«Интересно, а почему она не звонит? – выползает из норки сознания первая мысль. И я тут же загоняю ее обратно.

– Не придумывай! – мать ставит на стол тарелку с блинами, от которых ещё идёт ароматный пар. – Ешь, сынок. Наедайся на неделю вперёд.

Пока сестра разглядывает полки холодильника, выдавливаю на ее блин соус Чили, а себе кладу малиновый джем. Ловко прикрываю все сметаной.

– У-у-у, как вкусно! – облизываю губы. – Мам, ты волшебница!

– Это что? – сестра недоверчиво разглядывает тарелку.

– Джем и сметана. Если плохо видишь, носи очки!

Макаю кусочек себе в тарелку и опускаю веки от наслаждения. Сквозь ресницы наблюдаю за доверчивой сестрицей. Она сворачивает трубочкой блин – я замираю в ожидании.

– Давно ты дома не был, – голос мамы доносится словно издалека. – Свадьба когда?

– Какая свадьба, мам? – сестра опускает руку на стол, мне от разочарования хочется скрипеть зубами. – Точно тебе говорю, поссорились они.

– И что с того? Милые бранятся, только любятся. Владик, сколько можно женихаться?

– Я сам решу этот вопрос! И что это за крики утром были?

– А ты не уходи от темы.

Сестра наконец кладёт блин в рот и откусывает кусок. Долю секунды жуёт, потом делает круглые глаза и с дикими воплями несётся в туалет. Я хватаюсь за живот от смеха. Попалась! Опять попалась!

Мама перетягивает меня полотенцем. Больно! Потираю покрасневшее плечо. Сзади налетает Янка и хватает меня за шею.

– Сволочь! Гад! Да я тебя…

– А ну, заткнулись, несносные дети!

Мама хлопает кулаком по столу. Мы отскакиваем в разные стороны кухни. Кажется даже, что мама покрывается красным ореолом, и лепестки этого пламени вот-вот коснутся нас.

– Я же пошутил.

– Ты и твои шуточки! – сестра сжимает кулаки. – Жить не можешь без этого?

– Ну, прости, прости. Ян, ты такая доверчивая, что так и хочется тебя зацепить, – примирительно смеюсь я. – У вас и с утра шум был. Говорите, что случилось?

– Настя в школу отказывалась идти.

– Почему?

Племянницу я нежно люблю. Она рано лишилась отца, и пришлось заменить ей его. В обиду девчонку точно никому не дам.

– В школе неприятности. Одноклассники на неё разозлились и теперь игнорят.

– И вы позволили ребёнку идти в такую атмосферу? – ужасаюсь я.

– А что? Не надо было? – мама растерянно смотрит на меня. – Вы с Яной всегда сами решали проблемы. Я не вмешивалась.

– Сейчас другие дети! Школьный буллинг, слышала такое слово?

– Н-нет…

– Ян, но ты же не на другой звезде родилась! – прикрикиваю на сестру. – Звони дочери, пусть возвращается домой.

Мои женщины засуетились, закрутились по кухне. Яна хватает мобильник, но набрать номер не успевает: безумный рингтон разрывает тишину.

– Настя…

Дикий визг бьет по ушам. От него мгновенно холодеют руки и покрывается испариной лоб. Вырываю трубку.

– Настя… Настя… что случилось? – напряжённо прислушиваюсь: тяжёлое дыхание, звуки ударов, всхлипы. Кричу: – Не молчи! Настя…

– Дядя Влад-и-и-и-к…

Раздаётся свист, словно ветер врывается в опущенное окно машины, звук удара и… короткие гудки. Они толкают волну адреналина в кровь. Я бросаюсь в прихожую, мама и сестра за мной.

– Ты куда?

– В школу.

– Зачем? Что случилось?

Но я уже не слушаю женщин, сую ноги в кроссовки и выскакиваю за дверь.

Утром мои муки заново расцветают пышным цветом. Просыпаюсь от телефонного звонка, мутным взглядом смотрю на экран – мама.

 Епическая сила! И зачем я включила мобильник? Как хорошо было в ресторане без постоянных нравоучений и претензий.

– Мама, ты на время смотришь? Шесть утра! Я еще сплю! – кричу в трубку.

– А когда я могу застать дома свою дочь?

– Ты звонишь мне по десять раз за день, и я всегда отвечаю.

– Регина, ты хочешь меня до инфаркта довести?

Я кладу телефон на тумбочку и включаю громкую связь. Поспать больше не получится, придется вставать.

– Мама, не драматизируй. Скорее, инфаркт будет у меня.

– Ты ещё меня паникершей назови! – словно мысли мои прочитала. – Когда у тебя появился кавалер? Сколько ему лет? Какое у него образование, семья? Кем работает?

– Это моя жизнь, мама.

– Я не отдам тебя человеку не нашего уровня.

– О боже! Дай мне терпения!

Я отвечаю и, чтобы не слушать ее крики, прячусь в ванной. Если она заведется, ее словесный поток прервать невозможно. Сквозь шум воды слышу бесконечное бу-бу-бу. Уже через минуту оно становится фоновым звуком, как тиканье часов или работа холодильника. Стараюсь не вникать в слова: не хочу перед рабочим днем портить себе настроение.

– О господи! Я поняла! Ты беременная! – вдруг кричит мама.

Хватаю мобильник.

– Нет! Мама, не придумывай!

– Точно, ты беременная! Я с тобой сойду с ума! Разве мы с папой тебя этому учили? Витя, на, скажи своей глупой дочери, что ты о ней думаешь!

– Прекрати истерику!

Мне уже не смешно. Мама может заявиться с проверкой, а мне это совершенно не надо.

– Если хочешь, чтобы я тебя оставила в покое, привози своего… парня к нам. Я должна его увидеть.

– Нет.

– Но почему?

– Мама, мы оба работаем, – отвечаю уклончиво, а сама проклинаю себя за длинный язык.

 Но слово вылетело, его уже не поймаешь, а мамуля, кажется, вышла на тропу войны.

– Тогда я приеду к тебе.

– Нет! Ко мне нельзя!

– Как?

Мама вдруг замолкает. Тишина на другом конце настораживает и даже пугает, потом я слышу отдаленные всхлипывания, словно кто-то закрывает рукой рот, чтобы приглушить звуки. Тихий голос папы бормочет что-то невнятное. Я по-настоящему пугаюсь и кричу:

– Мама, не молчи! Что случилось? Нет у меня никакого кавалера. Клянусь! Если хочешь, давай встретимся в «Шоколаднице» на Тверской вечером.

– Ты меня обманываешь. Я все поняла. Все-все!

О боже! Теперь придется убеждать родителей в обратном! Настроение окончательно падает. Бросаю взгляд на часы: увы, забрать машину из гаража отеля уже не успеваю. Придется добираться на метро.

Начинаю носиться по квартире, складывая тетради, листочки с сочинениями, взятыми вчера на проверку, в сумку, быстро одеваюсь, и все это делаю под всхлипывания и причитания мамы. Я прекрасно знаю, что это игра на публику. Так моя драгоценная родительница привыкла добиваться своего от нас с папой, но и изменить ничего не могу.

– Что ты поняла, мама? Я опаздываю на работу.

– Вы вместе живете. Так?

Мысли вихрем мечутся в голове. Что же лучше: стоять на своем и доказывать, что у меня нет парня, или… согласиться с маминым открытием? Чем мне это грозит? Меня заставят приехать на выходные с кавалером. А где я его возьму?

– Нет. Я пошутила, а ты сделала неправильные выводы. Хорошо, я согласна встретиться с сыном тети Марины. Довольна? Когда?

– Ты точно не беременная? – интонация маминого голоса меняется. Он звучит уже намного бодрее, хотя в нем еще чувствуется сомнение.

– Нет. Ты сама убедишься в этом, когда меня увидишь.

– Люблю тебя, доченька. Я тебе позвоню, когда мы наметим встречу.

От метро до школы я уже почти бегу, не замечая ни солнечного весеннего дня, ни звонкой капели. Какое-то тревожное томление не дает мне покоя, словно случится что-то ужасное, что-то непредвиденное.

Но урок начинается как обычно, только мои пятиклассники молчаливы и сосредоточенны. Я записываю на доске тему и постоянно оглядываюсь: не нравится мне атмосфера в классе, ох, как не нравится. Ни шума за спиной, ни разговоров. Никто не встаёт без спроса, чтобы попить воды или наточить карандаш.

Напряжение, как крахмал, связавшее воздух в кисель, передаётся и мне, и, когда звенит звонок, я облегченно вздыхаю.

– Ребята, после уроков не уходите. Будет круг.

– Ну, вот! – выкрикивает кто-то с последней парты и прячется.

– Я не могу. У меня занятие в музыкалке, – поднимает руку Юля.