— Сделаю. — отозвался шофер и машина начала быстро разгоняться. Всё это время я пытался дозвониться до Краснова, а Василий связался с охраной ангара.

— Докладывают, что он изолировался, проникнуть в ангар без применения силы нет никакой возможности. — прикрыв ладонью свой коммуникатор сказал Строганов. — Взрывать дверь?

— Нет. Отставить. — мрачно проговорил я, прекрасно представляя к каким последствиям это может привести. — Пусть оцепят ангар и внутрь не суются. Я сам.

— Понял. — ответил Василий, передав мой приказ почти дословно. Через несколько минут мы уже въехали на территорию аэропорта и с визгом шин автомобиль затормозил у ангара, и подскочивший солдат тут же открыл дверцу. У ангара я оказался одним рывком, а затем просто махнул рукой, распахивая ворота.

— Максим! — рявкнул я. — Краснов!

— Что случилось? — выбежав спросила с выпученными глазами Гаечка.

— Где он? — спросил я, не останавливаясь. — Краснов!

— Он там. — ткнула в сторону небольшой, наскоро сваренной конструкции, из каких-то грязно серых кусков металла. Подойдя, я провел по нему ногтем — свинец.

— Не подходить ближе. — приказал я, входя в куб. Волосы тут же встали дыбом, и пришлось создавать панцирь из нескольких сфер. Краснов стоял рядом с металлическим шаром. — Максим, какого черта? Ты же мне сам говорил, что создавать атомную бомбу в нашем мире нельзя⁈ А сейчас делаешь это на коленке. Свинцовый куб, уран…

— Это испытательный стенд. — ответил металлическим голосом змей, находящийся снаружи, в то время как голова и туловище Максима были скрыты под модифицированной антидиссонансной броней. — Нам нужны были обогащённые элементы не для бомбы, а для проверки устойчивости конструкции.

— Вернее сказать не для атомной бомбы. — возразил Максим, чей голос глухо доносился из-под шлема. — Хотя я и не очень понимаю её концепции. С чего бы металлу превращаться в газ?

— Это не критично. — вмешался змей. — Главное, чтобы обогащение прошло нормально. Нам не нужно большое количество радиоактивных материалов, хватит и пары грамм. К слову, ваше появление очень своевременно. Нам нужно сжать этот куб, если у вас получится, это сэкономит время на строительство и наладку пресса высокого давления. От нескольких часов до двух недель.

— Не раньше, чем вы мне гарантируете что этот кубик не рванет, снеся весь город и окрестности. — возразил я. — Эксперименты над нестабильным веществом, где в зоне поражения будут тысячи людей это не просто безумие, это преступление.

— Нам нужен способ закрыть врата, и кажется у нас такой способ есть. — неожиданно сказал Максим. — Врата — это прорыв в иное измерение, в параллельный мир, если угодно. В наш мир через них проходит колоссальное количество энергии, влияющей на нашу материю.

— Теоретически всё верно. — кивнул я. — Но при чем здесь обогащение урана?

— Преобразование большого количества одного типа энергии в другой с выделением тепла и потерей массы преобразователя. — пояснил Краснов. — Если нам удастся провернуть это с ураном, без потери целостности…

— Нет. — жестко сказал я. — Если вы решите устроить взрыв, то, даже сдержав его в вольфрамовой сфере ничего не добьётесь. У врат нет эффекта расширения, в отличие от любой бомбы.

— Это пока нет. — возразил Максим. — В случае преобразования… это будет колоссальное количество энергии. И ей потребуется выход.

— С большой долей вероятности применение этого способа приведет к взрыву, аналогичному применению термоядерной бомбы эквивалентной пятидесяти мегатоннам тротила. — прокомментировал змей. — Первичная зона поражения — около десяти километров. Вторичная зона поражения — сто пятьдесят, двести километров. Воздушная ударная волна, не раз обогнёт земной шар. Пылевое облако будет сравнимо с извержением вулкана и закроет небо на несколько дней.

— И это только в лучшем случае. Так? — с усмешкой спросил я. — А что в худшем? Что если такое выделение энергии станет вратами для твари? Раскроет их ещё шире? Готовы отправить всю планету в параллельное измерение?

— Мы прекрасно осведомлены об опасности подпитки хаоса, а потому используем обратный эффект. Энергия не будет выделяться из неоткуда, она будет преобразована в другой вид, со значительными потерями. — ответил змей. — Финальное количество энергии, энтропии и хаоса будет существенно меньше, чем в текущий момент.

— Убирайте уран. — приказал я. — Если вам нужен диссонанс, так используйте его. У нас целый корабль, который ему подвергался неделю. Измененные элементы. В трех часах пути — зона с настоящим диссонансом. А если вам этого мало — я могу вам обеспечить тот же уровень иррегулярного воздействия что и в центре.

— Вы можете создавать диссонанс? — кажется в металлическом голосе змея послышался страх.

— Я могу создавать пульсацию, гасящую диссонанс и действующую даже при подавителях. Или забыл схватку в доме Максима? — спросил я, снимая китель. — Для имитации вам этого должно хватить. Всё равно нужно проводить испытания на местности.

— Бесспорно. — ответил змей. — Но в случае радиоактивного излучения преобразование может быть более чистым.

— Но иной природы. — на сей раз возразил Максим. — Резонанс и диссонанс по сути своей одно и то же, только упорядоченное. Так что да, ваше предложение куда лучше того, что мы планировали… ну и безопасней.

— Рад что ты это понимаешь. — выдохнул я. — Сколько вам нужно времени7

— Собственно мы уже собрали первый образец, пока летели. — ответил Краснов, показывая на двухметровую конструкцию, мало напоминающую обелиск в деревне выживших староверов. — На основании моего прототипа и тех исследований, которые получили ученые и конструкторы при обратном инжиниринге механизмов общества. В частности, стабилизаторов реактора с резонатором.

— Он не из вольфрама, а из проводящего металла. — заметил я.

— Да, мы добавим его на следующей стадии, после готовности основных механизмов. — сказал Максим. — В начале общее тестирование, затем отработка проблем, и только затем изготовление следующего прототипа.

— И сколько это займет? Пять лет? Десять? — не мог сдержать я саркастического замечания. — Над принципиально новыми конструкциями можно работать годами.

— Поэтому вам крайне повезло, что у вас есть я. — ответил змей. — У меня достаточно вычислительных мощностей, чтобы провести тысячи точных, физически верных мысленных экспериментов за несколько минут, не прибегая к строительству реального прототипа.

— Я… когда мы объединяемся, я попадаю в виртуальное пространство, где время течет совершенно иначе. В сотни раз быстрее чем в реальности. — нехотя проговорил Максим, заметив мой скептический взгляд. — Цифровой ассистент помогает совершать невозможное. Изучать науки за считанные минуты реального времени. Химию, физику…

— Так же он может захватить твой разум и использовать твое тело. — сухо напомнил я. — Без твоего ведома.

— Пока наши цели совпадают, вам совершенно ничего не грозит. — ответил змей. — Моя главная задача — стабилизация положения этого мира. Привнесение порядка.

— Не забудь предупредить, когда цели разойдутся с нашими. — жестко сказал я.

— Не в моих интересах прекращать свое физическое существование. — не стал спорить механоид. — Я согласен на замену донора.

— Отлично. Тогда включайте свои анализаторы и смотрите. — сказал я, и дождавшись пока уран уберут в свинцовый ящик активировал пульсирующий щит, постепенно смещая его в сторону яйцеобразной конструкции.

В начале ничего не вышло. Я держал щит слишком далеко. Затем чуть не сломал всё, забыв о его плоскостной физической составляющей, и наконец, после небольшого ремонта, сумел настроить правильную схему. Позабытый энергетический, без физического плоскостного воплощения, базовый конструкт. То, чем мы зажигали свои камни — резонаторы, только в тысячу раз мощнее и в десятки сложнее.

Энергия пульсировала, податливо обволакивала комнату, и приборы сходили с ума, пока Краснов и Механойд настраивали внутренний резонатор, объединенный с яйцеобразным, дырявым, словно выеденным гусеницами, корпусом. Этакое перекати-поле, из проводящего металла, где сложные, внутренние формы ничуть не напоминали строгие внешние контуры.