— Шамиль, ты хотя бы подумай над этим, — умолял Ахмет Шамиля в стороне от главного шатра.

— Чтобы мы, встали под «благородную» руку Осман? Мы проливаем кровь за наш народ! За нашу землю! Во имя бога нашего, благословившего нас на эту борьбу! — пока Шамиль гремел, Ахмет его изучал. Это не первый раз на памяти Мартынова, когда Пересмешник поднимал этот вопрос, но пока силы армии пополнялись, имам и представить себе не мог, чтобы идти под руку Константинополя.

Ахмет проводил рассерженного Шамиля взглядом и повернулся к Мартынову, чтобы подозвать его жестом. Горец, не смотря на выволочку, выглядел воодушевлённо, что злило неимоверно.

— Что думаешь? — спросил Ахмет, когда к нему подошёл Мартынов.

— Что ты зря стараешься. Пока имам дышит, этого не произойдет, — сказал Мартынов и прикусил язык. Пришлось взять себя в руки прежде чем продолжить, — Османы признали право России на Кавказ. Они не осмелятся пойти против.

— Рад, что ты так думаешь, — улыбнулся Ахмет.

— Почему? — не понял Мартынов.

— Значит, что также будут думать и остальные русские офицеры, — засмеялся Ахмет и пошел к отряду, оставив Мартынова в задумчивости.

5 октября 1842 Константинополь.

В темном проулке полном бродячих кошек показался высокий силуэт. Анатолий Николаевич Демидов высоко поднял воротник пальто, чтобы закрыться от гуляющего ветра. Раньше он не понимал странного выражения: «никто не скажет наверняка где заканчивается хороший дипломат и начинается отличный шпион». Теперь же, дожидаясь связного до него кажется дошло. Пока из министерства приходили робкие просьбы не наломать дров, через посыльных от Вадима шла валюта. С франками и фунтами в кармане получилось попасть в столь высокие кабинеты, что Анатолий ужаснулся. Древнейший враг России — Османская Империя переживала труднейшие времена. Она была в полной зависимости от поставок продовольствия из Египта и молилась на промышленные блага из Англии. Султану и его армии чиновников не хватало денег не то что на страну, но иногда даже на лишнюю жену в гареме.

— Собака говорит «Гав», — раздался голос из тени у дальней стены. Анатолий прищурился и осторожно убрал руку в карман к любимому револьверу «коротышка Уманского».

— А это точно нужно? — Анатолий захотел прекратить балаган.

— Точно, — ответили из тени, и Анатолий заметил как блеснул металл.

— Кошка говорит «только не яйца!».

— Хе, простите, — поржал незнакомец и вышел. Высокий человек с загорелой кожей. Кто не знал принимал этого выходца с кавказа за местного, пусть Абдула и плохо пока говорил по турецки, но порта контролировала разные народы и не все говорили по турецки.

— Давайте тогда уж до конца, — сказал Анатолий и погрозил выпирающим из кармана револьвером, а для убедительности взвел ударник.

— Какая же это кошка с яйцами… — пробубнил Абдула.

— Правильно, никакая. Давайте, что у вас там? — Анатолий вытер пот со лба.

— ОН просил передать лично в руки, — связной передал толстый запечатанный конверт, — после прочтения нужно уничтожить. Запомните, нельзя, чтобы он попал в руки врага!

Связной поднял указательный палец переполняемый важностью. Не все на Кавказе радовались помощи Осман в борьбе за независимость, не меньше людей пострадало от чрезвычайной жестокости Шамиля. В Абдуле сошлись все это разом и даже больше. От расправы дагестанцев над ним и его семьей, их спасли именно русские солдаты. Вадим в путешествиях старался примечать полезных людей, чтобы привлечь к делу в будущем. Пусть такие как Абдула учатся, повторяя мантру про «лично в руки», если им это помогает, Анатолий же знал, что внутри все зашифровано. И так не умели шифровать даже в министерстве, Вадим наверняка перехватывает дип почту и смеются почитывая ее вечером у тёплого камина. Анатолий поёжился от ветра и убрал пакет.

— Спасибо, — хотел он поблагодарить Абдулу, но связной уже скрылся, — может это я дилетант?

5 октября 1842 года. Мариуполь.

Вадим сидел у камина и читал дипломатическую почту. Под рукой, на столике у него стояла бутылка водки и солёные огурчики.

— Вот умора, — он перевернул страницу отчета английского посла. Конечно, там был какой-то шифр, но он не занял много времени. Что-то в духе наносекунд и списка любимых книг английского лорда.

«Русские на севере начали заготавливать огромное количество корабельного дерева. Я бы не получил эту информацию, если бы не до смеха большой заказ. Судя по объему они готовят два новых флота либо полное перевооружение старых…». Вадим дочитал остальную часть и налил себе водки. Как бы он не секретничал, но все замыслы скрыть не получилось.

В дверь кабинета постучали.

— Войдите, — Вадим полил водкой документы и закинул их в печь. Не то, чтобы так лучше горело, скорее он так выражал внутреннее раздражение.

Дверь Егерь, но его сразу же с ног чуть не сбил влетевший как буря Захарий Давидович Сараджишвили. Этот грузинский князь подлетел к Вадиму, обхватил за плечи и по дружески обнял.

— Дорогой! Что же ты ко мне в гости не заехал?

— Захарий, отпусти, кости сломаешь! — Вадим привстал на носочки, чтобы не упасть и никого не раздавить случайно, — ты как в наши пенаты?

— Да как, как, если Вадим не идет к Захарию, то Захарий идет к Вадиму.

— Рад, честно, рад, — улыбнулся Вадим и жестом пригласил Захария присесть рядом на кресло, — Егегрь, скажи повару, чтобы стол накрывал.

— Да вашблогородие, — Егерь вышел из кабинета и закрыл дверь, чтобы никто не помешал встрече.

— Ну а где жена? Дети? Когда познакомишь? — спросил Вадим у Захария ставя перед ним рюмку и наливая водки, — за встречу.

— За встречу, — князь сначала выпил, потом ответил: — дома, с моей мамой остались. Я отдыхать пришёл или как? Сказал им, что по делам еду. А ты сам как? Когда уже… — он демонстративно потер обручальное кольцо.

— Ну-у-у-у, ты спросил, — начал было Вадим, а потом так хитро улыбнулся, — ну вообще есть вариант.

— О, а это тост! — Захарий поднял рюмку.

Как выяснилось князь приехал не с пустыми руками. После обеда, к чаю и фруктам он поставил на стол пару новеньких бутылок игристого вина или же шампанского.

— Так быстро? — Вадим взял бутылку в руки, чтобы прочитать этикетку: «Три источника».

На вкус оно вышло именно такими какое нужно:сливочное, мягкое, сочное, но не абразивным и слишком «громким», что было бы характерно для шампанского низкого качества. Оно хрустело во рту, с плотно ощутимыми пузырьками, которые были не острыми, а наоборот, крепкими и плотными. Настоящий праздник вкуса. Вадим аж прикрыл глаза от удовольствия.

— Когда ты говоришь будет коньяк? — спросил он у довольного Захария. Князь улыбался как ребенок, довольный эффектом.

— Пару лет еще подожди.

— Эх, если он будет хотя бы наполовину так же хорош… — метательно протянул Вадим.

— То меня похитят! — решительно заявил Захарий, — я пока дал попробовать паре близких друзей, а ко мне в гости вдруг все решили нагрянуть и сразу спрашивают про шампанское! Им хватило наглости, требовать с меня балл! Вот дармоеды, — смеясь, рассказал Захарий.

— Так пользуйся, приглашай сразу в Петербург, себя там покажешь, знакомых своих. И если ты поделишься со старым другом, — Вадим показал на себя, — то я тебе устрою встречу с, — Вадим показал на потолок.

С таким шампанским Николай Павлович мог уделать французских дипломатов, да и на каком-нибудь из своих балов похвастаться.

Захарий аж поперхнулся:

— Дорогой, ты меня так не обижай, — без смеха ответил князь, — я приехал к другу, отдыхать. Дела потом успеем обсудить.

— Ну потом, так потом, — не стал давить Вадим.

— Милое местечко ты выбрал, — заявил Захарий, когда на следующий день они с Вадимом выбрались на осеннюю ярмарку.

— Так, стал бы я плохое выбирать? Пара лет и друзей приглашать будет не стыдно, — тут и воздух и люди.