Теперь, когда я намного ближе к нему, парень хватает мои трусики и срывает их. Я вскрикиваю, когда он садится, хватает меня за бедра, грубо прижимая к себе так, что у меня нет выбора, кроме как оседлать его. С моей юбкой, задранной вокруг бедер, это всего лишь вопрос нескольких секунд, прежде чем я оказываюсь там, где он хочет. Кончик его члена на мгновение упирается во вход в мою киску, а затем Тео тянет меня вниз на себя, пронзая меня своей эрекцией.

Он такой большой, такой чертовски твердый, я… Блять!

— О, боже мой! Срань господня, Тео! — я впиваюсь пальцами в его грудь, сквозь футболку, держась изо всех сил. Он так глубоко. Так чертовски глубоко! Я не могу дышать от этого ощущения, поскольку его член каким-то образом становится еще тверже внутри меня.

— Иисус прослезился, малышка, — выдыхает Тео. — Я думал, ты больше не хочешь меня убивать!

— Я… — я смеюсь, задыхаясь. — Я и не хочу!

— Скажи это своей киске. Ты заставишь меня кончить слишком быстро, и тогда я умру от смущения.

Я снова пытаюсь рассмеяться, но Тео стискивает зубы, раскачиваясь внутри меня, одновременно притягивая меня к себе за бедра, и улыбка гаснет на моем лице. Становится не до смеха.

— О, боже! О, мой… о, мой гребаный Бог! Тео!

Он преувеличивает. Этот мужчина может сдерживать оргазм более часа, когда захочет, а затем быть готовым к повторному раунду через три минуты. Это я спонтанно кончаю всякий раз, когда он, блять, прикасается ко мне. Чистый экстаз пронзает меня, когда Тео повторяет свои действия, врезается в меня, и мир исчезает.

Парень тянется вверх, стягивая с меня топ, обнажая мою грудь, и я еле сдерживаюсь, чтобы не закричать, когда он наклоняется и втягивает один из моих сосков в рот.

Этот парень. Этот гребаный парень.

Он будет моей погибелью.

Я прижимаюсь к нему, наслаждаясь восхитительным трением наших тел, твердой мускулистостью его живота, трущейся о мой клитор, когда раскачиваюсь на нем.

Волна удовольствия начинает подниматься внутри меня, обжигая между ног, умоляя дать ей волю. Но я не могу. Ещё нет. Мне нужно насладиться каждой секундой этого. Запечатлеть в памяти так хорошо, чтобы, что бы ни случилось, я никогда не смогла забыть этот момент.

Тео кусает меня за грудь, зубы задевают обнаженную кожу, и я вскрикиваю — звук моего блаженства разносится по всем пустым уголкам библиотеки.

— Ты сдерживаешься, — рычит Тео. Впивается пальцами в мои бедра, заставляя меня сильнее прижиматься к нему. Быстрее. — Намочи меня, Соррелл. Отпусти. Кончай.

— Нет! Я…

Парень снова кусает, впиваясь зубами в мою плоть, и от жгучей боли и жара его рта я хнычу в его волосы. Он рычит, приподнимая меня так, чтобы я скользнула вверх по его члену, а затем мир воспламеняется. Оргазм разрывает меня на части. Мои нервные окончания бунтуют. Мое зрение вспыхивает вспышками света. Открыв рот, я держу голову Тео, прижимая его к своей груди, покачиваясь на нем, слишком ослепленная тем, что происходит внутри моего тела, чтобы даже мыслить здраво.

К тому времени как спускаюсь со своего кайфа, Тео немного отстранился и смотрит на меня снизу вверх, не сводя глаз с моего лица, изучая мои черты.

— Ты такая чертовски красивая, когда кончаешь, — говорит он мне грубым от желания тоном.

— Хочу почувствовать, как ты кончаешь, — выдыхаю я.

— И ты почувствуешь. Но я еще не закончил с тобой.

— Подожди, что… что ты делаешь?! — Я едва успеваю обнять его за шею; парень встает, держа меня, губительно ухмыляясь, подтягивая джинсы ровно настолько, чтобы они не упали… и направляется к выходу.

— Ты все еще внутри меня! — вскрикиваю я.

— И тебе лучше оставить все как есть, — он покусывает и облизывает меня, целует в шею, пока несет меня по темным коридорам «Туссена», и дальше по лестнице. Я почти кончаю снова к тому времени, как парень достигает второго этажа; трение между нами слишком приятно, но то, как он дразнит мою шею своим языком, может заставить меня развалиться на части само по себе.

Я вся дрожу, когда Тео пинком открывает дверь моей спальни и заносит меня внутрь.

— Черт возьми, Тео. Пожалуйста. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

Он мрачно усмехается, укладывая меня на кровать и выскальзывая из меня.

— Пожалуйста, что? — Тео срывает рубашку через голову. В мгновение ока снимает штаны и боксеры.

— Пожалуйста, трахни меня!

Его тело чертовски великолепно. Мускулы его живота. Руки. Скульптурные бедра. Я не могу перестать прикасаться к нему. Мне приходится остановиться на секунду, когда парень снимает с меня одежду. Я помогаю, как могу, но так возбуждена и отчаянно нуждаюсь в нем, что, кажется, не могу заставить свои руки работать должным образом. И как только я обнажена, Тео закрепляет их у меня над головой.

— Ты хочешь меня?

— Да! Черт! Пожалуйста!

— Хочешь, чтобы я заставил тебя кончить? — Тео нависает надо мной, устроившись между моих ног, его член мучительно легко трется о мой клитор.

— Да! Срань господня.

Ему нравится доводить меня вот так до предела. Но как раз в тот момент, когда я почти готова сойти с ума… он врезается в меня, не проявляя милосердия, и я вижу гребаные звезды.

— Черт, — шипит он сквозь зубы.

Задавая мучительный темп, Тео вонзается в меня снова и снова, пока мы оба не чувствуем это — момент, когда ни один из нас не смог бы остановиться, даже если бы захотел. Это происходит быстро и мощно. Мы достигаем оргазма вместе, у меня перехватывает дыхание, он рычит, и на десять великолепных ударов сердца мы единственные два человека, которые существуют в мире.

После, как только мы снова способны двигаться, Тео несет меня в душ и моет каждый дюйм моего тела, тщательно убирая беспорядок, который сотворил со мной. И снова он дразнит меня еще одним оргазмом, и ощущение моего оргазма, пронизывающего меня, когда горячая вода бьет по моей коже — это чистое, неподдельное блаженство.

Когда выхожу из душа, завернутая только в полотенце, я обнаруживаю, что Тео лежит на моей кровати, бесстыдно голый, держа в руках снежный шар, который купил для меня в Нью-Йорке. Рядом с ним лежит блокнот, в который он всегда что-то записывал под деревом, когда зима еще не полностью захватила «Туссен» в свои объятия. Он улыбается мне, как маленький ребенок, встряхивая снежный шар, отчего маленькие хлопья пластикового снега внутри кружатся вокруг маленьких зданий.

— Помнишь, когда я купил его для тебя? — спрашивает он, протягивая его мне.

Я беру шар у него, подозрительно улыбаясь. Это похоже на чудо, что я могу ответить «да» на его вопрос.

— М-м-м. В тот день когда я подарила тебе твою виолончель.

— Ты спросила, для чего там пиратский сундук. И я сказал тебе, что положил туда кое-что для тебя?

— Да, и ты заставил меня пообещать не открывать его, — говорю я, изображая раздражение.

— Верно. Что ж, — Тео подпирает подбородок рукой, глядя на снежный шар. — Я хочу, чтобы ты открыла его.

— Сейчас? — я переворачиваю снежный шар, глядя на его основание, но Тео останавливает меня.

— Нет, еще нет. Я хочу, чтобы ты сначала кое-что прочитала, — Тео похлопывает по блокноту, выглядя при этом немного печально.

— Что это?

— Ну, знаешь. Просто все дурацкие, убитые горем вещи, которые я когда-либо хотел тебе сказать, но не мог. Это делает чтение ужасным, но… — он пожимает плечами. — Я пойму, если ты не хочешь…

— Отдай мне этот блокнот прямо сейчас, Теодор! Я прочитаю все до последнего слова!

Парень беззлобно смеется, отодвигаясь на край кровати и оставляя блокнот на моей подушке.

— Я собираюсь совершить набег на кухню и найти нам немного еды, пока ты погружаешься в это. Хочешь сладкого или соленого? — спрашивает он.

Мое сердце слегка колотится от этого вопроса. У меня есть теория насчет Тео. Парень, в которого я влюблена — это идеальное сочетание сладкого и соленого. Свет и тьма. Хорошее и плохое. Я бы не хотела, чтобы он был другим.