В утро, когда новость только прогремела, Лиз Уэлфри отдала бы всё, что у неё осталось, чтобы побывать на раскопках и увидеть этот легендарный замок, пусть даже и осталась от него груда обломков. И никогда бы она не подумала, уезжая из дома подруги, в котором жила уже два года, что её может встретить настолько радостная новость.

Было около девяти утра, когда Лиз по обыкновению приехала в университет — столичный исследовательский институт, о котором мечтала два года до выпуска из гимназии Двенадцати колец, — для прохождения обязательно летней практики. На ней в тихих полных света комнатах, пахнущих пылью и полиролью, студенты проводили опись антиквариата и каких-то свезённых в лаборатории артефактов, недавно найденных или переданных государственному музею. Они составляли список вероятных свойств, писали карточки и подшивали их в специальные папки, рассортированные по датам, свойствам и алфавиту. Порой, в перерывах, Лиз их перечитывала и, пока никто не видел, выписывала себе факты, которые казались важными. После этого её коллекции амулетов, оберегов и просто покоящихся на полках коллекционных камней обычно пополнялись. А ещё эта монотонная работа занимала много времени и отвлекала от мыслей о внешнем мире, и Лиз надеялась отвлечься и от того, что ей, увы, на раскопки никак не попасть.

Но, когда она вошла в лабораторию, её подхватил под локоть пышущий фанатичным энтузиазмом профессор Истбург, глава кафедры исторической археологии.

— О, мисс Уэлфри! — сверкал он тёплыми карими глазами. — У меня для вас такая новость! Такая новость! Я знаю, мисс, что вы обрадуетесь.

Профессор всегда называл Лиз на «вы», хотя был втрое старше, а она только что закончила второй курс на его факультете исторической археологии. С первых же дней учёбы он стал её покровителем, не раз отмечал «невероятную увлечённость» и сразу же записал на летнюю практику к себе в команду. А к нему, как говорили, редко кто попадал.

— Нам разрешили поехать в Уиллоуз-криг! — сказал профессор, будто по секрету, и Лиз восторженно охнула:

— Быть не может!

— Может, может! Мне позволили взять самых одарённых студентов для практики, и я выбрал вас с Майклом. Он уже собирает инструменты, трансфер заказан, гостиница тоже. Мы отправляемся туда на шесть дней, и всё за счёт института!

Он засуетился над своим столом в огромной лаборатории, Лиз едва поспевала за ним.

— Не говорите мне, мисс Уэлфри, что у вас какие-то иные планы на неделю! — поднял он на неё строгий взгляд. — Я запрещаю вам отказываться!

Лиз неловко рассмеялась.

— Я не отказываюсь! Просто всё так неожиданно…

— Для меня тоже! — Он выудил из стола несколько папок с подшивными листами. Одну сунул себе в кожаный портфель. Две вручил Лиз, велев передать одну Майклу позднее. — Только сегодня утром пришло распоряжение. Пришлось срочно решать и собираться… Ох, бедная Дороти, расстроится, что я не взял её. Но ничего. В следующий раз… Трансфер подадут в полдень. Быстрее собирайтесь, мисс Уэлфри! У вас есть возможность доехать до дома? Или вам вызвать машину?

— Нет-нет! — замотала головой Лиз. — Всё в порядке, я сама. Только тут соберу что нужно… — Она запихнула папки в сумку, поспешила было к выходу, но остановилась у двери и крутанулась. — А… Профессор? Как так вышло? Почему нас позвали?

— Так, это, — поднял на неё глаза явно не ожидавший таких вопросов профессор, — наши гвардейцы присвоили раскопки. Королевский замок — тут не удивительно.

— М-м, ясно, — скривилась Лиз.

Раскопки, когда про них только начали говорить, были неофициальными, не заказанными правительством, но то быстро прибрало к рукам все находки: законы позволяли им присваивать всё, что так или иначе касалось правящей династии. Потому что у них было много тайн.

Лиз верила во все! Не могло быть столько дыма без огня. Не могло правительство так рьяно защищать что-то там, где нечего было защищать. Не могли они давить и опровергать всё, что касалось слухов о выживших после переворотов наследников, о затерянных навеки бриллиантах, о подземельях, пронизывающих Эмеральдские острова паутиной тайных ходов и выходов, о тайных горных храмах. И, конечно, не могли они сейчас опровергать слухи о реликвии королей прошлого, спасших мир от мифических великанов, обратив тех в камень, просто так. Слухи ходили, что владеющий этим сокровищем точно так же сможет беспрепятственно прибрать к рукам всю королевскую власть, и нынешнее правительство ничего с этим не сделает.

Власть Лиз была неинтересна, но сам факт того, что нашли нечто, в существование чего многие попросту не верили, завораживал и интриговал. А потому Лиз быстро охладила негодование из-за поспешно прибранных к правительственным рукам раскопок: её сейчас туда отвезут, всё покажут, она удовлетворит своё любопытство и вернётся к чему-то более земному. Скажем, к недавно вырытой малахитовой вазе, которая упоминалась в истории, которая считалась мифом!

Когда удалось убрать первые слои земли, всем открылись длинные коридоры из светлого камня крупной кладки. Местами сохранились своды дверей и окон, арки с узорами. Легенды гласили, что во время страшнейшего землетрясения, какое знали эти земли, стена замка сложились, земля под ним развезлась, и всё ушло так глубоко, что не раскопать. Поговаривали даже, что тёмная магия в этом замешана, — что ещё могло разрушить замок, будто тот был из бумаги?

Почти двести лет никто не трогал руины. Обломки стен поросли травой, обтесались, обветшали, и в один день надломились так странно, вместе с казавшейся закостенелой землёй, что группка энтузиастов решила там подкопнуть. А когда они это сделали, то провалились в тёмную, пыльную, пахнущую гнилью и сыростью залу. В ней до сих пор была свалена мебель, пол усыпали осколки утвари, а в нескольких метрах, за новообразовавшимся завалом, чернел тоннель, ведущий в такие же заброшенные, но чудом уцелевшие комнаты, навеки попавшие в плен земли.

За сутки, которые энтузиасты обладали правами на найденное, они растащили всё, что удалось: целые кресла, книги, запылившиеся картины, даже не постеснялись снять украшения с нескольких трупов. А за одну ночь десятки мародёров разведали десятки метров таких коридоров, найдя множество комнат — и спальни, и столовые, и гостиные; полуразвалившиеся лестницы, ведущие в непроходимые остатки других этажей.

Теперь же руины оцепила королевская гвардия. Они дежурили денно и нощно, не подпуская никого, кроме аккредитованных археологов и рабочих, что должны были помогать прокладывать путь через опасно трещащие и осыпающиеся коридоры.

Вокруг были возведены палатки, в них, спрятанные от посторонних глаз и любопытных репортёров, на длинных столах грудились находки: разбитые вазы с золотыми кантами, простые глиняные блюда, броши с чьими-то покрытыми пылью силуэтами. Их тщательно изучали исследователи, и именно в эти палатки получили доступ студенты профессора Истбурга.

— Спорим, этому горшку лет на сто больше, чем разрушенному замку, а? — спросила Лиз, разглядывая в лабораторный монокль коричневый осколок, узоры на котором напоминали бытовую сцену: там чётко виднелись копыта и человеческие ноги.

— Спорим, в шатре с трупаками намного интереснее, а? — передразнил её капающийся в снятых с людей украшениях Майкл.

Он специализировался на ювелирных камнях и драгоценных металлах, тут, куда снесли, кажется, весь бытовой мусор, ему особо делать было нечего. Зато он с радостью бы покопался в костях и поеденных насекомыми тканях.

Лиз тоже особо весело не было, но хотя бы эти осколки и черепки были её специализацией. Шанс найти что-то интересное и отдалённо заслуживающее внимание пусть мизерный, но был. Майкл довольствовался тем, что ему приносили какие-то неинтересные цепочки, и он, страдальчески вздыхая, клеил к ним бирки: плетение бабочка, плетение косичка, плетение бог знает какое…

— Бросаем всё!

В шатёр ворвался профессор Истбург. Он был ошарашен и взволнован, даже очки и присыпанная песком каска с козырьком съехали на бок.