Пока Фимка отсчитывал шаги и Аитипка устанавливал доску и прикреплял к ней первый листок, ружьё держал Серёжа. Он вскинул берданку, прижался щекой к прикладу и замер, прицеливаясь в пространство.

— Да у тебя руки-то трясутся! — вдруг услышал Серёжа над самым своим ухом.

Он вздрогнул и опустил ружьё.

— Кто ж так ружьё держит! — продолжал Фимка, берясь за берданку. — Дай-ка сюда. — Он приложился к ружью и тоже куда-то прицелился. — Вот как надо! Видал?

— Ну, давай начинать! — сказал дед Никанорыч. — Кто первый?

Не успели Антипка с Серёжей рот раскрыть, как Фимка выкрикнул:

— Я!

— Ты так ты, — согласился дед. — Держи патрон.

Фимка лёг на траву, протянул на кочку руку, а на неё положил ружьё.

— Ты, главное, приклад прижимай к плечу плотнее, — давал дед последние наставления. — А вы, братцы, отойдите ещё немного назад, за линию огня, такскать, — растопырив руки, отводил он ребят.

Фимка целился долго, что есть силы прижимал к плечу приклад. Наконец раздался выстрел. Ребята побежали к мишени. В тетрадный лист попало пять дробинок.

Вторым стрелял Антипка и попал в мишень тремя дробинками. Серёжа попал только двумя.

— Ну ничего, для первого раза неплохо, — сказал дед Никанорыч. — Значит, первым, по уговору, будет стрелять по ястребу Фимка, вторым ты, внучек, после тебя — ваш товарищ. Все согласны?

— Все! — хором ответили ребята.

А Фимка не удержался и добавил:

— Эх, ещё бы разочек стрельнуть! Я бы десять дробин всадил, не меньше!

Но так как у деда в кармане больше не было ни одного патрона, то мальчишки только вздохнули.

Когда шли обратно, ружьё опять нёс Фимка. Шагая по деревне, он гордо поглядывал вокруг.

— Вот что, братцы, — сказал дед Никанорыч, — надо нам сделать под сухой елью шалаш, в нём и караулить ястреба с утра. Шалаш нужно сделать сегодня, чтобы, такскать, утром не шуметь… Отнеси, Антипка, ружьё и вынеси мне топор.

Антипка забежал в избу и вернулся с топором.

Придя к сухой ели, на которую садился ястреб, дед Никанорыч долго выбирал подходящее место для шалаша. Он несколько раз обошёл вокруг ели, осматривая каждый кустик, и наконец остановился у трёх молоденьких ёлочек, растущих рядом.

— Вот здесь будет в самый раз, — решил он.

Дед орудовал топором, ребята таскали срубленные им широкие лапы старой пихты и пристраивали их вокруг трёх ёлочек.

Скоро шалаш был готов. Со стороны он был совсем незаметен, как будто это не шалаш, а просто растёт себе небольшая, очень пушистая ёлочка — и всё тут.

Ребята залезли внутрь шалаша.

— Как тут хорошо! — сказал Серёжа. — И вершину сухой ели видно.

— Вот и ладно, — ответил дед, засовывая топор за пояс. — А сейчас — домой. До утра здесь больше делать нечего.

Дед Никанорыч ушёл домой, мальчики остались в шалаше. Но им скоро наскучило сидеть без дела, и они вылезли наружу.

— Знаете что? Давайте сходим на птицеферму, — предложил Фимка.

— Зачем?

— Скажем, что завтра с ястребом разделаемся, пусть тётя Глафира не беспокоится.

— Ты сначала разделайся, — сказал Серёжа, — потом скажешь.

Фимка прищурился.

— Что ж, ты думаешь, я промажу, да? — спросил он грозно.

— Может, и промажешь, — отозвался Серёжа.

— Вот ты промажешь, это уж точно! Ты и в мишень-то только двумя дробинками попал. А в ястреба вовсе не попадёшь…

— Вот возьму и попаду! — Серёжа тоже начал злиться. — Думаешь, если в доску попал, так уж охотником заделался?

Вместо ответа Фимка сжал кулаки и шагнул к Серёже.

Увидев это, Антипка поспешно сказал:

— А чего? Давайте сходим. Про ястреба можно пока не говорить. Потом скажем, как подстрелим. Вот небось тётя Глафира обрадуется! А сегодня просто так сходим посмотрим.

— Пошли, — подхватил Серёжа. — Я ни разу не был на птицеферме. Интересно, наверно.

Во дворе фермы тётя Глафира точила косу-литовку, быстро взмахивая бруском.

— Здравствуйте, тётя Глафира! — хором крикнули ребята.

Птичница перестала точить косу.

— Пришли? — приветливо сказала она. — Вот и хорошо, мне веселее будет. Я тут крапиву собралась косить, вон сколько её выросло вокруг фермы — целый лес!

— Чтобы она не жглась? — спросил Серёжа.

Тётя Глафира улыбнулась.

— Мы её для кур косим. Зимой буду в корм подсыпать — это для них витамины.

— Давайте я вам помогу, — вызвался Фимка. — Я косу умею точить и косить могу.

Тётя Глафира протянула Фимке косу и брусок:

— Что ж, попробуй.

Концом ручки Фимка упёр косу в землю и принялся с такой сноровкой орудовать бруском, словно всю жизнь только и делал, что точил косы. Серёжа, не спуская глаз, с удивлением и завистью смотрел на Фимкину работу. Ему и самому хотелось бы поточить косу, но он понимал, что это дело серьёзное: чуть что не так — испортишь работу и руки порежешь.

Вот Фимка большим пальцем левой руки несколько раз осторожно коснулся острия косы.

— Полный порядок!

Тётя Глафира вынесла две пары рукавиц — себе и Фимке — и большой пук мочала.

Густая, высокая, сочная крапива и правда как лес стояла вдоль изгороди.

Фимка, расправив худые узкие плечи, плавно, сильно и широко размахивая литовкой, проходил ряд за рядом. Крапива аккуратными рядками ложилась на землю.

«Молодец парень! — думала тётя Глафира. — И когда это он научился?»

Фимка косил, а тётя Глафира собирала крапиву в пучки и перевязывала мочалом, как веники.

Когда половина крапивы легла на землю, тётя Глафира сказала:

— Отдохни, Фимка. Вон уж сколько накосил!

Фимка повернул к ребятам, наблюдавшим за его работой, довольное, разгорячённое лицо. В одной руке он держал косу, другой утирал со лба крупные капли пота.

— Фимка, дай я попробую. — Серёжа протянул руку к литовке.

— Это тебе не игрушка! — отрезал Фимка. — Сломаешь ещё!..

— Я только попробую! — Серёжа умоляюще посмотрел на Фимку.

И тот смягчился:

— Ну, на. Только у тебя ничего не получится, вот увидишь!

Серёжа осторожно взял косу, приподнял и неуверенно взмахнул. Коса, не срезав ни одного стебля, запуталась в крапиве.

— Да ты левой рукой повыше возьмись, — сказал Фимка. — Ноги расставь пошире и плавно так проводи. А то рубишь, как топором.

Серёжа старался изо всех сил, но у него всё равно ничего не получалось: то литовка втыкалась в землю, то срезала крапиву слишком высоко. Не получались у него и рядки. Срезанные стебли крапивы валились во все стороны, больно жаля босые ноги.

— Я же говорил! — злорадно сказал Фимка, когда Серёжа вернул ему косу. — Тут уметь надо!

— Ах, чертовка, опять за своё! — вдруг воскликнула тётя Глафира, всплеснув руками.

Ребята удивлённо переглянулись.

— Это я про курицу, — пояснила тётя Глафира. — Вон, вон пошла. Повадилась где-то в кустах нестись. Уж я ходила в кусты, искала-искала, да так ни одного яичка и не нашла. Прямо не знаю, что с ней делать, такая непутёвая…

— Антипка, давай последим за ней, — предложил Серёжа, — посмотрим, куда она пойдёт.

— Давай! — охотно согласился Антипка.

Пригнувшись, словно на охоте за глухарём, ребята медленно пошли за курицей.

— Близко к ней не надо подходить, — прошептал Антипка, — чтобы она не заметила нас.

— Ага, — также шёпотом ответил Серёжа.

Наверное, если бы ребята говорили и в полный голос, курица их не услышала бы, так громко она кудахтала. Но говорить шёпотом было интереснее.

Курица направилась прямо к кустам.

Ребята, стараясь не терять её из виду, перебегали от кустика к кустику, от ёлочки к ёлочке.

— Ишь куда забралась! — сказал Серёжа.

— Тише, — шикнул Антипка.

Наконец курица остановилась возле низкого куста, густо заросшего травой.