Но были вещи, которые меня парили. Во мне самом. Слишком она была хорошей для меня. Неиспорченной. С такой может быть дико скучно, а изменять – Заур первый мне удавку на шее затянет.

Я внезапно слышу странный, мелкий стук из-за угла. Медленно перевожу взгляд и выпадаю в осадок.

В углу сидит девчонка лет двадцати. Трясется, обняв себя руками, белая, как полотно. Смотрит на нас такими глазами, будто уже в ад попала.

– Что это за фигня? – медленно произношу я.

Мне страшно. Как же мне страшно.

Двое мужчин и я одна. Мне было неуютно, даже когда я оставалась наедине с подвыпившим другом детства… тут же я ощущаю смертельный, холодный страх, который окутывает мое сердце.

За что со мной это? Я ведь никому и никогда не делала ничего плохого. Никогда не связывалась с плохими компаниями. Старалась быть благоразумной, осторожной, избегала опасных мужчин. Никогда не стремилась совершить ошибку и повестись на их дьявольскую харизму, силу или что-то в этом роде.  Потому что знала, что получу в ответ однажды.

– Ее поймали при передаче наркотиков с баблом, – слышу ответ. Меня начинает знобить, – утверждает, что подставили.

– Все они так болтают, – я вижу презрительную усмешку на лице мужчины по имени Карим, – что за туловище во дворе?

– Другой курьер. Он не раскололся. Отправим потом посылкой ментам, сами пусть раскалывают. С этой будет интереснее. Пока, те люди, на которых она указала, куда-то исчезли, – Заур хмыкает, заметив мой затравленный взгляд, – странно это. Не находишь, дилерша недоделанная?

–– Оставь нас наедине. Присмотри лучше, чтобы твои не накосячили с курьером опять.

Нет. Нет. Нет. Я вжимаюсь в угол, потому что в голосе Карима не слышу ничего, что могло бы меня обнадежить. Наоборот…

– Да нормально все с ним будет. Завтра сдадут ментам. Я пока Алану лучше встречу, – произносит Заур, направляясь к выходу, – скоро зайти в гости должна. Можешь пока поболтать с этой.

Он уходит. Мы остаемся наедине и Карим приближается ко мне. Вблизи он кажется более пугающим. Мышцы перекатываются под одеждой при каждом его движении. Я на автомате смотрю на его руки. Костяшки сбиты. Покрыты мозолями. Ладони широкие, запястья тренированные, сильные. Он явно занимается чем-то.

Значит, у меня нет ни шанса сбежать. Ни единого! Я могла бы обмануть его, сделать ставку на свою скорость, но бороться против человека, занимающегося спортом – бесполезно.

Он садится передо мной на корточки, и я отшатываюсь, ударившись затылком об стену. Хватает меня за запястье и задирает рукав блузки.

– Что вы… что… – выдавливаю я, когда он прикасается пальцем к внутренней стороне руки и ведет по ней вверх. От его прикосновения словно разбегаются маленькие электрические разряды. Мурашки поднимаются до самого плеча.

– Вены у тебя чистые, – медленно произносит он, – хорошая девочка.

– Смеетесь? – мой голос вздрагивает. Он поднимает на меня давящий взгляд, от которого все внутренности переворачиваются. У него темные глаза. Как растопленный горький шоколад. А ободок радужки черный-черный.

Такие красивые глаза у такого жуткого человека. И я не понимаю, почему он разговаривает со мной обманчиво мягко.

– Что-нибудь принимаешь? – продолжает он, проигнорировав мой вопрос. Я мотаю в ответ головой.

– Ничего. Я никогда бы…

– Зачем в это ввязалась тогда?

– Случайно. Я не думала, что меня так подставят… друзья. Которых я знала с детства.

– Случайно, – он усмехается, прекращая гипнотизировать меня своим обволакивающим, низким голосом. Впервые через его обманчиво спокойный облик прорывается что-то жуткое, – попала ты случайно. С полным рюкзаком.

– Но я не виновата, – пытаюсь втолковать ему я, – я же не знала…

Его рука внезапно смыкается на моем горле. Резко и быстро. Как бросок змеи. Сильные пальцы словно выжимают из меня остатки воздуха и я с хрипом бьюсь в беспощадном захвате.

– Не знала, дрянь? – пронзает меня резкий ответ, – надо тщательнее выбирать друзей. У нас в обществе принято нести ответ за свое окружение. “Не знала” не прокатит. Пока не покажешь пальцем на тех, кто тебя типа подставил, пока вашего хозяина не поймаем – я заставлю тебя быть полезной. Отрабатывать будешь на благо общества.

– Что вы… что вы…

– Чем должок отдавать будешь? Собой?

– Нет. Пожалуйста, пощадите, я ни в чем не виновата! – хриплю я, – я готова на все, что угодно, только не забирайте мою жизнь!

– Толку с твоей смерти? Если только на органы пустить, – безжалостно хмыкает мужчина, – Но мы таким не промышляем. Я говорил про твое тело. Станешь нашей общей подстилкой. Каждый день. Может, спустя десять лет и набежит неплохая сумма. Только такими темпами ты быстро товарный вид потеряешь. Но стоит попробовать. Дальше что-нибудь еще придумаем.

– Нет. Не надо, – я едва сдерживаюсь, чтобы не заплакать.

Я умру, если они меня тронут. Мне было больно лишаться девственности, а парень порвал со мной, когда я постоянно просила его быть осторожнее в постели. Возможно, я была какой-то неправильной девушкой. Но мне было некомфортно, если секс не был медленным и очень нежным.

– Я отработаю все до копейки, – шепчу я отчаянно, –  Я многое умею. Могу работать в вашем доме. Мыть полы, готовить… Прошу…

– Звучит, как полная хрень.

Господи.

– Меня нельзя трогать, – я иду на крайние меры, лишь бы сохранить себя. На полную ложь, – пожалуйста, отпустите меня. Я… Потому что я беременна!

***

Я вижу усмешку, которая трогает губы Карима. Он хмыкает куда-то в сторону.

– Отличная отмазка. Реально беременна? Муж где?

– Я не замужем. Парень… бросил меня, узнав о моем положении.

По его глазам я понимаю, что он сейчас сказал бы многое о моих моральных качествах. В его мире, женщина, забеременевшая без мужа, вероятно, достойна лишь мерзких и отвратительных характеристик.

– Предположим, – произносит он, – если беременна – не трону. Слова больше не скажу. Будем искать тогда твоих… знакомых, блин.  Дети – это святое.

Мне хочется горько рассмеяться ему в лицо. Дети – святое. А невиновная женщина? С ней можно обращаться, как с грязью, если она не в положении? Угрожать насилием?

– Это так, – выдыхаю я, – могу ли я идти? Я никому не расскажу о том, что тут произошло. Мне еще растить ребенка. Вы это сами понимаете.

– Не можешь, – он выпрямляется, а я испуганно смотрю на него, – Заур съездит за тестом.  Покажет две полоски – тогда отправишься домой. Поймаем еще раз… будет жестче. Больно тебе не сделаю, но найду твоих родственников или друзей, которые за твои проступки ответят. Поднимайся.

Он берет меня под локоть, заставляя встать на ноги. Почти что вежливо. Не причиняя боли. Сажает потом на стул, подходит к какому-то ящику, достает моток прозрачного скотча.

Нет. Нет. Нет, нет, нет! Мне хочется закричать, потому что, черт, о чем я думала? Конечно же, тест не покажет вообще ничего! Я не беременна и никогда не была! Даже не знаю, где должна показаться вторая полоска, чтобы попытаться подделать ее – нарисовать или что-то в этом роде.

– Посидишь немного спокойно, – мужчина с треском разматывает ленту скотча, а я зажмуриваюсь, – если не соврала – бояться тебе нечего. Сделаешь тест и я отвезу тебя домой. Лично.

Он заматывает мои руки за спинкой, потом берется за ноги. Слегка приматывает меня к самому стулу и бросает остатки скотча на пол.

После чего, одарив меня насмешливым взглядом, уходит. Спустя секунду хлопает дверь, а я начинаю рыдать.

Как теперь мне быть? Я уже не могу соврать, что у меня месячные или я девственница, чтобы они меня не тронули. Даже не уверена, что это их остановит. Только настоящая беременность спасла бы меня.