– Притворись моим парнем, – внимательно вглядываюсь в его карие глаза, придавая себе как можно больше серьёзности.

– Головой не билась в последнее время? – он приподнимает свои брови, а на щеках улавливаются ямочки – ему явно смешно от услышанного.

– Я серьёзно, – незаметно прикусываю свою щеку изнутри, скрещивая руки на груди. – Ты должен мне помочь.

– Должен? Малая, ты ничего не перепутала? – он едва заметно заводится, резко подавшись вперед и отперевшись руками в обивку дивана с двух сторон от меня.

Меня сразу обдает цитрусовым ароматом его парфюма и внутри всё тревожно сжимается, потому что я не знаю, чего от него можно ожидать.

Приходится взять всю силу воли в руки, чтобы не спасовать и продолжить игру на равных. Поднимаю подбородок повыше, растягивая губы в усмешке, отчего наши лица разделяют насколько сантиметров.

– Поверь, ты сам захочешь мне помочь, –  говорю это тоном змея-искусителя.

– С чего это? – он не отдаляется, продолжая сверлить взглядом своих наглых глаз.

– Я знаю одну тайну, –  шепчу, едва не в его губы, на которых на пару секунд заостряю внимание. – Ты точно не захочешь, чтобы я ненароком рассказала её ещё кому-то.

В голове едва не разрываются праздничные фейерверки – я уже представляю, насколько радостно для меня сегодня закончится этот вечер. И, честно, хочется безустанно скакать по дому от радости и горланить веселые песни. Думаю, «Я свободен» Кипелова идеально впишется в сложившеюся ситуацию. Но родители точно не оценят подобного поведения – начнут читать нотации, что приличной девушке не к лицу так выражать свои эмоции. К тому же в кругу гостей, которые уже несколько часов как составляют компанию маме.

Папа-то умный, ещё полчаса назад отошёл провести «важные переговоры» с Игорем Сергеевичем в своем кабинете. Неужели действительно не замечает, какой шлейф коньячного аромата после таких переговоров.

Пока наша соседка по дачному участку, по совместительству жена Игоря Сергеевича, рассказывает маме увлекательную историю о том, что успела пристроить свою младшую дочь в школу рисования, мне хочется закатить глаза, и приходится приложить усилий, чтобы на губах играла всё та же заинтересованная, восхищенная улыбка.

И только в душе мне по-настоящему жаль десятилетнюю Ангелину. Кажется, это уже шестой кружок, куда её записали. Ещё один, и ей будет хватать на каждый день недели. Невольно вспоминается собственное детство, когда я буквально разрывалась между танцами, гимнастикой, рисованием, изучением иностранных и пением. У меня в крови всегда было рвение стать лучшей в каждом из занятий, на которые безустанно записывали родители. Конечно, это дало множество плюсов для формирования моей личности, но, чёрт, детство я вспоминаю с опаской – ни за что не захочу возвращаться в то морально-истощённое состояние.

Снова и снова клацаю на клавишу разблокировки экрана телефона, что держу в руках, но не нахожу ничего нового. Ладно, подождём ещё чуток.

– Юлия, а ты ведь получила медаль на последних соревнованиях? – елейным голоском спрашивает Лидия Васильевна. – Как всегда рвешься к цели!

– Да, получила, – даю положенный ответ, вежливо улыбаясь.

Мне не нравится, то что её вопрос продиктован исключительно правилами этикета – меня вообще тошнит от этого официоза, который нужно постоянно поддерживать. Даже родителям я не говорила, какими силами мне далась эта медаль – я практически ночевала на льду оттачивая произвольную программу до идеала. Но, грех жаловаться, потому что фигурное катание единственное, что придает мне небывалых сил. И я благодарна родителям, что они не препятствовали, когда вместо пяти кружков, захотела сфокусировать свое внимание именно на нем.

– Дима, кстати, прорвался в следующий этап турнира, ты слышала? – она говорит об этом с неописуемой гордостью в голосе, в то время, как этот самый «чемпион»стоит неподалеку, скрестив руки на груди и закатывая глаза.

И какой ему толк вообще находиться сегодня здесь? Только раздражает своим вольным поведением. Раздражает потом, что я себе такого позволить не могу.

– Нет, не слышала, – неловко пожимаю плечами даже не покраснев от вранья.

Ну как тот можно не слышать, когда это обсуждают всё знакомые?

Дима, кажется, думает точно так же, поэтому я ловлю на себе его насмешливый взгляд. Мне удается выдержать его и не отвести взгляд первой.

– Да, представляешь, как хорошо, что ещё в детстве мы отдали его в хоккей – каких успехов добился, – продолжает она, всё так же восхищенно, в чем тут же поддерживает моя мать.

Наверное, любовь ко льду это единственное общее, что у нас с ним есть. И то, хоккей и фигурное катание совсем разные виды спорта. Значит, и лёд мы любим по-разному.

– И что ты тут забыл? – хмурю брови, как только родительницы выходят на веранду, чтобы посмотреть цветущий  сад.

Перед ним я точно не собираюсь играть роль «примерной великодушной девочки» – эта функция только дань уважения родителям. Орлов внимательно оглядывает меня с ног до головы, и будто не сыскав ничего интересного отводит взгляд.

– Развеяться решил, – он безразлично пожимает плечами. – Думаю, что бы это к малой в гости не приехать.

Его голос сквозит сарказмом, тут и экстрасенсом быть не нужно. Сжимаю кулаки покрепче, пытаясь не выдать на лице никаких эмоций – это глупое «малая»выводит настолько, что я тут же сама себе напоминаю вскипевший чайник. Несправедливо, ведь я всего на четыре года младше него.

– Очень смешно шутишь, Дим, –  заявляю с абсолютно каменным выражением лица. – Как бы от смеха не лопнуть с такого юмора.

В голове уже прокладываю логическую цепочку – наверное, он просто приехал в гости к родителям и совсем не думал, что они запланировали на сегодня поход к нам.

Орлов с самого поступления в университет съехал с нашего загородного поселка и обустроился в квартире неподалеку от места учебы. Поэтому, за четыре года мне крайне редко приходилось его видеть.

Ещё раз клацаю на разблокировку телефона, надеясь закончить этот разговор, но по-прежнему не вижу ничего нового – потихоньку начинаю ощущать раздражение.

– Гляжу, всё так же живешь с родителями? – с усмешкой на губах он надавливает на мою самую большую мозоль, отчего я едва не кривлюсь, будто от откушенного лимона.

Засранец. Других слов у меня нет. Он за эти года научился читать людей, как книги?

– Гляжу, ты, как и раньше, не умеешь следить за своим языком, – тяну губы в широкой улыбке, скрещивая руки на груди. – Полезное качество, тебе бы не помешало.

– Тебе-то откуда знать, малая? – он не остается в долгу, принимая более вальяжную позу.

Дышу через раз, чтобы успокоить бурю, рвущуюся внутри – как только у него получается постоянно так меня доводить? На курсы что ли ходит какие-то? «Как вывести Князеву за несколько секунд»?