Фимка был дома, когда затарахтела трёхтонка. Он выглянул в окно.

Машина подошла к дому дяди Егора и, чуть свернув с дороги, остановилась недалеко от оврага.

Дядя Егор заглушил мотор, выскочил из кабины и, оставив дверцу открытой, широко зашагал к дому. Было видно, что он очень спешил.

Фимка хотел уже бежать на улицу, но тут он увидел, как из ворот Антипкиного дома выбежали Антипка и Серёжа.

— Дядя Егор! Прокати-и! — закричал Антипка.

— Залезайте в кузов, я сейчас, — ответил дядя Егор не оглядываясь.

Мальчишки мигом вскарабкались в кузов.

Видя такое дело, Фимка вышел из дому не спеша и вразвалку, засунув руки в карманы, пошёл к машине.

Вдруг ему показалось, что машина медленно тронулась с места. Фимка вгляделся пристальней. Так и есть!

«В овраг скатится!» — мелькнула у Фимки тревожная мысль, и, как будто кто в спину его толкнул, бросился он к машине.

— Ребята! Прыгайте! — отчаянным голосом закричал Фимка, а сам вскочил на подножку и, чувствуя, как машина с каждым мгновением набирает скорость, метнулся в кабину, вцепился руками в руль.

Краем глаза он успел заметить, что ребята не прыгнули, а, испуганные и растерянные, стоят в кузове, ухватившись за передний борт.

Фимка изо всех сил нажал на ножной тормоз и круто повернул руль вправо, потом ещё и ещё…

Машина резко сбавила ход, накренилась на левый бок и, описав дугу, вышла на дорогу. Её левые колёса прошли в двух метрах от края оврага.

Фимка сидел, откинувшись на сиденье, всё ещё сжимая руль в руках, а пальцами босой ноги, еле дотягиваясь, он нажимал на педаль ножного тормоза, словно боялся, что и здесь, на ровной дороге, машина поедет сама собой. Он дрожал от пережитого испуга и волнения и меньше всего думал сейчас о том, что Серёжа, увидев его за рулём, может лопнуть от зависти.

А дядя Егор, выскочив из дому, уже бежал к машине.

— Машина сама… покатилась… — запинаясь, заговорил Антипка.

Шофёр побледнел:

— Это я виноват… Поторопился, на тормоз не поставил…

— Всё нормально, дядя Егор, — сказал Фимка, спрыгивая с подножки на землю. Он уже овладел собой, сунул руки в карманы и насмешливо посмотрел на ребят. — Что, испугались?

— Испугались! — честно признался Серёжа.

Они с Антипкой тоже спрыгнули на землю.

— Ну, Фимка, — шофёр взял Фимкину руку в свои широкие ладони и крепко её встряхнул, — спасибо тебе, брат! Не растерялся, не испугался. Если бы не ты, загремела машина в овраг, твои товарищи костей бы не собрали… Так что, ребята, скажите ему спасибо.

— Ладно, чего там… — краснея, смущённо пробормотал Фимка.

Антипка и Серёжа переглянулись.

— Я же говорил, что он хороший парень! — сказал Антипка Серёже.

— Да я и сам теперь вижу, — с улыбкой отозвался Серёжа.

Фимка вынул руки из карманов и широко улыбнулся.

— Ты тоже, Сергей, парень неплохой, — сказал он. — Ну, а уж про Антипку и говорить нечего — чистое золото!

Все трое посмотрели друг на друга и громко и весело рассмеялись.

Две недели прошли очень быстро, и вот наступил день, когда Серёже надо было возвращаться в Пермь.

Бабушка Матрёна хлопотала с рассвета. Она принесла из чулана плетёную корзинку, сложила в неё банки, завязанные тряпочками, туески, свёртки, кулёчки.

Заметив, что Серёжа проснулся, она, укладывая всё это в корзину, торопливо приговаривала:

— Вот здесь, милок, в этой баночке, малиновое варенье, в этой — земляничное, в этой — смородинное. Вот тут, в туеске, рыжички маринованные. В ельничке, за Косым оврагом, собирала. В кулёчке яички варёные и хлебушек. Дорогой покушаешь. Да не разбей смотри.

— Куда мне столько, бабушка? — возразил Серёжа. — Тут одного варенья за год не съешь…

— Вот и хорошо, милок. Зимой чаёк с вареньем будете попивать и меня вспоминать.

Серёжа понял, что с бабушкой спорить бесполезно, всё равно заставит взять и варенье, и рыжички, и яички, и хлеб.

Он выглянул в окно.

Ещё вчера бабушка договорилась с дядей Егором, что он довезёт Серёжу до железнодорожной станции, а там ему до Перми всего два часа на электричке.

Но, видно, было рано, и дядя Егор ещё не приехал.

В окошке показалась Антипкина голова.

Антипка постучал по стеклу и поманил Серёжу пальцем.

Серёжа выбежал во двор. Там его ждали Антипка и Фимка.

Антипка торжественно протянул ему газетный свёрток:

— На вот. Это тебе. Только не поломай.

— Что это? — спросил Серёжа.

— Развернёшь — увидишь, — сказал Фимка таинственно.

Серёжа осторожно развернул свёрток. В газете была деревянная шкатулка. Та самая шкатулка с редкостным журавлиным яйцом. Серёжа раскрыл шкатулку.

Светлое журавлиное яйцо при ярком солнечном свете на подстилке из зелёного мха казалось ещё красивее, чем в избе.

— Это мне? — не веря своим глазам, спросил Серёжа. — И не жалко? Оставь его себе, Антипка. Ведь редкая вещь…

— Возьми, возьми, — настойчиво проговорил Антипка. — Это тебе от нас с Фимкой и дедушкой подарок. И дедушка сказал: «Подари, пусть в городе ребята посмотрят и узнают, такскать, какое бывает журавлиное яйцо».

— Ну спасибо, ребята. Я его в школьный музей отдам. Так и напишу на этикетке: «Журавлиное яйцо. Подарок от мичашорских ребят».

— Вот и хорошо, — одобрительно сказал Антипка. — Мы с Фимкой тоже думаем Горбоклювого в школу отдать. Чего его прятать, пусть вся школа смотрит.

На улице послышался шум подъезжающей машины.

— Дядя Егор едет, — сказал Фимка. — Иди собирайся скорее.

Бабушка Матрёна поцеловала внука в лоб, наказала дяде Егору, чтобы он ехал потише и посадил Серёжу на поезд.

— Всё будет в лучшем виде, — улыбнулся дядя Егор.

Серёжа крепко пожал руку Антипке, потом Фимке и медленно залез в кабину.

Всем троим было очень грустно, и даже Фимка не скрывал этого.

Затарахтел мотор, машина тронулась.

— Серёжа, приезжай на будущий год! — крикнул Антипка.

Серёжа высунулся из кабины и замахал рукой:

— Приеду! Обязательно приеду! И на всё лето-о!