— Вот здесь попробуй. Тут рыба всегда держится. А мы с Антипкой чуть выше пойдём.

Серёжа сел на берегу, стал разматывать удочку.

— Зачем ты велел ему рыбачить в том месте? — спросил Антипка. — Там же коряги. Ты же сам в прошлом году здесь леску оборвал, забыл, что ли?

— Я-то не забыл, но ведь он не знает, что там коряги. Пусть теперь попробует поймать больше нас!

— Так не честно! — сказал Антипка.

Но тут они услышали отчаянный крик:

— Ребята-а!

Друзья переглянулись и побежали обратно.

Навстречу им шёл Серёжа, держа в руке сломанное удилище.

— Ну что, горе-рыбак? — насмешливо спросил Фимка. — Много поймал?

Серёжа вертел в руках удилище и, казалось, не замечал насмешки.

— Я только закинул, как сразу же крючок за что-то зацепился. За корягу, наверное. Стал я наматывать леску на кончик удилища, как меня папа учил, а получилось ещё хуже. Намотал леску почти до грузила — кончик удилища и отломился. Так бы, может, только леска оборвалась, а теперь вот удилище сломалось…

Фимка продолжал всё так же насмешливо улыбаться. Антипка, не глядя на Серёжу, сказал:

— Ничего, Сергей, у меня дома есть удилище вот такое же, рябиновое. — Он потряс своим тонким, гибким и прямым удилищем. — Не хуже бамбукового. Мы с дедушкой весной по насту два таких в Турипозе вырезали. И леска есть, я тебе дам, сделаешь новую удочку.

Фимка нахмурился.

— Ладно, пошли домой, — отрывисто бросил он и, не оглядываясь, пошёл к деревне.

— Что он всё время злится? — спросил Серёжа.

— Не знаю, — пожал плечами Антипка. — Вообще-то он хороший парень… Только обидчивый…

Серёжа только-только проснулся. Ему показалось, что где-то стреляют из мелкокалиберной винтовки.

Он открыл глаза. Бабушка Матрёна хлопотала возле печи. По стенам, оклеенным голубыми обоями, прыгали солнечные зайчики. Серёжа с минуту посмотрел на прибитый гвоздиками к дощатой перегородке большой плакат, на котором были нарисованы длинный приземистый дом с маленькими узкими окнами, краснощёкая женщина с ведром в руках и вокруг неё десятки, а может быть, и сотни белых одинаковых кур. Он прочёл крупную чёткую надпись на плакате: «Птицеводство — доходная отрасль колхозного хозяйства», потянулся, сжав кулаки, сбросил с себя одеяло и быстро соскочил с постели.

Звуки, похожие на треск винтовочных выстрелов, слышались откуда-то со стороны печки. Серёжа заглянул в горящую топку и лишь тогда понял, отчего получается этот треск. Жарким пламенем пылали дрова, и вдруг одно полено как щёлкнет — во все стороны густо брызнули искры, несколько красных угольков выскочили из печки на пол.

Бабушка Матрёна, плюнув на пальцы, быстро подхватила их и ловко забросила обратно в печь. Но Серёжа разглядел на полу возле печки чёрные пятнышки. Видно, не всегда бабушка успевает вовремя подхватить выпавший из печки горящий уголёк, вон как они половицы прожгли, будто клякс наставили.

— Проснулся, милок? А то поспал бы ещё, понежился. Тебе, чай, не на работу спешить, у тебя отпуск, — ласково улыбнулась бабушка, выдвигая сковородником из печки на шесток сковороду. — А я тебя, милок, надумала тут угостить оладками да шанежками.

— Я, бабушка, уже выспался, — не отводя глаз от огня, ответил Серёжа. — Сейчас сбегаю на ручей, умоюсь.

Он надел тапочки, набросил на плечо полотенце и вышел во двор.

Солнце поднялось над лесом ещё невысоко и не палило, как днём, а ласково пригревало. В овраге у ручья было прохладно. Сюда не попадали солнечные лучи. Длинные тени от домов и деревьев дотягивались до противоположного склона. В траве поблёскивали капельки росы. За мостом, в низине, над лужайкой, стоял лохматый туман, словно там паслось стадо серых барашков.

Поёживаясь от свежей прохлады, Серёжа быстро умылся и бегом взбежал вверх по склону оврага к дому.

Он поел оладьев с маслом и, взяв книжку, залез на крышу сарая.

Отсюда сквозь прозрачные ветви берёзы было видно Каравай-поле и на той стороне оврага, за молодым ельничком, длинное-длинное деревянное здание птицефермы, совсем такое, как на плакате.

Доски, которыми была покрыта крыша, уже просохли от ночной росы и нагрелись. Серёжа смахнул вниз прошлогодние сухие листья и лёг на спину, заложив руки за голову.

Над ним голубело небо, медленно покачивались тонкие и прозрачные веточки берёзы.

Вдруг он заметил высоко в небе чёрную точку.

«Жаворонок? — подумал Серёжа. — Да нет — слишком уж высоко. Может быть, кто змея запустил?»

Серёжа не сводил глаз с чёрной точки. Она приближалась, увеличивалась. Вот он уже стал различать крылья птицы.

Птица опускалась. Широко раскинув крылья, она парила, как планёр. Птица описала круг над деревней и вдруг камнем стремительно упала возле птицефермы. Серёжа увидел, как бросились врассыпную белые куры, и тут понял: ястреб!

Он вскочил на ноги, шагнул к краю крыши, на мгновение остановился, потом махнул рукой, присел и прыгнул вниз.

— Ты чего не смотришь, куда прыгаешь? — услышал он Антипкин голос. — Чуть не зашиб.

— Ястреб на птицеферму полетел!

— Ястреб? Точно?

— Сам видел. Он вниз, а куры от него в разные стороны.

— Поймал?

— Не знаю, не видел. Может, и поймал.

— Бежим туда!

Поравнявшись с Фимкиным домом, Антипка громко крикнул:

— Фимка-а, айда скорей с нами!

Фимка выскочил из ворот, но, увидев Серёжу, остановился.

— Что случилось? — спросил он.

— Бежим! — бросил на ходу Антипка. — Ястреб на птицеферме! Его Серёжа сейчас засек. Может, поспеем.

Ребята со всех ног припустились вниз по оврагу, с разбегу перескочили ручей и тропинкой, через ельник, побежали к птицеферме.

— Здесь где-то, в лесочке, — сказал, задыхаясь от бега, Серёжа. — Он сюда спустился.

Мальчики с тропинки ринулись в лес, раздвигая колючие ветки.

— Здесь он, здесь где-то, — бормотал Серёжа. — Я видел…

Вдруг прямо перед ним из-под куста, лениво взмахивая большими тёмно-коричневыми крыльями, медленно вылетела большая птица. Серёжа вздрогнул от неожиданности: он не думал, что ястреб такой большой и такой страшный. Он был от него так близко, что Серёжа ясно разглядел его жилистые лохматые лапы с загнутыми большими когтями и хищный крючковатый клюв.

И только когда ястреб, выбравшись на полянку, стал подниматься вверх, мальчик опомнился и закричал во весь голос:

— Ребята, сюда! Он здесь!

— Где? Где?

Послышался треск веток, из-за ёлок выскочили Антипка и Фимка.

— Вон он… Всего метрах в двух от меня был, — с волнением говорил Серёжа. — Э-эх, хоть бы палку!

— Или рогатку, — подхватил Антипка.

— Нет, из рогатки не подобьёшь, — с сомнением сказал Серёжа. — Крылья у него во-от какие!

Фимка заглянул под куст, откуда вылетел ястреб, и поманил ребят:

— Смотрите, что он тут делал…

В кустах лежала окровавленная белая курица. Вокруг неё на земле и на ветках белели разбросанные перья и клочки пуха с яркими капельками крови на них.

— Эх, немного не поспели, — вздохнул Фимка, поднимая курицу. — Ну что ж, надо её тёте Глафире отнести…

Поднявшись ещё немного по склону, ребята вылезли из оврага и пошли к птицеферме напрямик через ёлочки и низкие пышные кусты можжевельника. Ёлочки и можжевельник подходили к ферме почти вплотную.

Впереди, за острыми вершинками ёлок, показалась длинная крыша фермы. Между кустами бродили, белые куры.

— Куть-куть-куть! Куть-куть-куть! — позвал Антипка, и несколько кур наперегонки подбежали к ребятам.

Серёжа поймал одну курицу и, прижав её к груди, запел:

Фимка неодобрительно посмотрел на него: