— Присвоить очередное звание… — за полковником пошли более высокие титулы, заслужившие мое внимание. Ни одного лизоблюда или дармоеда, лишь те, кто полностью отработал, отплатил потом и кровью свою награду. Но когда через пять минут бояре начали переглядываться, я понял, что до них дошло сообщение.

Простолюдины, мелкопоместные или вообще безземельные дворяне, несколько очень старых обедневших семей. Я приближал и возвышал тех, для кого это станет существенно, кто и в самом деле не забудет о таком даре, и даже возгордившись, сделает всё, чтобы отплатить верной службой, десятикратно.

— За героическую оборону Рубежа, за личную храбрость и отвагу в бою на переднем крае, за спасение множества жизней и грамотное руководство боевыми подразделениями передовой… — чуть ен взахлеб перечислял глашатай, а в это время на коммуникаторы бояр и дворян приходили сообщения. — Ивель Тойон!

В отличие от остальных, Таран точно знал, что будет дальше, но это не мешало ему нервничать ничуть не меньше остальных. Просто он держал себя в руках медитацией сосредоточения, отсекая лишние эмоции. Толпа расступилась перед высоким и широкоплечим богатырем, которым он стал за полтора года гормональных усилений. Но даже если кто-то мог бы замешкаться, бурят сдвинул бы его с дороги.

— Господа, у нас экстраординарное событие. — проговорил я, когда Таран встал передо мной на одно колено. — За свою короткую жизнь, и еще более короткую службу империи, этот человек сумел сделать больше, чем многие за десятки лет. Он герой, которого заслуживает новое время. Но кроме этого — он одаренный, чья сила, несмотря на происхождение, не вызывает сомнений. В соответствии с табелем о рангах, и законами российской империи, от своего лица и лица всего государства, присваиваю тебе титул графа Рубежного-Северного! Встань, граф.

— Ваше императорское высочество. — не сумев скрыть волнения проговорил Ивель. — Благодарю от всей души.

— Отработаешь. — усмехнувшись проговорил я. А затем, будто по команде, хотя почему будто? Мои сторонники и придворные прекрасно знали свою роль. Зал утонул в долгих и ошеломляюще громких аплодисментов, к которым волей-неволей присоединялись даже самые большие скептики.

Хотя немалую роль в этом сыграл не стадный инстинкт, призывающий делать как все, а разосланные чуть раньше уведомления о прямом эфире. Просто вместе с моим объявлением репортеры пустили соответствующий видеоряд, который был снят на стене во время обороны Риги.

Выглядело это и в самом деле чудовищно. Всё же от первого лица, когда монстры волнами подступают к самому краю Рубежа, картинка сильно отличается. Это тебе не висеть в воздухе на высоте около километра и спокойно обстреливать копошащихся внизу тварей. Чтобы сообщение дошло верно, вызывая не ужас от накатывающих монстров, а гордость за защитников, после схватки показывали довольных рыцарей, выбирающихся из доспехов и счастливо улыбающихся.

Комментатор тут же пояснял что они горды выполненной работой и тому, что спасли множество жизней, и улыбки именно из-за этого, а вовсе не потому, что они безумно счастливы что вообще пережили этот день и жуткую схватку. К предыдущим назначениям тоже прилагался видеоряд, но куда менее эпичный.

— Ты в очередной раз сделала невозможное. — улыбнулся я любимой жене.

— Да брось, это просто работа. — вернула мне улыбку Ангелина. — Но я рада что тебе она понравилась, готовились долго.

— Если вы закончили ворковать, давайте приступать к нашим обязанностям. — проговорила с легкими нотками ревности Мария. — У нас ещё полно дел…

Тут с ней спорить никто не мог. Возможно для простых посетителей приемов это ни к чему не обязывающее удовольствие, возможность вкусно поесть и посмотреть на красивых женщин в стильных платьях, но вот для нас, как хозяев вечера — это самая настоящая работа, пусть большую часть организаторских мелочей и берут на себя слуги.

Переговорить с выдающимися членами молодежной фракции, оторванными от фронта по рабочим обстоятельствам, или личным. Побеседовать с министрами, в том числе выяснить их позицию по будущим реформам. С самим регентом мы официально находились в не самых теплых отношениях, а потому пересекались лишь мельком.

Перед окончанием приема я еще раз поздравил всех награжденных, прилюдно пожал руки лучшим поставщикам пороха и боеприпасов и наконец смог уйти с приема, оставив дворян обсуждать последние события, разделившись на группки по интересам. Многие последовали моему примеру и разъехались по домам. Некоторые — группами и в одну точку, чтобы не светить обсуждение во дворце.

— Надо подарить Иве домик. — проговорила Ангелина, когда мы оказались во внутренних покоях. — А то не спортивно что они с Ольгой в доме их семьи встречаются.

— Будет ему и домик, будет и земля. — проговорила Инга, стягивая платье. — Надо только понять где. Не на Рубеже, же давать.

— Почему нет, зато всегда при деле. — усмехнувшись ответила Мария. — Ты же сам предполагал раздавать земли за стеной тем, кто их отвоюет.

— Для начала придется их выкупить у текущих владельцев. А для этого признать, что в данный момент они не пригодны для жизни… и как-то избавиться от тварей. — возразил я. — У нас есть более насущные проблемы. Достройка дирижабля в их числе.

— Ты собираешься брать с собой новоявленного графа Рубежного? — поинтересовалась Инга.

— Нет. — подумав сказал я. — Он пригодится на стене. А в дирижабле и так места будет мало. Всего на пять-шесть человек плюс припасы.

— Нужно будет завершить интервью по священному собору, до отправки, объявить во всеуслышанье о поисках патриарха. — напомнила Ангелина.

— Мне кажется не нужно. — задумчиво проговорила Инга. — Достаточно сообщить об этом им лично. Сейчас волнения ни к чем, они же не объявляли о созыве собора официально, да и нет пока выборов патриарха, только временно исполняющего обязанности. Не думаю, что стоит ворошить осиное гнездо.

— Если мы не перехватим инициативу, потом может быть поздно. — заметила Мария. — Всегда лучше сделать и извинится, чем ждать пока тебе дадут разрешение.

— Мы уже совсем не дети, и нам придется не извинятся, а расплачиваться за свои ошибки. — возразила Инга. — А расплатой за церковную смуту вполне может стать эскалация и репрессии. Человеческие жизни. Нам придется это учитывать.

— Что ты предлагаешь? — спросил я, нахмурившись. Четкого последовательного плана относительно места патриарха у меня не было, просто потому что и с внутренней кухней церкви мне сталкиваться не приходилось. Не возникало нужды и желания.

— Встретиться с архиереями, выделить тех, кто договороспособен и попробовать отсрочить их выборы на несколько недель. — пожала плечами Инга, переодеваясь в домашнее, в наших покоях она предпочитала объемную бесформенную пижаму с детскими рисованными белочками, которая резко контрастировала с её обычным обтягивающим зеленым деловым платьем и пиджаком.

— Не вижу смысла. — возразила Мария. — Они всё равно будут словно клубок ядовитых гадюк шипеть и стараться выиграть себе несколько баллов ради выборов патриарха, тем более что у нас уже есть фаворит. Или ты решил его бросить ради более перспективного кандидата?

— Иоана заменить некем. — возразил я. — Все наши связи идут через него и пару ваших духовников. Они тоже не из последних, это понятно, но что у него на уме нам хоть немного известно, став патриархом он лишиться места заместителя магистра, но не сможет, и не захочет, лишаться тренировок. А значит останется в ордене.

— Наставник не позволит свернуть ему с правильного пути? — улыбнувшись проговорила Ангелина. — Нужно согласовать медиа план по освещению деятельности священного совета. Иначе мы можем оказаться в дураках.

— Вот и займись. — кивнул я. — На следующей сессии попробуем протащить единоразовый налог на богатых, остальное после принятия реформы. Нужно чтобы к моменту её введения у нас было достаточно резервов ордена, для усмирения недовольных, и все вопросы с патриархатом были решены.