вернулась на кухню. По какой-то из старых традиций оборотней, имена щенкам можно было давать только после того, как они научатся обращаться в людей. – Слышал, маленький, папочка разрешил дать вам всем имена. Ты как хочешь зваться?