– Я бы с удовольствием, – согнула ноги в коленях, поставила горячий телефон на живот и сложила руки в молитвенном жесте. – Но вряд ли у меня есть в запасе столько времени, чтобы уехать с Рублевки.

Сестра поникла, но кивнула.

– Как ты справляешься, Майя? Все хорошо? Отец мальчиков тебя не обижает? А мадам его? Кстати, посмотрела я парочку фильмов с участием этой Екатерины Орловой, – миловидная блондинка покачала головой и изобразила приступ тошноты. – Ее лицо заменили кирпичом? Потому что я совсем не наблюдала эмоций.

Я прикусила нижнюю губу и отвела взгляд от экрана.

– С невестой Давида Дмитриевича еще не встречалась. И нет. Он меня не обижает.

Лучше бы обижал, чем избегал, как прокаженную.

– Точно? Кто знает, что у этих миллиардеров на уме. Не вздумай там оставаться, если окажется, что под личиной серьезного бизнесмена скрывается психопат-извращенец.

– Сонь, ну ты чего такое говоришь?! – зашипела на сестру и посмотрела направо, затем налево.

Выдохнула с облегчением. Было бы ужасно стыдно, окажись Лариса Андреевна поблизости…

Вот только ситуация приняла наихудший оборот, и за спиной послышался низкий кашель.

Я так резко дернулась на шезлонге, что чуть не свалилась с него.

Моему шоку не было предела, когда ошарашенным взглядом я обнаружила присутствие Суворова. Держась за ручку распашной стеклянной двери, а другую спрятав в кармане серых брюк, он смотрел на меня в упор. Хмурил густые русые брови и двигал нижней челюстью, будто жевал невидимую зубочистку.

С какого момента Давид Дмитриевич слышал наш разговор?!

Сестра пискнула: «Вот блин!» и с поразительной оперативностью завершила видеозвонок.

Софка… коза!

– Майя.

Громоподобный голос Суворова запустил в моем сжавшемся под напором сварливого взгляда естестве необратимый защитный механизм. Я испустила судорожный вздох и превратилась в неподвижное изваяние, как зверек перед неминуемой опасностью.

– Оденься и давай поговорим.

Он с силой закрыл дверь, скрывшись в глубине первого этажа.

Прозвучавшие слова были единственными, сказанными им в мой адрес за последние дни. До этого ужасно неловкого случая я не встречалась с Суворовым. Почему пришла к выводу, что отец близнецов избегал меня? Потому что Лариса Андреевна общалась с ним, как и прежде. Они пили по вечерам кофе и обсуждали поведение мальчиков.

Меня же для Суворова будто не существовало.

***

Как же некстати он появился. Я ожидала его возвращения к позднему вечеру, как и обычно.

Под рукой у меня была только теннисная юбка. Я натянула ее поверх плавок-бикини на завязках и поспешила за Давидом Дмитриевичем. Нагнала его у широкой парадной лестницы с роскошным элементом ограждения – коваными перилами, обрамляющими светлые ступени. Хотела попросить дать мне минутку, чтобы переодеться, однако начальник зыркнул так, что у меня тотчас пропал дар речи.

– Почему ты позволила себе разговаривать с подружкой по видеосвязи? Напомнить тебе пункт из договора? – сходу набросился с укором. – Никакой видео и аудио съемки в пределах территории моего дома, – его ноздри широко раздавались, а в глазах сверкали молнии. – Никакой болтовни в рабочее время. Ты можешь открывать рот, только когда выходишь за ворота.

Приблизился на один широкий шаг и уперся злющим взглядом в мое раскаивающееся лицо. Это его накрыло гневом из-за самого факта звонка, а что, если он слышал все ужасные комментарии Софки?

– Мне очень жаль, – я взволновано увлажнила губы, проведя по ним кончиком языка. – Такого не повторится. Обещаю. Мы не затрагивали темы вашей семьи!

– Ложь, – безапелляционно отрезал.

Значит, слышал…

Суворов сделал еще шаг, подойдя ко мне почти вплотную.

– С какой стати я должен дать тебе очередной шанс? – понизив голос до рычания, «загнал» меня в ловушку. – Почему ты нарушаешь правила, Майя? Тебе такое нравится? С виду – божий прелестный ангелочек, а в душе – бунтарка?

Я прижалась спиной к поручню и обхватила пальцами металлические черные балясины, чтобы не свалиться замертво от аритмии.

Я собралась с духом и подняла голову, чтобы посмотреть в его бирюзовые глаза с коричневыми крапинками.

– Ты особенная, что ли? – с жесткой усмешкой бегло окинул меня высокомерным взглядом.

– Нет, – от страха пульс стучал в ушах. – Нет, Давид Дмитриевич. Пожалуйста, простите.

– Майя, – вздохнул Суворов и подался вперед, чтобы опереться ладонью о поручень. Я громко сглотнула, проследив за положением его крепкой руки в считанных сантиметрах от моей талии. Черт, как же жарко и душно стало. – Скажи, за кого ты меня принимаешь?

Я… что?

– По-твоему, я простак, который будет спускать малолетке с рук ее проступки?

Я заторможено покачала головой, не сдержавшись и опустив взор к надменным, бледно-розовым губам Суворова.

– Хорошо. Тогда избавься от беспечности, – он сделал небольшой рывок к моему лицу. Замер в волнующей близости, протяжно вдохнув через нос. – Иначе уволю.

Сердце пропустило удар.

– Я вас поняла, – не знаю, услышал ли он мой тихий лепет.

– Надеюсь, – Давид Дмитриевич не двигался, изучал пристально мое лицо, словно увлекательную скульптуру.

Я чуть отвернула голову, подставив под обжигающее дыхание мужчины щеку. Испугалась, что совершу какую-нибудь глупость… Его аромат – терпкий, цитрусовый, подчеркивающий северный нрав Суворова, – врезался в ноздри, и я сипло, очень тихо застонала от удовольствия.

– Я рассчитываю на твою благоразумность, Майя, – от того, как моя имя перекатывалось у него во рту, словно он распробовал его на вкус, я почувствовала прилив тепла к лицу.

Невыносимо… мучительно… жарко. То ли от резкого скачка температуры воздуха; то ли от Суворова, горячего сексуального викинга; то ли от раскаленного напряжения, тугого как натянутая тетива, сосредоточившегося между бедер.

Переминаясь с ноги на ногу от нарастающей пульсации в чувствительном бугорочке, трущегося об ткань бикини, я так хотела дотронуться до себя, чтобы унять сладкую истому. Но и шага в сторону сделать не решалась без разрешения Давида Дмитриевича.

Его внимательный взгляд опустился ниже моих ключиц, и я вовсе перестала дышать, когда мускулистый блондин заострил внимание на ложбинке. Суворов не смотрел… он глазами пожирал мои груди.

– Майя, – произнес с рыком, словно изнуренный длительной жаждой путник.

Сократил расстояние между нами. На сантиметр. И еще на один. И еще. Пока не подобрался к моему рту и вдруг остановился в миллиметре. Наполнил легкие воздухом, соприкоснувшись тканью светло-бежевой рубашки с моими торчащими вершинками.

Он хотел чего-то большего, не только раздевать меня взглядом. Кусал себя за губу, сдерживаясь.

И я хотела.

О, боги. Как же мне хотелось притянуть этого крепкого бородатого воина и запрыгнуть на него.

Если бы не куча «но».

Например, невеста, дети, социальная пропасть, большая разница в возрасте…

Софка наверняка сказала бы что-то вроде: «Чокнулась! Он без пяти минут женатик!».

Именно поэтому нельзя срываться, даже если желание сжигало нас изнутри.

К огромному облегчению, со стороны холла послышался голос Ларисы Андреевны и заливистый смех близнецов.

Суворов моментально пришел в себя. Сморгнул пелену вожделения и отшатнулся. Потупив взгляд, пригладил светло-золотистого оттенка пряди, спавшие на лоб, отвернулся и быстрым шагом взял курс к сыновьям.

МАЙЯ

Вторая неделя тянулась дольше первой. По внутренним ощущениям к наступлению очередных выходных я почему-то была твердо уверена, что отпахала во дворце Суворова (а иначе эту восхитительную архитектурную махину не назвать), по меньшей мере, месяц.