Из многих живописных мест выбор пал на тихую провинцию ⏤ маленькую деревушку Живерни, утопающую в изумрудной зелени. Великий импрессионист Клод Монэ, однажды проезжая мимо, беззаветно поддался чарам местной природы и в дальнейшем проводил множество чудесных дней в огромном благоухающем саду, который так и прослыл во всем мире: «Сад Клода Монэ». Елизавета Григорьевна, специализирующая на искусстве и владеющая несколькими картинными галереями в Москве, Санкт-Петербурге, а так же в Париже и Берлине, сумела договориться об аренде усадьбы несравненного художника ⏤ туристического местного достояния ⏤ на три дня, чтобы все подготовить к торжеству. Увидев это место, я подумала: «Вечное лето, вечная весна, словно ожила одна из картин творца». Источник нескончаемого вдохновения. Волшебство и история, кроющаяся в каждом лепестке, листике необъятного разнообразия пестрых цветов и деревьев.

Когда Максим поставил меня в известность и вдался в подробности, то я не на шутку разволновалась.

Список гостей ⏤ внушительный.

Большинство являются приглашенными стороной жениха. Моя «группа поддержки» включает в себя маму, папину сестру, мою лучшую подругу и двух университетских приятельниц. Оплата перелета, размещение гостей… все казалось нереально дорогостоящим. Плюс аренда особняка, автомобилей и много чего еще. Но Золотовские настояли, что все расходы возьмут на себя.

По моим подсчетам, сумма получилась космической.

Даже если бы я распродала себя на органы… нет, и это не сумело бы покрыть и сотой части тех затрат, которые вложили родители Максима. Тем не менее, я испытывала дискомфорт от мысли, что наша свадьба понесла убытки только для них. Но все же была от всей души благодарна за удивительную возможность очутиться в настоящей сказке. Я в неоценимом долгу перед прекрасными родителями своего будущего мужа.

Мы с мамой живем скромно, поэтому не располагали денежными средствами для подобной роскоши. К тому же, мама тянула нашу семью в одиночку. Прогрессирующая деменция превратила жизнерадостного энергичного отца в отрешенного, резко состарившегося на несколько десятилетий мужчину и, в конце концов, уничтожила. Мне было семь лет. После его смерти жизнь наполнилась чередой трудностей. Особенно разрушительно кончина папы ударила по материальной стороне нашей семьи. Он занимал должность главного технического инженера на молочном заводе и имел хорошую оплату труда.

В старших классах я начала подрабатывать, и сводить концу с концами стало чуточку легче.

В выпускном классе вырученные деньги с временных работ покрывали оплату репетиторов. Я зубрила, обслуживала столики в кофейне недалеко от дома, мыла полы в музыкальном магазинчике в том же районе, на выходных приглядывала за детками в игровой комнате огромного торгового центра. Не спала ночами, повторяя пройденный материал для наиболее эффективного усвоения информации. Уже в юном возрасте я поставила себе четкую цель, и мне оставалось лишь верно следовать выбранной жизненной траектории. Путь казался тернистым и порой неисполнимым, но отступать не в моей прерогативе.

Мои труды не были безрезультатными. В качестве награды за упорство я поступила на бюджет в ВШЭ на факультет социологии. О большем и не смела мечтать!

Хотя нет.

Мой главный подарок все же заключался в судьбоносной встрече с Максимом, только это я поняла немного позже.

Я нервно заламываю пальцы ⏤ дурная привычка с детства. Силюсь вытянуть шею как можно дальше, чтобы окинуть торопливым взглядом собравшихся гостей. Последние прибывшие занимают оставшиеся свободные места по обе стороны от прохода, усыпанного нежно-розовыми лепестками и ведущего к увитой белыми цветами арке. Они приветствуют и улыбаются друг другу. Многочисленные голоса, приглушенные внушительным расстоянием между нами, сливаются в один непрерывный размытый поток шума. Я сравниваю их с телевизионными помехами и морщу кончик носа, сожалея, что нельзя выключить «телевизор», или «переключить» на другой канал.

Мама суетится возле меня, что-то говорит, однако на ее звонком поставленном голосе преподавательницы литературы начальных классов я никак не могу сконцентрироваться. По какой-то необъяснимой причине он ускользает от моего слуха, как только я пытаюсь зацепиться за него. В итоге я мычу неразборчиво в ответ, хотя не до конца уверена, что вообще нужно что-то говорить, и мама оставляет меня для того, чтобы присоединиться к остальным гостям. Я вытягиваю руку в несмелой попытке задержать родительницу рядом с собой хотя бы еще на парочку мгновений, но ее стройный силуэт в приталенном бледно-лимонном платье-футляре поспешно ускользает, и дрожащими пальцами я ловлю лишь ласковый июньский воздух, пронизанный ароматом раскинувшихся цветочных лужаек.

Чья-то рука осторожно берет меня за локоть, и я подпрыгиваю от неожиданности.

⏤ Не переживай, дочка. Это я.

Я с облегчением выдыхаю, когда вижу высокого темноволосого мужчину с серебристой проседью волос. Александр Сергеевич выглядит безупречно и сногсшибательно в красивом смокинге. Я ни за что бы не подумала, что ему в прошлом месяце исполнилось пятьдесят.

Наверняка Елизавета Григорьевна сегодня с новой силой влюбится в своего мужа. Они прожили в браке тридцать лет и до сих пор души друг в друге не чают. Максим неоднократно признавался мне, что хотел бы и для нас такой безмерной любви.

⏤ Все нормально, ⏤ я тут же использую вернувшейся ко мне способностью говорить, чтобы ответить главе семейства Золотовских. ⏤ Все нормально, ⏤ повторяю тише, но уже для самой себя.

Отец моего жениха улыбается, поглаживая одной рукой аккуратно-стриженную щетину, а второй сжимая мой локоть чуть крепче.

⏤ Точно? Потому что скоро наш выход, ⏤ подмигнув, напоминает мне Александр Сергеевич.

Верно. Еще немного, и я стану женой его сына.

Я вновь проникаюсь чувством благодарности к Золотовскому-старшему. Он сопроводит меня к алтарю, и я уверена, что не упаду, даже если буду спотыкаться на каждом шагу.

Погрузившись в свои мысли, я вновь бросаю взгляд к гостям.

Наблюдаю готовившуюся к началу церемонии регистратору; маму, о чем-то переговаривающуюся с моей незаменимой подругой Катей.

Но… Погодите.

Где Максим?

Ужас неминуемо грозится вырваться наружу с резким приступом тошноты. Горло болезненно сдавливает спазм, мне не удается ни вдохнуть, ни выдохнуть. Я перестала шевелиться и дышать, как только обнаружила отсутствие жениха, но глаза продолжают неумолимо странствовать от лица к лицу в надежде найти ту самую улыбку.

Почему Максима все еще нет?

Мне не терпится задать этот вопрос его отцу, но язык становится ватным и разбухшим. Он с поразительной быстротой немеет от самого кончика, и я беззвучно открываю и закрываю рот, точно несчастная рыбка на суше.

Александр Сергеевич видит, что мне стремительно дурнеет, и обхватывает мои осунувшиеся плечи рукой.

– Дочка? Ты чего? Вот наденет Макс кольцо на твой палец – потом теряй сознание, сколько влезет!

Я ценю его попытку отшутиться, но выдавить улыбку не в состоянии.

Предупредил ли Максим кого-нибудь, что собирается задержаться? Может, что-то стряслось по дороге сюда от особняка, где мы временно расположились? Автомобиль заглох в пути? Авария? Вчера с ним все было хорошо. Мы качались на садовых качелях и целовались полночи под небом, усыпанным яркими звездами.

Меня нещадно швыряет из крайности в крайность. Я чувствую, как адский жар веревкой туго скручивает мои внутренности в морской узел, а затем меня прошибает ледяной пот.

Жуткие мысли и предположения выворачивают разум наизнанку. Невольно напрашивается подозрение, что Максим в последний момент передумал на мне жениться и теперь мчится в ближайший аэропорт.

Я слабо встряхиваю головой, хватаюсь за вытянутую руку Золотовского-старшего, которую он держит передо мной на случай, если я возымею намерение поближе познакомиться с деревянным полом и избежать этого недоразумения.