Лиз заторопилась. Она выудила из кармана сумки шпильку, магнитик и двойную проволоку и поспешила к двери.
Но планам сбыться было не суждено: она едва успела всунуть проволоку в крошечную замочную скважину и попробовала крутануть её там один раз, нащупывая штифты, когда её окликнули:
— Мисс Уэлфри?
Лиз крутанулась, пряча руку с проволокой за спиной. Профессор Истбург смотрел на неё удивлённо.
— У меня ручка закатилась под дверь, — соврала Лиз. — Единственная. Любимая.
Уильям поднял брови и покачал головой. По телу Лиз разлилось неприятное тепло, как от болезни, и она нахмурилась, впившись в него взглядом. Он её читал! Беззастенчиво и прямо сейчас!
Мысленно облив Уильяма кипящей ненавистью так, чтобы он точно прочувствовал её каждой клеточкой, Лиз бросилась собирать вещи.
— Мисс Уэлфри, постойте, — попытался остановить её профессор. — Куда вы?
— За ручкой, — огрызнулась Лиз. — У меня ведь теперь её нет.
— Жаль, что вы не хотите выслушать моё предложение, мисс Уэлфри, — заговорил вдруг Уильям. — Мне кажется, оно бы вас заинтересовало.
— Вам кажется, — сказала она. — Я не хочу работать на правительство. И на вас — тем более.
И, пока никто не успел сказать ни слова больше, поспешила прочь из библиотеки.
А Уильям остался. Профессор Истбург в полной растерянности извинялся перед ним ещё минут пять, говорил, что не ожидал такой реакции, что Лиз его лучшая ученица, что она на самом деле очень это всё любит и, не будь он уверен, он бы никогда не решил знакомить их и предлагать её в помощницы. Но Уильяма его извинения не волновали и не интересовали, а вот реакция этой самой «Лиз»…
Элизабет Уэлфри не причиняла ему особых неудобств во время его короткой практики, но и никогда его не любила. Бросала хмурые взгляды с задних парт — не более. Он никогда не видел её нервной, а прочесть скрытую нервозность не мог — при ней всегда были «глушилки». Уильям терпеть их не мог, потому что чувствовал себя слепым и глухим одновременно, но и предъявить за такие своеобразные украшения ему было нечего: устав они не нарушали, а он был уверен: кто-кто, а мисс Элизабет Уэлфри знала свои права и обязанности лучше многих.
И тут он впервые столкнулся с ней и с её чистыми эмоциями. Растерянность, разочарование, суетливая попытка придумать хоть что-то — и абсолютная уверенность, что ей поверили. Хотя Уильям ручку заметил: она лежала между тетрадными листами и предательски высовывала из них свой золотистый колпачок.
Но он ничего не сказал. Ему было важно её «прощупать». Узнать, что такого заметил в ней гвардеец, осматривающий её вещи пару дней назад. И казалось, что ничего в ней такого нет. Она просто ненавидит его за его дар, что не редкость и не новость, а на осмотре всего лишь нервничала, как многие.
Но потом Уильям заметил книгу.
— Могу я полистать? — спросил Уильям у профессора.
— Да, конечно, мистер Айлс, — пожал плечами тот. — Вы всё же действительно извините… Я поговорю с мисс Уэлфри…
— Не стоит, — мотнул головой Уильям, присаживаясь и пододвигая книгу к себе. — Я поговорю с ней сам позднее. Думаю, мы найдём точки соприкосновения. А вы пока займитесь своей частью работы. Может, нам и не понадобится помощь студентки в таком случае. Мы ведь привлекаем и работников других институтов. Возможно, собранных сведений будет достаточно.
Профессор Истбург закивал и, в очередной раз извинившись, поспешил к себе — выполнять указание.
— Вы главное не заблудитесь на обратном пути, инспектор, — нервно рассмеялся он.
— Не заблужусь, — уверил его Уильям, и, оставишь наконец в одиночестве, открыл те самые страницы, которые были отмечены закладками. Утварь его не заинтересовала, но руны и символика…
Они не должны были так его цеплять. Это обычные темы для описи артефактов из любой области. В конце концов узоры отражают культуру и могут рассказать не только про местность, но и про время создания. Логичные, ни капли не подозрительные разделы для того, кто занимается описью с культурно-исторической точки зрения. Но всё же… Уильям поскрёб ногтями полированную крышку стола. Всё же в этом было нечто подозрительное.
Уильям цыкнул, не понимая, что же его так смущает, но на всякий случай выписал себе и книгу, и номера страниц — чтобы проверить уже в офисе. Засиживаться дольше в университетской библиотеке он не планировал и уже собирался подняться, как услышал приближающиеся шаги и почувствовал нетерпение и волнение. За спиной кашлянули.
— Господин инспектор? — немного нервно позвали его, и Уильям обернулся, не вставая.
Рядом с ним стоял высокий тощий юноша, рыжеватый, одетый как типичный университетский отличник в рубашку, жилет и кремовые брюки со стрелками. Он смотрел на Уильяма в почти детской решимости, волнуясь, но чувствуя непреодолимое желание сделать то, что казалось ему справедливым и правильным.
— Я вас слушаю, молодой человек.
Уильям был заинтригован.
— Меня зовут Майкл Коллайт, я ученик профессора Истбурга и тоже был на раскопках.
— А, — улыбнулся ему Уильям, изучая мальчишку взглядом и вычитывая всё, что только мог, — однокурсник мисс Уэлфри, с которой мы только что разговаривали.
— Почти однокурсник, — нахмурился он, не в силах сдержать свою привычку поправлять всех и каждого. — Я на курс старше и на другом направлении — я ювелир, но мы практикуемся у профессора вместе. Так что я Лиз знаю…
Лиз… У этого Майкла-не-однокурсника все мысли вились вокруг неё!
— Я случайно услышал, что вы собираетесь восстанавливать карту, — сказал Майкл. — И вы для этого хотите привлечь Лиз тоже?
— Ваш профессор Истбург уверен, что она могла бы существенно помочь в этом деле. Вы так не считаете? Сами хотите помочь?
— Нет, что вы! Я ювелир, не картёжник. Но да, я думаю, Лиз могла бы вам помочь… — Он занервничал, глаза его забегали. — У меня есть сведения… В общем… Я хотел сказать, что… Знаете…
— Мистер Коллайт, быстрее, — раздражался Уильям, чувствуя внезапное желание Майкла отступить. Как вовремя он решил переосмыслить своё решение! — У меня есть дела, помимо сидения в университете и выслушивания ваших запинок. Если уже начали, доводите дело до конца.
— Да, да, конечно… — Он вдохнул поглубже и выпалил: — Я видел, как Лиз срисовала карту.
Уильям вытаращился на него, лишённый дара речи. А Майкла, видимо, прорвало.
— Я видел этот рисунок. Мне показалось, что он довольно близок к оригиналу, и я уговаривал её все эти два дня самостоятельно сходить, рассказать, знаете, это было бы честно и благоразумно. Но Лиз не особо благоразумна, знаете. Поэтому я подумал, что мой долг как гражданина рассказать вам. Если это поможет расследованию…
— Хватит. — Уильям резко поднялся. — Спасибо за информацию.
Майкл потянулся к Уильяму, чтобы пожать руку, светясь от чувства выполненного долга, но Уильям прошёл мимо. Ему было не до тщеславных мальчишек, жаждущих поощрения. Если его слова — правда, это стоило не просто проверить. Элизабет Уэлфри нужно было взять в оборот. Любым способом.
* * *
Лиз уехала из университета сразу после разговора в библиотеке, соврав Монике, что у неё невыносимо крутит живот. Та посмотрела с пониманием и сочувствием и, конечно же, отпустила. Ни с профессором, ни, слава богу, Уильямом Лиз не столкнулась, а то пришлось бы ещё объяснять и извиняться! Она и так была не в духе, даже прикрикнула на какого-то парня за то, что поставил свою дорогущую чёрную тачку прямо на подъездной дорожке университета. А потом от неё пострадала не желавшая нормально открываться дверь таунхауса Агаты. Лиз в отчаянии пнула её, и только тогда экономка Пэтти прибежала открывать.
— Мисс Уэлфри, почему вы не позвонили?
Они с Пэтти одновременно глянули на кнопку дверного звонка, и Лиз цыкнула.
— Ты уже? — раздался из гостиной звонкий голос Агаты. — Рановато!
Агата в тот день оставалась дома, у неё был выходной, и она, сидя в гостиной своего таунхауса, купленного родителями в подарок на восемнадцатый день рождения, красила ногти, налепив на лицо тканевую маску и убрав длинные рыжие волосы в объёмный пучок.
