— Потому что я лучше других знаю, как работает магия троих, сведённая в одну связку, — усмехнулась она и щёлкнула меня по носу, — Трупников самый лучший стабилизатор для тебя и Готьера. Так же, как и двое других. Наши семьи уравновешивают баланс магии в других. Я уже говорила, что это что-то наподобие злого рока, который преследует и не отпускает.

— Хочешь сказать, чтобы нормально сражаться, нам нужен Антон? — я уставилась на неё, как на очередное чудо света. — В самом деле?

— Не поверишь, но именно так и обстоят дела, — потрепав меня по волосам, мать отменила своё заклинание, — этой истории уже ни одно поколение. Все началось в далёком 1905 году, когда в первую революцию, две великие герцогских семьи оказались перед сложным выбором, защищать корону до последнего или пытаться уладить всё миром. Наша прабабка в тот момент, не дожидаясь никого вышла на площадь к митингующим и сказала стрелять. Раскинула руки в стороны и перекрыла путь к зимнему дворцу.

— Погоди, первая фрейлина императрицы решила пожертвовать собой, чтобы остановить войну? — я удивлённо вскинула бровь. — Нет, на уроках истории мы учили все это, но там было сказано, что выдающийся маг и теоретик, смерть которого принесла бы стране слишком много урона, закрыл грудью вход в зимний. Но там и слова не было про то, что это наша прабабка и главная управляющая императорским двором Маркиза Аннабель Ольхонская, жена придворного лекаря и кандидата демонологических наук Графа Эндрю Минзена.

— Как ты уже успела осознать, народ был бы не в восторге, если бы узнал, что заслуги нашего маркизата намного шире, чем принято считать, — пожала та плечами, — мы всегда делили на троих власть. Готьеры отвечали за войну и внутренние дела империи, Трупниковы за заговоры, мятежи и внешнюю политику, а Ольхонские за тайную канцелярию и гвардейцев синего полка.

— Готьеры — МВД, Трупниковы — МИД, а мы — ВСП, — прикрыла я ладошкой рот, — так вот почему тебя боятся больше, чем любую другую леди страны, ты управляешь тайной канцелярией, которая теперь носит гордое название секретариат. И выполняешь все грязные дела правительства и выборного короля. Мама! Какого чёрта ты раньше об этом молчала!

— Примерно так и обстоят дела с распределением власти в стране, — кивнула она мне, — и вообще-то я тебе говорила об этом и не раз, а ты все твердила, что сама построишь свою жизнь и тебе не требуются идиотские советы от тех, кто пытается заставить тебя плясать под общественные нормы и морали. Что у тебя свой путь.

— Но, я и подумать не могла, что моя мать тайный кукловод, работающий на корону, а мой отец преступник номер один во всем мире, — я шокировано рассматривала потолок в своей гостиной, — если бы знала, давно бы пересмотрела свои взгляды на мир. Знаешь ли, не так просто вынести осознание этого факта, к тому же, это до сих пор не укладывается у меня в голове.

— Вот именно милая, твоя мама работает на корону и императорскую династию, — фыркнула женщина, поглаживая меня по волосам. — Это только наивные идиоты верят в то, что в 1917 году, всю императорскую семью расстреляли и приговорили к смертной казни из-за чрезмерного злоупотребления властью и магией.

— А что же тогда произошло? — вскинула я бровь. — Сейчас все знают, что кабинет министров и король-регент выполняют всю управленческую функцию. В этом им помогает ВСП и Секретариат.

— Расстреляли обычных двойников, слепленных на скорую руку из соломы и магических оттисков, — отмахнулась она от меня, — императорский род не мог прерваться. Каждый аристократ это прекрасно понимал. Потому и был разыгран столь идиотский спектакль. А король-регент… Боги, помогите ему не сойти с ума под чарами контроля разума. Не шибко презентабельная роль. Потому мистер Жерс так сильно на неё рвётся, но все никак не попадает. Он-то, как граф, прекрасно понимает, что значит стать королём-регентом. Ему и в роли начальника министерства экономического развития неплохо сидится. Чтобы вечно пришибленным ходить и под чужую дудку плясать день ото дня.

— Погоди, — я аж закашлялась, — пойду-ка схожу за вином, на трезвую голову, вся эта информация укладываться не желает. Чёрт! Моя мать глава тайной канцелярии, работающая на императорскую семью и полоскающая мозг избранному королю-регенту. Такое даже в самом жутком кошмаре не привидится. И это при том, что мой отец преступник номер один в мире. Знаешь, он меня пугает меньше, чем ты. Там хоть понятно. Убил, ограбил, торговал наркотиками, рабынями, проститутками, оружием — заслужил. А тебя даже посадить нельзя, ты сама кого хочешь и куда хочешь запихнёшь и от этого человека даже имени не останется. Мама, скажи, что я головой ударилась настолько сильно, что ещё не вышла от комы, после близкого знакомства с Антоном в камере пыток Тёмного ордена.

— Прости любимая, но нет, — покачала она головой, — тебе придётся как-то смириться со всем этим и начать мыслить более масштабно. Если получится, то переведу тебя в секретариат. События с нападением и ударом по голове, ослеплением и прочим — сейчас сыграют нам на руку. В поля тебя не выпустят, в лаборатории с твоим состоянием делать нечего, а платить тебе просто так зарплату никто не станет. Девочки напишут приказ о твоём переводе и начнёшь готовиться к тому, что лет через десять-пятнадцать, так же, как и парни сменишь меня на пасту руководителя тайной службы. Всё сложилось как никогда лучше. Даже не верится, что твоя тупость, принесла подобного рода плоды. Видать боженька и проведение нас любят.

— Я поражаюсь твоей хладнокровности в этой ситуации, — поставив два бокала, я выдернула пробку из бутылки. — Словно все это вполне обыденно и просто.

— Ну, для тебя в диковинку, — рассмеялась она, — а я вполне себе обвыклась разгребать проблемы и дела нашей страны, улаживая бои между политическими группировками и простыми смертными, мнящими себя вторым пришествием бога на земле. Вон, на прошлой неделе, только секту «Истинного креста» вырезали под ноль. Давно я таких фанатиков на своей памяти не помнила. Они же сумасшедшие, девственниц крали, резали их в демонических псалмах и подносили дьяволу. Я когда узнала, волосы на голове зашевелились. Как понимаешь МВД вашему такую работёнку не поручить.

— Господи, мам, — прикрыла я рот рукой, — если об этом станет известно, половина России на уши встанет. Такое начнётся, что семнадцатый год нам раем на земле покажется. Когда брали секту «Святой Ефросиньи-дарующей». Я как вспомню, так вздрогну.

— Вот после июля семнадцатого, вашим бравым отморозкам с эмблемой «ОМОН» на спине, моё ведомство больше не доверяет в таких вопросах, — фыркнула мать и отпила из бокала. — И самое смешное, что этот кретин продал запись журналистам за десять кусков зелёных и свято верил, что секретариат до него не доберётся.

— Кто-то из наших слил все журналистам? — я во все глаза уставилась на родительницу.

— А ты что не поняла, что съёмка велась с нагрудной камеры? — удивилась моя собеседница. — Нет, я, конечно, не лучшего мнения о ликвидаторах, но хотя бы такое ты должна была отличить с первого взгляда. Вы же тоже обязаны носить их на заданиях и пересматривать, дабы написать отчёт. Доченька, ты меня расстраиваешь до глубины души.

— Но я и представить не могла, что среди проверенных людей, стоящих на защите своей страны, есть такие, — я хлопнула глазами и в полном шоке отпила несколько глотков. — Реально в голове не укладывается, как можно так поступить. Деньги, они многое решают, но все же не до такой степени, чтобы продавать записи с задержаний.

— Любимое моё и наивное дитя, — засмеялась маркиза, — это ты выросла в достатке и даже работая на отдел ликвидаторов, вполне мирно и чинно суёшь свой любопытный нос в дела других отделов и что уж там, работаешь в паре с Готьером. Хотя у тебя погоны не дотягивают, даже для полевой работы в подмастерье. Возьми ты хоть фамилию Черсева, все равно ты останешься Ольхонской и относится к тебе будут соответствующим образом.

— Что ты хочешь этим сказать? — я непонимающе смотрела на мать.