— Мне нужно разрешение, чтобы прикоснуться к тебе? — спрашивает Тео.

— Я…

— У меня есть твое разрешение? Могу я прикасаться к тебе везде, где захочу? Когда захочу? Как мне нравится?

Только идиотка сказала бы «да».

И я и есть та самая идиотка.

Я киваю.

Тео сияет от моего ответа.

— Очень хорошая девочка. Я дам тебе знать, когда ты сможешь увидеть меня голым, Восс. А до тех пор…

Я бы возразила против несправедливости его двойных стандартов, но у меня не хватает слов, когда Тео отводит бедра назад и врезается в меня. Сильно.

— Это то, что ты получаешь за то, что двигаешься, когда я сказал тебе не делать этого.

Я жду еще одного мучительного толчка, но когда Тео откидывается назад и снова наклоняет бедра вперед, он скользит в меня всего на дюйм — снова и снова, короткими маленькими толчками, вводя только кончик своего члена. Я понятия не имела, что мое тело может нуждаться в чем-то так сильно, чтобы он снова полностью вошел в меня.

— Черт! Тео! О боже, пожалуйста! Гребаный…

Мои зубы стучат друг о друга, когда парень снова резко входит в меня. До самого основания.

— ТЕО!

Я готовлюсь к еще одному мощному толчку, но нет. Парень возвращается к коротким, дразнящим поглаживаниям, от которых мне хочется рвать на себе волосы.

Я пытаюсь притянуть его ближе к себе, но Тео намного сильнее меня — и его воля тоже.

— Терпение. Проживи это вместе со мной. Ты справишься.

Я бы хотела иметь возможность сдерживать себя. Однако мое самообладание и достоинство вылетели в окно. Он нужен мне — мое тело в огне — и я сделаю все, что в моих силах, чтобы получить то, что мне нужно. Я извиваюсь под ним, борясь с ним, отчаянно пытаясь поднять бедра навстречу ему, взять от него больше, урвать больше, чем парень пытается мне дать.

Тео зарывается головой в мою шею и агрессивно покусывает мою кожу, неожиданное давление его зубов заставляет меня резко втянуть воздух.

— Мне нужно связать тебя, малышка? Или просто перестать трахать тебя, пока не научишься вести себя прилично?

— Нет! Нет, пожалуйста, нет, не останавливайся! — Это была бы участь хуже смерти.

Я вздрагиваю, когда пытаюсь прийти в себя, успокоить бешено колотящееся сердце и бешеный ритм моей крови. Но я нуждаюсь в нем, и эта боль угрожает поглотить меня изнутри. Чертовски трудно расслабить свое тело и позволить этому случиться.

Однако каким-то образом я снимаю напряжение в спине и ногах. Тео улыбается мне сверху вниз, само удовлетворение и… слабый намек на гордость.

— Вот так. Идеально, — выдыхает он. Проводя губами по моему лбу, виску, вдоль линии подбородка, оставляя легкие, как перышко, поцелуи на моих губах, и теперь я чувствую его улыбку. Это заставляет мою душу гореть, когда я ощущаю её там и знаю, что все это для меня.

Тео снова начинает этот изнурительный процесс, погружаясь в меня, кончик его члена проникает достаточно глубоко, чтобы почти ответить на требование, пульсирующее по всему моему телу. И снова, как раз в тот момент, когда я вот-вот сойду с ума, он бросается вперед, зарываясь так глубоко, что мои глаза расширяются, и весь здравый смысл покидает меня.

— Пожалуйста! — Я никогда раньше не хныкала. Никогда не умоляла дать мне освобождение вот так. Мой стыд — это шепот, заглушаемый ревущим электрическим током, проходящим между нами. Я в таком бреду, что не обращаю на это внимания. — Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста!

Тео неумолим. В нем нет милосердия. Он откидывается назад, его золотисто-карие глаза впиваются в мои, и его мрачный решительный взгляд говорит мне, что просить бесполезно. Парень настроился на эту задачу, решил, что собирается заставить меня мурлыкать, и никакие мольбы этого не изменят. Снова и снова он повторяет свои действия, и с каждым повторением я чувствую, как все больше и больше теряю себя, мое сознание погружается в глубины безумия.

— Черт. О мой Бог. Пожалуйста!

Парень еще раз глубоко вонзается в меня, и невозможный жар разгорается между моих бедер.

— ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ТЕО! Я НЕ МОГУ… О БОЖЕ, Я СОБИРАЮСЬ… — я замираю, моя кровь бушует в венах, огонь лижет мои внутренности… но я не кончаю. Я чуть не плачу, когда он снова начинает входить в меня, недостаточно, слишком неглубоко, потирая то место внутри меня, которое хочет большего.

— Ш-ш-ш. Все в порядке. Оно приближается. Совсем скоро, — шепчет он, задыхаясь. — Я держу тебя, малышка. Это произойдет, я обещаю.

Тео Мерчант не нарушает своих обещаний. По крайней мере, не это. Когда он вонзается в меня в последний раз, взрыв ощущений, который разрывает меня на части, оставляет меня бессвязной и кричащей. Это охватывает меня внезапно, взрываясь повсюду, в каждой клеточке моего тела. Я не могу дышать. Мое зрение размывается, и на одно мгновение, от которого замирает сердце, становится черным. Но мне, блять, все равно. Я задыхаюсь, выгибаясь дугой над кроватью, невообразимый экстаз проходит через меня, обрушиваясь, когда Тео погружается в меня.

Парень издает сдавленный стон, сотрясаясь рядом со мной, и я чувствую, как Тео опустошается внутри меня. Осознание того, что парень кончает, делает со мной нечто такое, чего я никогда раньше не испытывала. Я цепляюсь за него, отчаянно желая быть как можно ближе, и на этот раз он сдается и позволяет этому случиться. Тео прижимается ко мне, тяжело дыша, его сердце колотится в груди так яростно, что я чувствую его стремительное биение у себя на груди, через наши рубашки.

— Боже, малышка, — шепчет Тео, задыхаясь. — Однажды ты меня убьешь.

Странно говорить это прямо сейчас. Но, черт возьми, мой мозг тоже работает неправильно. Мой разум наполнен пронзительным звенящим звуком и не более того. Мы долго лежали, прижавшись друг к другу, и постепенно наши бешено колотящиеся сердца замедлились. Тео дышит мне в волосы и шею, его волосы щекочут мне нос, а запах мяты и зимнего воздуха омывает мои чувства. Он рисует маленькие, легкие круги на моей ключице дрожащими пальцами, и я остаюсь настолько неподвижной, насколько это возможно, концентрируясь на этом моменте и только на нем.

Я знаю, что будет дальше.

В любую секунду может появиться чувство вины. Это проявится как вспышка, ошеломляющая меня силой своей мощи, и я возненавижу себя. Ничто на небесах или на земле не позволит мне простить себя за этот акт предательства. Позволив этому случиться, я обрекла себя на всю жизнь страданий. Рейчел…

Рейчел.

Одна мысль о ее имени приводит колеса в движение.

— Тебе нужно идти, — шепчу я в волосы Тео.

— Соррелл…

— Нет, Тео. Пожалуйста. — Мой голос сдавлен слезами. — Просто уходи.

СОРРЕЛЛ

Просыпаюсь от сильной головной боли. Не могу увидеть рану на затылке, как бы творчески я к этому не подходила, поворачивая маленькое зеркало к зеркалу в ванной. Тем не менее, я чувствую, что двухдюймовая рана распухла, и прикасаться к ней чертовски больно. Принимаю душ и готовлюсь к занятиям, морщась от ярких лучей солнечного света, проникающих сквозь витражные окна академии «Туссен», пока направляюсь в комнату «Секвойи» — типично, что единственный день, когда погода здесь улучшилась, это тот день, когда облака на самом деле были бы благословением, а не проклятием.

Все говорят о Себастьяне, швырнувшем мне в голову эту дурацкую банку с газировкой. Я слышу, как они шепчутся об этом, пока сижу за своим столом и роюсь в сумке в поисках блокнота и ручки. Я почти не думала об инциденте в коридоре — была слишком занята тем, что произошло в моей комнате прошлой ночью, чтобы думать о чем-то еще, — но, похоже, остальная часть школы не думала ни о чем другом.

— Ты в порядке? — спрашивает Эшли, садясь на сиденье рядом со мной. — Я слышала о Себе и знаю, что он чувствует себя ужасно из-за этого.

Я горько смеюсь, бросая на нее суровый косой взгляд.