А теперь мне конец. Мне конец.  Они меня уничтожат за обман и все будет еще хуже, чем могло бы быть. Может, изобразить обморок? Бессознательное тело они трогать явно не будут. Никакого удовольствия.

Я молюсь, чтобы внезапно оказаться беременной. Хотя, это кажется мне очень бредовой мыслью, потому что последний раз я была с мужчиной полтора года назад.

Хрен знает, что Карим с этой Владиславой Владиславовной сделает. Да и чхать мне на нее. Кулак, скотина, ноет. Карим же – гора. Недаром бойцы на ринге только при его виде по углам ссут. Нехорошо вышло с этим ударом. Брату по роже… Но будто шайтан вселился, когда он мне в челюсть въехал. Походу, мозги совсем потекли, раз с какого-то хрена решил, что я к дури прикоснусь.

– Зау-у-ур! – радостно визжит выскочившая из въехавшей машины такси Алана. Поправляет ремни сумки на плече и, цветя своей невинной улыбкой, спешит ко мне.

При параде: платье ярко-зеленое, платок с золотой вышивкой. Светло-розовый лак на ногтях замечаю, и стрелки на глазах нарисовала. Сейчас будет говорить, что проездом заскочила, но я-то знаю истинную причину. Она сейчас в моем доме дилершу встряхивает.

– Вот так сюрприз, – неестественно скалюсь, обнимая сестру. – Ты же только утром у меня была.

– Я такая растяпа, – хихикает Алана, рукой ныряя в свою сумку, и достает пакет чая. – Представь! А Карим уже приехал? – Она косится она уголок моих губ. Языком слизываю каплю выступившей крови. – Я не вовремя?

– Десна кровоточит, – вру, пока Алана не начала паниковать…

– Заур, мать твою! – рявкает выскочивший из дома Карим, отчего Алана вздрагивает. Заметив ее, друг смягчается. Даже выдавливает из себя какое-то подобие улыбки. – Здравствуй, Алана.

– Здравствуй, Карим. – Она смущенно опускает покрасневшее лицо.

Такая чистая, хрупкая, наивная. Еще вчера в куклы играла, а сегодня готовая невеста. Да вот только хрен я ее за кого отдам! Карим – единственный, кому я доверить это сокровище могу. Друг, брат. Проверенный. Обижать не будет. Алана же, как цветок. Растоптать легко.

– Заур, на минуту, – Карим кивает мне за угол.

Сходим с крыльца, оставив Алану прикладывать ледяные пальчики к горящим щекам, скрываемся за углом дома, где Карим окидывает меня пронзительным взглядом и шипит:

– За тестом на беременность сгоняй.

– Чего? – напрягаюсь я так, что в висках пульсирует. – Зачем?

– Вместо детектора лжи использовать буду. – Карим выглядывает из-за угла. Хмурится. – Алана знает о твоей гостье?

– Ты прибухнул, что ли? Видишь же, на крыльце держу ее.

– Р-р-р, некрасиво вышло, – рычит Карим. – В театр ее сводить позволишь?

– Веди, – пожимаю плечами. – Но учти…

– Да-да, руки не распускать, за языком следить, не совращать. Закончим с дилершей, свожу. Все, топай.

Придется Алану с собой брать. В дом ей нельзя. На улице оставлять жестоко.

– Карим, это тебе, – она протягивает ему чай, когда мы возвращаемся на крыльцо.

Краем глаза улавливаю, что этот говнюк все же касается ее руки, когда забирает презент. Падла такая!

– Спасибо, Алана.

– Если понравится, у меня есть еще.

– Уверен, что понравится.

– Ну все, нам пора! – Беру сестру за руку, отвожу к машине и усаживаю на сиденье под пристальным взглядом Карима… с пакетиком чая в руках. – В аптеку смотаемся, тут недалеко, – поясняю Алане, садясь за руль и выводя тачку со двора.

– Кто-то заболел? Карим? – беспокоится она.

– Да нет, витамины нужны. Аскорбинки там, гематогенки, витамишки всякие.

Алана недоверчиво морщится. Моим церберам – витамишки? Хоть бы что-то посерьезней придумал. БАДы какие-нибудь, цианистый калий.

Оставляю ее в машине, когда паркуюсь возле аптеки. Нечего ей свой маленький, но любопытный носик в наши дела совать. У нее одна забота – сохранить свою чистоту и честь семьи, чтобы достойной женой Карима стать.

– Тест на беременность! – Бросаю фармацевтше пару купюр.

Ее глаза вылезают из-под очков и ползут на лоб.

– Сколько? – растерянно переспрашивает.

Добавляю еще купюру:

– На все.

Пожав плечом, фармацевтша уходит за дверь и возвращается с несколькими коробочками тестов. Не думаю, что Кариму столько надо. Просовываю руку в окошко, беру коробку сверху, отставляю отдельно, а остальные отодвигаю.

– Сколько в одной?

– Десять.

– Хватит, – киваю. – Заверните во что-нибудь непрозрачное.

Поведя бровями, она возится с белым пакетиком и спрашивает:

– Что-нибудь еще?

– Гематогенок каких-нибудь на сдачу.

– На всю?

Да что она меня так напрягает-то?!

– Ну можно еще презервативов упаковку, – скалюсь, окончательно приводя ее в ступор.

На ее лице так и прописывается вопрос: «Не поздно?», – но молча насовывает в пакет гематоген, пробивает чек и отдает мне покупку.

Сдачу не жду. И так бесит все. Возвращаюсь в машину, бросаю пакет на заднее сиденье и разворачиваюсь домой.

– А можно мне одну? – осторожно интересуется Алана, поглядев назад через плечо.

Поправляю зеркало заднего вида и вижу, что разноцветные упаковки рассыпаны по сиденью.

– Возьми.

Отстегнувшись, Алана юркает промеж кресел, шуршит, выбирая вкус, и вдруг охает. Садится обратно, держа в руке коробку с тестами.

– Тебе кто разрешал лезть в пакет?! – рычу зло.

На ее глаза наворачиваются слезы. Губы дрожат, руки трясутся.

– Заур, что это? Ты же не женат… Ах! – спохватывается она. – Это для Карима? Скажи! У него есть другая? Какая-то потаскуха не из наших?!

Рассержено зыркаю на нее, и она, прикусив язык за ругательство, отворачивается к окну.

– Пристегнись!

Шмыгая носом, брезгливо закидывает коробку назад, натягивает на себя ремень и закрывает лицо руками.

Шайтан! Одним театром не отделаешься, Карим! Каждую ее слезинку отработаешь!

– Успокойся! Прислуга у меня часто тошнует. Вот проверить хочу.

– От кого тошнует? – не унимается Алана. – Знаю я вас, мужчин. На одной женитесь, а с другой спите!

– Много говоришь, девочка! – Въезжаю во двор, торможу у крыльца. – Сиди здесь. Отдам это и отвезу тебя домой. При родителях концерты закатывай.

Засовываю тесты обратно в пакет, в котором на дне болтается пара гематогенок, и тащу себя в дом. Карим на кухне: рубает яблоко, пялясь в окно. Вид отсюда завораживающий: прямо на собачий вольер с моими гончими.

– Держи свой детектор, – язвлю, швырнув ему пакет. Залезаю в холодильник. Бутылку с водой прикладываю ко лбу. Мозги сейчас закипят. – Алана видела.

– Твою-ма-ть, – по слогам цедит Карим. – Заур, ты хоть что-то без косяка сделать можешь? Насрать мне, как отмажешься, но она должна знать, что меня эта дрянь мелкая не касается!

Недоеденное яблоко летит в мусорное ведро. Его пальцы сжимаются в кулаки.

– Еще раз мне по фейсу въедешь? Валяй! Потом сам перед сестрой моей оправдываться будешь! – Откупориваю бутылку и делаю несколько глотков. – Нахрена тебе тесты, кстати?

– Дилерша вещает, что брюхатая. Сейчас проверю, насколько она у нас честная.

– Слушай, езжай-ка ты. Алану домой отвези. Заодно успокоишь ее. Да и родители будут рады видеть тебя. Ты же совсем не появляешься, а пора бы уже о свадьбе поговорить. А я с дилершей решу.

– Знаю я, как решишь. Трахать ее до утра будешь.

– Беременную? – усмехаюсь.

– Когда тебя это останавливало?

– Главное – ты в нее не лезь. Я застолбил. К тому же тебе пора завязывать с потаскушками. Хреновая привычка для завтрашнего жениха.

– Ты накосячил, ты и исправляй. Вези Алану домой, и чтобы завтра на ее лице и тени расстройства не было.

Нравится мне, как он за ее настроение радеет. Заботливым мужем будет.

Достает из пакета коробку, удивленно заглядывает на дно и вздергивает бровь:

– А это что за хрень?

Я усмехаюсь, вертя ключи в руке: