И теперь я сидела и злилась на Антона, потому что он делал только то, что позволяло заработать выгоду для себя? На фактически натуру его семьи? Трупниковы известны, с давних времён, своей изворотливостью, хитростью и полным отсутствием хоть какого-то здравого смысла в действиях. Если вы перешли им дорогу, можете заказывать груб. Такой, едва ли не лозунг, преследовал по жизни любого, кто носил эту фамилию. Так чему же я так удивлялась, сидя рядом с одним из представителей этой династии?

Вот и что мне нужно было сделать теперь, чтобы вернуть собственную жизнь на привычные рельсы? Наверное, для начала встать из кресла и сдать этого урода в полицию. Но, с другой стороны, а вернёт ли это действо все на круги своя? Что-то было у меня предчувствие, что этим я только навредила бы самой себе. Ибо пока, никакой угрозы от Антона не исходило. Больше напоминало классическую игру в кошки-мышки. Причём кот был до неприличия наглым, сексуальным и обаятельным. Готовым уложить меня в постель, или на этот самый стол. Метки на теле приятно запульсировали и я наконец-то поняла, почему рядом с Сашей так тяжело было оставаться в нормальном состояние. С магией шутки плохи.

— Возможно, ты сейчас в очередной раз обидишься и скажешь, что не такая, но этот вопрос больше нельзя откладывать на потом, — его голос раздался подобно раскату грома в чистом поле.

— Наверняка ты позвал меня не отобедать за приятными разговорами о школьных временах, — тихо предположила я и постаралась держать себя в руках. — Неужели тебе так некомфортно вспоминать обо мне, что даже такими низкими методами решил пользоваться? Я признаться честно, была о тебе лучшего мнения.

— Мне очень льстит тот факт, что ты вообще обо мне думала, — мой собеседник растянул в гаденькой ухмылке тонкие губы, — но все немного не так, как тебе сейчас кажется. Точнее вопрос, который я хотел обсудить, к нашим школьным годам, вообще никакого отношения не имеет. Что было, то травой уже давно поросло. Из-за этого, затевать все это, я бы точно не стал. Потому предлагаю тебе не упрямиться и послушать меня нормально.

— Очень проблематично слышать от тебя подобного рода речи, — фыркнув, отпила лавандовый чай и едва не подавилась лепестком, — но я уже не та маленькая девочка, которая легко и непринуждённо поведётся на твои красивые речи.

— А я не тот скромный мальчик, который постесняется пригласить тебя на танцы в восьмом классе, — ехидная усмешка озарила его лицо.

— А ты хотел? — удивлённо приподняла я бровь.

— Да, но так и не решился, — впервые на лице Трупникова проступило смущение.

— Я ждала, — тихо призналась ему, — стояла у той стены и думала, чем же хуже других. Вы… Два короля школы, а я ваша вечная третья. Не девочка… А свой в доску дружбан, с которым можно и за яблоками слазить и первый раз попробовать сигаретку за спортивным залом, а потом плеваться и оттирать язык.

— Мы и сейчас весьма неплохо ладим, — усмехнулся он, как-то по-человечески устало и понятно, — просто судьба та ещё стерва и иногда выдаёт такие карты, что с ними не то, что в покер не сыграешь, даже до ближайшей сосны не дойдёшь. Потому, дела минувшие, должна остаться в прошлом. Мы больше не дети, у нас нет прав на невинные чувства…

Черт… Как же больно было от всех этих воспоминаний, они кружились в голове, навязчивой каруселью, напоминая обо всём, через что наша троица прошла. Я сжала пальцы и прокляла свой длинный язык, который не фильтровал информацию и выдавал все подряд. Нужно было стараться держать лицо, но как же на деле это было трудно. Когда пронзительный взгляд серых глаз направлен лишь на тебя. Это физически настолько тяжело, что хотелось отвернуться, лишь бы спрятать подальше все то, что всплывало в голове.

Огни ночного города переливались за окном, они успокаивали, давали иллюзорное чувство безопасности. Словно можно было урезонить дикого зверя, поднеся к его носу жареный кусок мяса. Выторговав собственную жизнь из рук проходимца. Вот только на практике такие методы совершенно не работали. Я же увязла так сильно во всем этом, что теперь и вовсе не имело никакого значения, хотела ли я вести такую игру. Не спросив и не позволив мне даже на мгновение задуматься о будущем, жизнь закрутила свой хоровод.

Появившийся из ниоткуда, подобно черту из табакерке, официант поставил тарелку с заказом, а Трупникову подсунул новый стакан с виски. Аромат еды приятно щекотал нос и позволял желудку напомнить своей бестолковой хозяйке, что с завтрака прошло уже много времени. Живот свело от предвкушения изысканного и горячего блюда, обильно политого соусом и с букетом идеально подобранных пряностей. Как только я взяла вилку в руки, Трупников поменялся в лице. Но всё так же молча смотрел в окно, за которым бездумно жил город, который никогда не спал.

Я, с силой наколола кусочек и отправила его в рот. Даже эта постная и неприветливая рожа, не могла отбить у меня желание полакомиться деликатесами. Не каждый день выпадал столь приятный шанс. Старая аристократия считала ниже своего достоинства ходить по таким местам. Модное и современное тут же клеймилось «вульгарным». Но вот так, когда весь этаж практически мёртв, в полной тишине, я могла наслаждаться своей едой и не забивать голову посторонними мыслями. Хоть какой-то плюс от рандеву с Трупниковым.

— Так совпало, что ты, не особо задумываясь о последствиях влезала туда, куда тебя не просили, — начал он, не поворачивая голову, чтобы не смущать меня во время трапезы. — И по моим данным, всё это обернулось слишком сильной головной болью. Теперь ты на прицеле мафии… И не просто, как неудачный и неудобный свидетель, а как тот, кому бы следовало свернуть голову, ещё час назад.

— Так ты все-таки принадлежишь к мафии? — я вскрикнула и отложила вилку.

— Я знаю многое, — ничуть не смущаясь ответил Антон. — И если я правильно проанализировал все данные, то в течение следующей недели тебя убьют.

Слова прозвучали в тишине пустого зала, подобно выстрелу. Они сорвались с его губ и заставили воздух вокруг меня мелко вибрировать. От этого в горле встал ком, и я подавилась воздухом, который мгновенно сгустился и пропитался привкусом солёной паники. Это было за гранью моего понимания. Просто, потому что, никто и никогда не решился бы так открыто говорить сотруднику ведомственной структуры о покушении. Но создавалось ощущение, что Трупникова такие мелочи вообще не волновали. Он потягивал виски и курил третью по счету.

Округлив глаза, я попыталась всмотреться в его лицо. Но по напряжённым скулам, побелевшим костяшкам пальцев и общему настроению, я поняла, что он не шутил. Это было реальным предупреждением. Не шуткой и не идиотской попыткой меня запугать. Мужчина передо мной на сто процентов серьёзен и отдавал отчёт своим действиям. Такое поведение Антона пугала и пробивало на табун мурашек размером с майского жука. Были бы силы, я бы поднялась на ноги и устроила скандал, но даже пошевелиться под таким давлением казалось невыполнимой задачей.

Но то, как с каким равнодушием Трупников говорил о моей предположительной смерти, будто для него это событие ничего не значило, оглушало ещё сильнее. Мы были близки, и хладнокровная враждебность в его голосе убивала сильнее, чем всё остальное вместе взятое. Я честно думала, что давно пережила этот период своего прошлого. Но тут, сидя рядом с ним, видя запонки на его руках и чувствуя аромат до боли знакомого одеколона, хотелось выть и лезть на стену, от боли и шока. Я едва соображала, но всё же кое-что видела слишком отчётливо — он сидел на против меня, ему не всё равно.

Если бы Антону на самом деле было на меня плевать, то он бы свою задницу в ресторан не потащил бы… Для этого поступка в человеке должно существовать милосердие. А Антон Трупников и оное проявление человечности, не стояли в одном ряду, это было диаметрально противоположным значением. И кому, как не мне, девушке, проводящей с ним год за годом, не знать этого. Так что во всей этой ситуации что-то было не так. Оставалось лишь понять, что именно и выяснить, на какую очередную авантюру подпихивал меня этот самоуверенный мерзавец. Ведь я знала, что это в его породе.