В любом случае, после метро и центра Москвы, когда далеко ходить не нужно, под дождем ему открылась удивительная картина в его дворе, который он наблюдает уже слишком долгое время – сплошное месиво из воды и грязи с перекошенными и утопленными в этой картине скамейками, качельками и каруселями – все детям, не иначе.
***
То знал он устало, что она уже была здесь.
Взгляд Киры Сергей узнал сразу, и ему было очень странно, что она пришла первой, то есть, вообще, пришла в его дом.
Естественно, когда он любил ее уже второй год, он не мог не сделать ей копию своих ключей, хотя она не позволяла бывать у нее в шикарной квартире, Сергей удивлялся теперь каждому ее взгляды и движению.
***
– Кира? – произнес он отстраненно, но удивленно, сбросив пальто в шкаф в прихожей, а портфель поставив аккуратно возле его старых дверок.
Кира встретила его художественно – на ней снова был фартук, однако надетый на полуобнаженное тело, которое облегала светлая желтая футболка, чуть ли не прозрачная, а на ногах не было ничего, кроме нижнего белья.
Ее волосы были чуть неряшливо разбросаны, губы сверкали темным, и глаза были подчеркнуты тем же оттенком, однако пудра ее выдавала – она была светла, как и ее кожа, словно молодая, когда Кире уже тоже около сорока лет.
В любом случае, она выглядела намного моложе.
– Конечно, дорогой, – чуть улыбнулась она, встав полу боком, оценивающее и ожидающее глянув на только что вошедшего в свой дом Сергея, выглядевшего как выжатый лимон и одновременно как переполненная пепельница.
«Я хочу только одного – выпить… и тебя…», – пронеслось в голове.
– Кира! – вновь воскликнул он, обратив внимание, что в ее правой руке, кисть которой была облачена в полотенце-перчатку, а в другой дымилась женская тонкая сигарета, находилась целая новенькая, купленная ими совместно, сковородка с анти покрытием. – Я думал, что умру без тебя! – вставил неожиданно Сергей, двинувшись возбужденно в ее сторону, только-только сняв с себя весенний облик дешевых ботинок, уже открывая бутылку вина, купленную в ГУМе.
Сейчас Сергей выглядел как пьяный писатель, получивший гонорар за новый роман, или если бы по его книге вышел кассовый фильм, чего в России – допускается в исключительных случаях неимоверного продвижения по службе в заднем проходе.
Писатели в России нищие, примерно, как и Сергей – нищий по заслугам, но еще не обреченный получать копейки за тот объем работы, который делает вполне прилично.
– Я так и думала, дорогой, – вытянулась в его сторону. – Поцелуй меня в щечку, пока твое любимое блюдо не сгорело, – сказала она, подставив подошедшему к ней обнять Сергею.
Вместо теплого прикосновения к женскому телу той, которая совершенно неожиданно для него встретила его, Сергей лишь поцеловал Киру в щеку, как она того и просила, почувствовав стойкий аромат духов, не приятный ему вовсе, но терпимый для его мужского обоняния, учитывая, что из-за бокса у него была сломана переносица.
(все что ни делается – делается к лучшему – не так ли?)
Сергей двинулся в свою почему-то немножечко убранную комнату, где стопки с коробками, в которых были плотно упакованы сцены его прежней жизни (вещи, блокноты, тетрадки, прочим хламом), стояли уютно в углу, ковер был чист, а носки не были разбросаны по всему полу. Он почувствовал себя крайне неуютно.
Бросив пиджак на спинку дивана, повесив красный галстук цвета ярко накрашенных женских губ на крючок в стене, Сергей, расстегнув верхние пуговицы на рубашке, чтобы был виден его накаченный торс, двинулся на вкус жареного мяса на кухню, уже сделав первый глоток из бутылки вина, которую не выпускал из рук.
«НАПЕЙСЯ И НА НОЧЬ УМРИ» – вот что гласил его призыв сегодня вечером в понедельник после трудодня, в котором не нашлось ни дольки просвета, как и, впрочем, во всей его жизни, а не прикосновение при нынешних обстоятельствах к ее телу, которого он, конечно, хотел почувствовать…
– На ваших глазах, – произносил вслух Сергей, закурив длинную сигарету зажигалкой Зиппо, – творится истинная история, дамы и господа, – заходил на кухню.
– Что ты сказал, дорогой? – повернулась в его сторону Кира, улыбнувшись как манекенщица.
Сергей глянул на полуобнаженную фигуру той, что была у него дома при странных для него обстоятельствах, когда никто в жизни бы, даже имя его дубликат ключа от дома, не явился бы раньше него приготовить вечерний ужин – романтический стиль Сергея слишком отталкивал женщин от любого проявления нежности.
– Ничего, милая, – проглотил слюну, глянув на месиво в сковородке, – я просто хотел сказать, что я люблю тебя.
Кира улыбнулась также неестественно, как и в прошлый раз, только теперь подставив губы для мини-поцелуя, на что Сергей молниеносно отреагировал.
– Я смотрю, ты готовишь вкусный ужин, – о, Сергей бы с удовольствием сказал бы с сарказмом.
Кира вновь искусственно улыбнулась.
– Конечно, дорогой, – в ее словах Сергей не замечал ничего святого, особенно, когда она указывала, что он милый, дорогой или любимый – скорее эти слова звучали для него как заученные бланкетные нормы, с которыми в настоящем обществе просто смирились и произносили, чтобы задушить нагрянувшую, как гром среди ясного неба, тоску.
– Это прекрасно, я весь в желании поскорее поесть, – выдавил что-то в роде: «О, здравствуйте, знакомьтесь – я быдло номер бесконечность, хочу пожрать!», – Сергей бы сказал, что думает об этом запахе, парящим со сковородки, но не мог сейчас никоем образом обижать ее.
– Я знала, что тебе понравится, – пожала плечами, словно показала ему язык. – Ты будешь в восторге.
«Неужели?», – спрашивал себя, проклиная, что вручил ей ключи хотя бы по тому основанию, что лучше него самого – никто не приготовит ему ужин, а Сергей когда-то был исключительный гурман, пока не перешел на корейскую лапшу.
Теперь довольствовался только ресторанами, кафе и самодеятельностью своих падчериц, но в случае с Кирой – они были вместе уже достаточно долгое время, хотя она и не умела готовить.
Да, и с этим ему придется мириться, ровным счетом – как и со всем, что происходило и происходит в его жизни: неудачами, падениями, самоунижением.
И так думает о себе человек, который может постоять за себя!
Вот до чего дошла философия бытия в России – тот, кто не ищет защиты – никак не защищен.
Парадокс.
«Мне лишь нужен повод», – как сказал бы Сергей, чтобы поиметь ее как следует, но вместо этого он уселся, уставши на стул, принявшись к трапезе, в которой не было ничего святого.
– Тебе обязательно понравится, я готовилась к этому моменту целые двадцать минут! – произнесла она, посматривая на бледного Сергея из-за плеча.
«Я уверен, что и без того мой дантист, который плачет, захочет еще больше повеситься», – сказал про себя, обратив внимания на два бокала и на бутылку дорого вина, которое приобрела Кира, но было слишком поздно, чтобы глотнуть не того самого винного напитка, которое находилось в его руке.
– Все для тебя, мой милый, – и вновь ее голос звучал, как автоответчик, как голос, отвечающий на все заявки абонента сотовой связи любого оператора одинаково.
«Я знал об этом, что ты потеряешь все свои ароматические свойства секса», – подумал Сергей.
– Не могу не заметить, – глотнув из своей бутылки крепкого вина, от которого ему уже дало в голову, говорил он, – что ты, видимо, приготовила отличный ужин, но никто не знал, что будет вино, – словно тараторил, однако обращая внимания и на ту бутылку вина, которую приобрела она.
– Конечно, все как ты хочешь… – и ее игривый настрой канул в Лету при виде бутылки вина в руках Сергея. – Ты начинаешь без меня, – произнесла мило, но вполне осуждающе.
– О, нет, это я купил, – показав бутылку крепкого дешевого вина, купленного в дорогом винном бутике, – чтобы дойти до дома, практически не выпил по дороге… – ему казалось, что его язык заплетается.
– Я так и поняла, – произнесла нарицательно.
