Я резко поворачиваю голову, готовясь отпустить официантке какую-нибудь пренебрежительную реплику, отчаянно желая отослать ее прочь, но в тот момент, когда вижу неподдельное счастье на ее лице, мой гнев угасает и умирает.

— Спасибо, это действительно мило. Я ценю это, э-эм… — я ищу бейдж с именем, но, по-видимому, в «Голден Палас» такого нет.

На мгновение девушка выглядит смущенной, а затем ее осеняет осознание.

— Ой. Рейчел. Меня зовут Рейчел. Прости, иногда это так легко забыть…

Звук этого имени подобен колокольчику, звенящему в моей душе. Это потрясает саму мою основу, еще больше выводя меня из равновесия.

Ее зовут Рейчел? Насколько хорошо я знала ее раньше? Она молода. Может быть, чуть старше меня. Является ли она причиной того, что я однажды проснулась и решила назвать себя этим именем? За моими глазами возникает острая, пронзительная боль.

— Спасибо, Рэйч, — тихо говорит Тео.

— Конечно, Мерч. Дайте мне знать, если вам, ребята, понадобится что-нибудь еще, — она уходит, и выражение лица Тео говорит тысячу слов.

— Я знаю. Мне жаль. Это все… очень много. Я знаю, что нам еще нужно обсудить кучу дерьмовых вещей, но давай сегодня просто поедим и посмотрим фильм. Я отвечу на все твои вопросы позже, обещаю.

Я так устала от этого. Типа, чертовски измотана. Но что я должна делать? Устроить сцену и испортить ужин? Меня мучают куча вопросов, но ни с того ни с сего я так устала и опустошена всем этим делом, что все, что могу сделать, это просто кивнуть.

До сих пор Тео сдерживал свои обещания, и если он говорит, что мы пройдем через все, я просто должна верить, что он сдержит и это обещание.

Мы едим, и еда такая же вкусная, как и ее запах. Требуется много времени, чтобы оправиться от шока, узнав, что я уже чертовски стара, а мой парень и все мои старые друзья решили оставаться в гребаной старшей школе так долго, как только могли. Еще одно пиво помогает мне избавиться от плохого настроения. К тому времени как Тео забирает чек и мы уходим, я чувствую себя немного, совсем немного лучше. Менее волнующейся, если это вообще возможно. Я имею в виду, что из всех откровений, которые на меня обрушились в последнее время, эти самые последние даже не склоняют чашу на гребаных весах.

Снаружи, в машине, Тео секунду сидит тихо, уставившись на свои руки.

— Ты все еще хочешь пойти в кино? — тихо спрашивает он. — Потому что… — Тео прерывисто выдыхает. — Моя очаровательная младшая сестра думает, что я принимаю решения за тебя. Я знаю, как все это сложно. И я… — он хрустит костяшками большого пальца. — Я просто пытаюсь поступать правильно, но понимаю, что скрывать что-то от тебя или скармливать это тебе по частям… может быть, не самое лучшее решение. Дело в том, что Себастьян организовал вечеринку в «Джамп», и…

— «Джамп»? — прерываю я его.

Почему это звучит знакомо? Ах, да. Ответ приходит ко мне почти сразу. Лани говорила о «Джамп» некоторое время назад, когда мы фантазировали о том, как сбежим из «Туссена». Правда, она сказала, что это далеко, на полпути в Сиэтл. Сюрприз, сюрприз, это намного ближе, чем она выставляла.

— Это бар. Мы часто ходили туда, — поясняет Тео. — Раньше у них были часы для несовершеннолетних детей из «Туссена», но теперь, когда некоторым из нас разрешено пить алкоголь, по крайней мере…

Я даже не рассматриваю это.

— Я хочу пойти.

Поход с ним в кино звучит заманчиво, но сейчас у меня в голове столько всего происходит. Я не смогу сосредоточиться на том, что происходит на экране. Просто буду сидеть там, и все это дерьмо будет гноиться у меня в голове, и я закончу тем, что буду кричать во всю глотку без всякой причины или что-то в этом роде. Мне нужен шум. Нужна жизнь. Мне нужно быть в настолько переполненном и хаотичном месте, чтобы я даже не смогла услышать свои мысли, даже если бы захотела.

— Ну, ладно, — говорит Тео, и в его голосе звучит смирение. — Значит в «Джамп».

ТЕО

Я готовлюсь, открывая дверь «Джампа», чертовски надеясь, что это не взорвется у меня перед носом. Позади меня Соррелл вибрирует от сдерживаемой энергии, которая кажется несколько опасной. Я ждал, когда она сложит два и два и поймет, что ей больше не восемнадцать, но когда этого не произошло, угостить ее пивом за ужином показалось хорошим способом поднять этот вопрос. Все шло не совсем по плану. После этого, скрывать тот факт, что половина академии тусовалась здесь сегодня вечером, казалось жалкой стратегией. Я решил поесть на окраине города в надежде, что мы будем держаться подальше от Себа и остальных, но, возможно, Лани права. Может быть, дергать за ниточки и принуждать Соррелл делать то, что я считаю лучшим для нее, на самом деле не совсем то, что нужно. Я едва мог даже попробовать ужин из-за привкуса собственного эгоизма. У меня не было другого выбора, кроме как позволить ей самой принять решение по этому поводу.

Конденсат стекает по стеклам «Джампа». Заведение переполнено, тела прижаты к телам, люди толкают друг друга, чтобы добраться до бара. Музыка доносится из потрескивающих динамиков, из-за чего невозможно отличить ритм от раскачивающихся басов. Мне никогда особо не нравилось это место. Пахнет потом и старым пивом. Персонал бара — настоящие придурки. Однако это было единственное место в городе, где нам позволяли тусоваться, поэтому ученики «Туссена» быстро облюбовали его.

Я беру Соррелл за руку, ставя ее перед собой, чтобы попытаться защитить ее от толчков, пока мы прокладываем путь сквозь толпу. Я рычу на парня в бейсболке, который чуть не пролил на нее свой напиток, сверкая на него зубами, как какая-то бешеная собака. Соррелл тянет меня за руку и уводит, прежде чем я успеваю сказать ему что-нибудь дерьмовое, что потенциально может закончиться дракой.

В задней части, у бильярдных столов, тише, хотя и ненамного. Именно здесь мы находим лучшую часть выпускного класса «Туссена», собравшуюся вокруг Себастьяна, который ведет себя как высокомерный, самонадеянный кусок дерьма, которым он и является. Его лицо все еще в чертовом беспорядке, любезно предоставленном вашим покорным слугой. Он стоит на стуле с бильярдным кием в одной руке и пивом в другой, в середине какой-то непристойной истории, звездой которой он, без сомнения, является. Когда Себ видит меня, он замолкает, явно удивленный.

— Ну, смотрите-ка, кто это! Если это не сам принц Туссенский, соблаговоливший посетить трущобы с простолюдинами.

Я закатываю глаза.

— Заткнись, Себ. Почему бы тебе не слезть с трибуны и не сходить за пивом?

Между нами не будет глубокого и значимого примирения. Этого никогда не было. Он делает что-то, что выводит меня из себя. Я выбиваю из него дерьмо. Мы не разговариваем пару дней. Я дразню его и заставляю купить мне пива. Конец. Последние несколько лет наша дружба была в лучшем случае слабой. Я все еще многим ему обязан. Себ согласился остаться здесь и помочь разобраться с этой ситуацией, хотя еще больше возненавидел Соррелл за это. Он сделал это для меня. В основном.

Но потребуется холодный день в аду, прежде чем я прощу его за инцидент с банкой колы, и Себ это знает. Я сомневаюсь, что это когда-нибудь произойдет. Но если сохранение мира сегодня вечером означает, что Соррелл может расслабиться и наслаждаться какое-то время, тогда я стисну зубы и сделаю так, чтобы это произошло.

Себ смотрит на меня, его взгляд скользит влево, где стоит Соррелл, вызывающе глядя на него. Он хрипло смеется, спрыгивая со стула.

— Ваше желание для меня закон, Ваше Высочество, — он изображает театральный притворный поклон, а затем устремляется к бару, оставляя аудиторию в недоумении.

Из толпы появляется Ноэлани с бутылкой «Бад Лайт» в руке. Она раскачивается слишком сильно, на мой взгляд, когда обнимает меня за шею, притягивая в объятия.

— Старший брат! Ты здесь! И привел Соррелл! Привет, девочка, — Лани отпускает меня и обнимает Соррелл, озорно улыбаясь. — Я знала, что он приведет тебя, — заговорщически говорит она ей. — Мой брат — очень простое существо. Нужно просто посеять несколько семян сомнения в его сознании и дать ему немного времени. В конце концов его совесть берет верх.