Кира. Только она теперь имела какое-либо значение. Жгучая. Страстная. Иногда странная. Холодная. Горячая. Но всегда удивляющая или наоборот – миролюбивая. Она бывала разной, бывала разной…

Глава 2

КИРА

***

И снова воспоминания тяготели только к ней: он ждал ее с большим воодушевлением, словно чувствуя каждой клеткой своего уже давно не молодого тела ее движения, запах и будто мысли – о чем подумает она, и что захочет сделать.

Поцеловать.

Поцеловать его со всеми сопутствующими эмоции, которые сможет испытать в этот момент.

– Я не знаю, откуда ты это украл, но черт меня возьми – эта информация должна будет уйти в СМИ! – сверкал натянутой улыбочкой, но вполне осязаемой заместитель по претензионной работе – старший сотрудник отдела экологического права, в конторе которой работал Сергей.

Именно этот департамент и был присоединен к Правительству Российской Федерации, где Сергей числился как юрист, проходя государственную службу в самом Правительстве, условно говоря, занимающимся преследованием провинившихся предпринимателей.

Владимир Зеленский просто наслаждался, помимо, информации, которую можно закинуть в новости, об еще одном предприятии, действующем на территории Московской области, соответственно, допустившей уничтожения природы, и как следствием – взыскания сумасшедших штрафов, от услуг представительства в суде по которым он сам получит от Правительства кругленькую сумму, а Сергей – свои кровные.

– Надо будет обязательно нагнуть их, понимаешь, о чем я говорю? – жаждал скорейшего судебного процесса со всеми вытекающими тяжбами Зеленский. – Если, конечно, они не пойдут навстречу, – заключил он, сложив кисти рук в форме горизонтальной пирамиды, практически, как любит делать Ангела Меркель.

«Чертов дьявол!», – кричал про себя Сергей, смотря на него обычным нервным взглядом, в котором ярко сверкала вычурность.

– Естественно, а как же иначе, судебные тяжбы обеспечены, – поддакивал Сергей, перебирая в руке склепку. – Если они не пойдут навстречу, то, конечно, будет им по всей программе, – язвился, но язвился вполне серьезно.

– Ну, ладно, ты меня, в общем, понял. Здесь дело на несколько миллионов, ты меня понимаешь – они наследили по крупному, – его тон сменялся все больше и больше на чисто-деловой. – Готовьте соответствующее претензионное письмо, – произнес формально, – и обязательно укажите жирным шрифтом сумму, чтобы неповадно было.

– Обязательно! – сказал так, словно отдал честь.

«Будь здоров, урод!», – сказал про себя.

– Хорошо и успехов. Если что – я на совещании, – буркнул заместитель отдела экологического права.

Зеленский удалился в темноте дверного проема, выскользнув в коридор и исчезнув в своем просторном кабинете, о чем сообщила его закрывшаяся дверь после заказа секретарше кружечки черного кофе, с которой он иногда спит.

Сергей, тем временем, остался в своем тесним кабинетике, неторопливо взявшись за изучение брошенных на его слов, словно на свалку, новых материалов дела.

Кстати, кабинетик у Сергея был волшебный – помимо различного рода значков с разными эмблемами, в том числе французских реформаторов, Сергей вдобавок хранил в сейте, помимо прочих дел, еще и целый арсенал более-менее элитного алкоголя, и мог в любое время закурить вельможно сигарету, поэтому особо-то не беспокоился за свой моральный статус на работе.

Утром из канцелярии Правительства Российской Федерации, располагавшейся неподалеку от этого интересного отдела, забегала секретарша, и занесла свежую прессу.

На первой странице, хотя и в нижнем левом углу, вновь было сообщено, что московский маньяк снова дал о себе, на этот раз порезвившись с молоденькой студенткой МГУ.

Попивая утреннюю кружку кофе, Сергей обратил на это внимание, как в тот первый раз, когда Москва узнала о маньяке, давным-давно орудующем на территории этого городка.

«Конечно, его никто не поймает… сейчас…», – подумал тогда Сергей.

Мысли о прочитанной за две минуты статье, которая, собственно, и не раскрывала никаких деталей совершенного убийства, называясь «Джек Потрошитель по-московски», вновь возникли после обеда, когда Сергей заварил очередную кружку кофе.

В небезынтересной статье все же приводились некоторые подробности:

«На этот раз Потрошитель пошел дальше, и когда изнасиловал несчастную Оненко Светлану Юрьевну – 22-ти двухлетнюю студентку журфака МГУ, сначала вырезал ей все половые органы, и только потом отрезал голову…», -

вспоминал цитаты Сергей, чуть ли не засыпая.

«Вот черт – маньяк разбудил меня… точнее мысли о нем…», – подумал Сергей, раскрыв широко глаза.

В кабинете Сергея было маленькое окошко, выходящее на стену рядом стоящего здания, но открывая створку такого окошко все же можно было увидеть дорогу, краем глаза, увидев проезжающие мимо машины и даже пешеходов.

Напротив стола Сергея, как всегда заваленного кипами документов, стоял худой шкаф, в котором, помимо стаканов и бутылки вина, также помешалось одно пальто и один пиджак по возможности, но с удобством повесить на крючок кепи, или шляпу, но шляпы нынче были не в моде.

На тумбочке, плотно прилегающей к столу, теснился принтер, и на его краю – чайник.

Кружки стояли прямо на столе, так и наровившиеся обязательно опрокинуться и залить парочку стопок каких-нибудь готовых к подаче в суд документов.

Вместо часов над дверью, в кабинете Сергея висела надпись, с аккуратно высеченными словами: «здесь время не идет».

На потолке светили только две лампы из четырех, ботинки, которые Сергей переодевал на работе, стояли под столом, где расположился и его портфель, словно у Гитлера, только в этот раз он не был набит списками тех, кого необходимо в срочном порядке уничтожить, а всяким хламом, имеющим непосредственную ценность – связки ключей, паспорт, удостоверение, охотничий билет, бесконечные чеки по оплаченным коммунальным платежам, исписанный блокнот, толстая папка с документами на квартиру, проданную машину, как и гараж, ручки, пишущие и использованные, галстук, который назывался «на всякий случай», кучи долговых и оплаченных по ним расписок, и много другого.

Короче, его жизнь – это портфель.

Потеря портфеля – прямая дорога на кладбище, ибо без документов человек становится никем, которого никак не звали, и которого никогда не существовало.

Красовался сбоку от Сергея метровый сейф, который, как известно, был набит делами особой важности, а также алкоголем.

Возле окна и над ним стояли большие и маленькие шкафы, забитые под завязку выигранными судебными делами, а почему выигранными – Сергей не зря получал свои потные и кровные сто тысяч рублей – конечно, условные, ведь иной раз ему перепадало намного больше заявленной суммы.

Сергей закурил, поставив пепельницу где-то с края стола.

Он вновь подумал о Кире, переместив мысли с маньяка, словно позиционируя ее с ним в хорошем свете этого сравнения.

Сергей достал маленькую бутылочку коньяка, располагавшегося на блоке от стационарного компьютера, налил в вытянутую рюмку, и залпом осушил ее, только тогда принявшись за изучение вновь поступивших ему на рассмотрение документов, от которых уже веяло очередным выигрышным делом и премированием.

Сергея все больше интересовали деньги, и все меньше была тяга к ним.

***

Дождь расписывал своим мокрым полотном уличные картины Москвы.

Ощущение бумажной жизни на эти девять часов никак не покидало Сергея, и словно что-то внутри просило: «прошу, пожалуйста, утопите меня градусом безумного сна!».

Может быть, он сможет утолить бумажную атаку – работа не может выйти из его головы, пока он не выпьет, и это была правда.

Правда понедельника.

Правда этого дня, когда весна началась с залива все и вся каким-то странным болотом из холодных каплей и грязи, по которой нельзя пройти, но которое называется дорога.

Конечно, пока Сергей ехал одну остановку на метро с Охотного ряда до своей любимой, то никак не устал, но видимость сделал, особенно, когда увидел якобы таких же как и он – прохожих с осунувшимися лицами, о, боже, с мрачными взглядами, которые ничего и никого не видят, кроме работы и семьи – как это не любил Сергей, и как это ему было знакомо.