Я отрицательно затрясла головой, отказываясь принимать подобную информацию. Женщина снисходительно улыбнулась и сжала меня за плечо.

– Все будет хорошо. Я знаю, что говорю. Так всем будет лучше. И, если ты действительно любишь моего сына, ты со мной согласишься, – сказала она прежде, чем исчезнуть за дверью.

Лиза.

Следующие дни тянулись для меня бесконечно. Я старалась избегать Ярослава, пока не приняла окончательное решение.

А Любовь Ларионовна исполнила свое обещание, и в тот же вечер перевела на мой счет огромную сумму. Иногда я заглядывала в мобильный банк и смотрела на нули с отвращением, как на нечто грязное и больное.

Мне не нужны эти деньги. Мне не нужно ничье одобрение. Мне нужен лишь Яр. Неделю спустя я съездила в банк и попросила сделать возврат перевода.

Но сердце безостановочно разрывалось от того, что я собиралась сказать Ярославу, назначив встречу на вечер. Я сомневалась, что приняла правильное решение. Но моральные принципы не позволили сделать иначе.

Мы находились в том самом кафе, возле которого познакомились. Яр был расстроен и напряжен. Он ощущал всю мою боль, и я это отчетливо понимала.

– Что случилось, родная…? – парень с тревогой заглядывал в мои глаза, а меня изнутри разрывало на части.

– Я думаю, нам стоит притормозить, – слова вставали больным комом в горле, но я продолжала: – Мой отец очень расстроен. У меня снизились оценки. А ты знаешь, как ему важно, чтобы я закончила универ. Я просто не могу его так подвести. А ты… Ты ведь должен начать работать в фирме отца после окончания…? – я опустила глаза, не в силах больше смотреть на него.

– Да, но… Знаешь, я правда готов был все бросить ради тебя. И мы действительно могли бы отправиться в кругосветное путешествие. Ведь я не шутил…

– Это твоя жизнь, Яр! Не моя! – выкрикнула я горячо, поднимая полные влаги глаза. – Я не могу себе позволить все бросить и подвести отца! Я не имею права на это! И ты… Ты не имеешь таких прав тоже…

Парень отдернул руку и мне стало так холодно, будто всю душу из тела в момент выкачали.

– Лиз, родная, если это твое решение… То я не в праве настаивать… Но ведь необязательно рвать отношения.

– Я их не рву. Я просто предлагаю сделать паузу, – осекла его сухо.

– Ты… ты хорошо все обдумала? – в голосе Яра затаилась обида.

Я отвернулась к окну, и незаметно положила руку на живот под столом.

– Да, – немногословно отозвалась.

– Хорошо, и какие же рамки у твоей «паузы»?!

– Я не знаю, Яр! Ясно?! Я не знаю сейчас ничего! Я могу просто побыть одна?! Делай то, что должен! Я не буду мешать!

На этих словах я выскочила из-за стола, и позорно сбежала.

Стоило огромных усилий не отвечать на его звонки в следующие несколько дней. Затем он стал звонить все реже и реже, а в конечном итоге совсем перестал.

Я помню те дни слишком плохо не от того, что это было давно. А от того, что не было ни единой минуты, когда мои мысли были ясны и чисты.

В голове царил хаос. Я не хотела вставать по утрам, и тем более не хотела принимать никаких жизненно важных решений.

Слова его матери засели в моей голове, как заезженная пластинка. И в какой-то момент я и правда поверила, что должна отпустить Ярослава, чтобы не мешать его будущему.

Но и еще одну вещь я осознала для себя слишком отчетливо. За свое будущее несу ответственность только я. Никто не вправе заставлять меня отказываться от нашего малыша. Ни мать Ярослава, ни мой отец.

Время шло. Дни сменяли друг друга. Я полностью погрузилась в учебу, почти не обращая внимания на вечно мучивший меня токсикоз.

Университетские будни все больше приближались к выпуску старшекурсников. Ярослава я видела мельком и всего пару раз. Он выделялся на общем фоне своих однокурсников, потому что перед поступлением в институт пропустил пару лет, потратив их на путешествия.

Мой живот рос, но даже спустя четыре месяца мне удалось скрывать его под свободной одеждой. Поэтому, к счастью, никто из окружающих ничего не заметил.

В последний день учебы, я собрала вещи в комнате своего общежития, и отправилась в дом отца.

Он очень ждал меня, намереваясь провести длинные летние вечера за чтением литературы и разговорами о жизни. Папа был в курсе, что я порвала с Ярославом и не мог скрыть своей радости по этому поводу.

Но сегодня мне предстояло его огорчить, поэтому, выйдя из такси, и взглянув на родной дом, я ощутила, как колени обмякли, а сумка с вещами показалась бесконечно тяжелой.

Целый вечер я выжидала момент для важной новости, молясь всем богам, чтобы отец оказался на моей стороне.

А когда дрожащим голосом произнесла, что беременна, боясь заглядывать папе в глаза, столкнулась со стеной тотального бессердечия…

– Мы все исправим, – выдавил отец через тяжелую паузу. Схватился за телефон. – Здесь, в больнице, работает старая подруга твоей мамы. Татьяна Георгиевна, ты помнишь ее? Мы запишем тебя на процедуру прямо завтра, а через неделю ты и думать забудешь об этой проблеме, – бормотал он растерянно.

Я отступила на шаг.

– Пап… Я не хочу делать аборт…

Отец выдавил рассерженную усмешку.

– Это даже и не аборт, милая. Какой срок? Неделя? Две? Там и ребенка то еще нет. Поверь мне, так будет лучше. Тебе, прежде всего!

– ПАП! – закричала я не своим голосом, давясь рыданиями и обидой. – Папа, послушай! Это мой ребенок! Твой внук! Как ты можешь так говорить?!

Я смирилась с предложением избавиться от малыша от матери Ярослава, но не могла смириться с этим от собственного отца. Мне казалось, что, несмотря ни на что, он просто обязан понять меня. Встать на сторону дочери. А оказалось, что я одна во всем мире. И кроме меня, этого малыша теперь некому защитить.

Лиза.

– Ему четыре месяца, – сдавленным голосом произнесла, – и ни один врач аборт уже не сделает. Это незаконно. И я рожу. Хочешь ты этого или нет. Только… только если ты откажешься от него, значит и от меня тоже откажется… – говорила я, пока отец смотрел на меня ошарашено. – Скажи мне об этом сейчас. Следующий год на учебе мне придется пропустить, и летом я займусь поиском работы и жилья.

Отец был подавлен. В тот момент я видела, как его терзают сомнения. И я совершенно точно не собиралась вешать на его шею заботу о малыше. Но думала, что могу рассчитывать хотя бы на помощь. Ведь он мой отец… К кому же еще детям идти со своими проблемами, если не к родителям?

– Нет, – в конце концов произнес. – Нет, Лиза. Конечно, я от вас не откажусь, – глухо произнес он, и из моих глаз покатились градины слез облегчения. Я с искренней благодарностью бросилась папе на шею. Мне было жизненно необходимо это сейчас. Чтобы рядом оказался хоть кто-то кому мы нужны.

***

Первые четыре месяца беременности показались для меня раем, по сравнению с тем, что началось после.

Пока за окном моей комнаты стояла пронзительная жара, я болела. Температура почти не спадала. И стоило мне лишь на пару дней почувствовать себя лучше, как болезнь вновь подступала.

Тело горело, а мозг словно плавился. И в один из таких вечеров, когда закатное августовское солнце слепило в окно, я решилась ему написать.

Сколько раз за эти летние месяцы я брала телефон и порывалась написать до боли знакомому абоненту - не сосчитать. Но каждый раз отговаривала себя.

Я отслеживала редкие фото Яра в социальных сетях. Знала, что он так и не уехал в путешествие, и сейчас занят работой на фирме отца. Мысленно была рада тому, что ничто не помешало блестящему будущему этого парня.

Может быть, когда Яр мечтал бросить все, он и сам не понимал, что значит жить в бедности. Что значит даже не иметь возможности прикоснуться к той жизни, которая была ему предначертана.