– Ярослав… – но он осек ее дальнейшие попытки что-то сказать выставленной ладонью.

– Достаточно. Я услышал все, что хотел.

Женщина подскочила на ноги, прижимая сумку к груди. Поджала и без того строгие узкие губы. Гневно посмотрела на сына:

– Этой девке от тебя только деньги нужны! И тогда, и сейчас! Ничего не изменилось! Вот увидишь, что я была права, Ярослав! Но тебя всегда тянет на этих дворняг! – Фыркнула высокомерно. – Что эта. Что «дочка» твоя!

Яр с такой силой громыхнул рукой по столешнице тумбы, что мы с его матерью оцепенели.

– Не смей… – угрожающе протянул, глядя на мать. – Не смей их так называть. И больше никогда. Слышишь? Никогда не появляйся в этом доме. Я ждал, что ты одумаешься! Поймешь, как отвратительно поступила со мной! Но ты ни черта не поняла, мама! Моя жизнь принадлежит только мне! Ни тебе! Ни отцу! Мне! И я не позволю, чтобы за меня принимали решения!

– Да где бы ты был без нас, – надменно бросила женщина.

– Полагаю там, где я был бы счастлив.

Ей нечего было больше ответить, поэтому, смерив нас презрительным взглядом, Любовь Ларионовна удалилась, гордо шествуя по длинной гостиной.

А мы остались вдвоем в гробовой тишине. Смотрели на дверь, будто его мать вот-вот вернется и все можно будет исправить.

Я знала, что Яр очень рассержен. Он был в ярости, когда узнал обо всем.

Но это было слишком давно, чтобы решать теперь сгоряча.

Однако, слова сказаны. Выводы сделаны.

Из-за меня теперь Яр выгнал из жизни родную мать.

– Прости… – я рухнула на диван, будто выбравшись из эпицентра тайфуна. Прижала ладони к полыхающему лицу.

– Тебе не за что извиняться, – бросил Яр все еще немного озлобленно. Но я знала, что злится он не на меня. Это лишь отголоски прошедшего разговора.

– Я чувствую себя виноватой…

Яр шумно вздохнул. Присел со мной рядом. Обнял за плечи.

– Ты постоянно берешь чужую вину на себя. Так нельзя. Если я принял решение, то я за него отвечаю. Я, а не ты.

Я разомкнула два пальца, чтобы взглянуть на него.

А потом бросилась Яру на шею.

– Мне жаль… – второпях прошептала.

Ему сейчас поддержка нужна. А не меня успокаивать.

Краем глаза заметила, как Яр улыбается, поглаживая меня по спине.

– Все будет хорошо, – приговаривал тихо.

Затрясла головой.

– Конечно. Обязательно. Она все поймет. Может, просто не время сейчас. Но потом, обязательно.

Яр встряхнулся, будто пытаясь очистится от остатков тяжелого, неприятного разговора.

– Нам пора, – притянул меня за руку, и сердце в груди затрепетало быстро-быстро, как запыхавшийся заяц.

Сегодня Варю выписывают. Мы едем забирать ее из больницы.

Лиза.

– И ты типель живесь у нас?! – крошка округлила глаза, замирая посреди парка. Из ее рук даже цветочки, которые она по дороге насобирала, уыпали.

Мы с Яром переглянулись, и засмеялись.

Я присела на корточки, помогая Варе собрать букетик обратно.

– Да, – мягко ответила, поправляя ее легкую осеннюю шапочку. – Твой папа и я… Мы…

– Зених и невеста! – всплеснула Варя руками, намереваясь чуть ли не захлопать в ладоши. Я покрылась всеми оттенками красного, стараясь не встречаться с Яром глазами.

Он предложил переехать к нему сразу, как меня выписали из больницы. Произошло это достаточно скоро, так что уже две недели я живу в доме босса.

Босс он теперь только условно, потому что после пережитого, Яр отказался вести деятельность в фирме отца. Нам нужно отдышаться. Почувствовать устойчивый пол под ногами.

Не зря говорят, что когда люди лицом к лицу сталкиваются с опасными ситуациями, начинают ощущать жизнь гораздо ценнее.

Но о свадьбе пока и речи не шло, поэтому заявление Вари заставило меня залиться стыдливым смущением.

Может быть, зря я попросила у Яра возможности объяснить все малышке самой?

Теперь он тактично не вмешивается, а не могу слов подобрать.

– Я лада! – торжественно произносит ребенок, смотря на меня сверкающими глазами. – Тепель узе мозно всем говолить, что ты моя мама?!

Перехватило дыхание. Замерла, смотря Варе в глаза.

Разговор оказался куда сложнее, чем я могла бы подумать.

Мы так и не сделали тест. С того дня в больнице больше эту тему не поднимали…

Я понимаю, что на Яра сейчас свалилось так много всего, и стараюсь не давить на него.

С течением времени, мне начинало казаться, что это уже не столь важно. Знать, что Варя и вправду моя. Разве что-то изменится, если тест придет положительный? Я стану ее любить больше? Больше уже невозможно… И если это не подтвердится, то я не отчаюсь, и не поменяю своего отношения к девочке.

Но больше склоняюсь к версии, что в роддоме случилась ошибка… Наверное, я бы злилась, и желала бы докопаться до правды, если бы не была так счастлива от мыслей, что у нас троих все может получиться теперь…

Дела давно минувших дней. Стоит ли их ворошить…?

Я притягиваю Варю к себе. Обнимаю. Чувствую как крохотные пальчики ложатся на мою шею. И так тепло на душе от этих объятий.

Спустя время, заглядываю малютке в глаза:

– Ты этого хочешь? Называть меня мамой?

Та с восторгом трясет головой.

Нерешительно оборачиваюсь на Яра. А на его лице такое безмятежное выражение, что глаза начинают слезиться.

– Я буду рада… – отвечаю я Варе, и та хитро щурит глаза, будто выпросила леденец только что.

– Ну все, девочки, – Яр прочищает голос покашливанием, пытается скрыть от нас сентиментальные нотки, – пора. Иначе опоздаем на карусели, и они уедут без нас, – пугает он Варю.

Та тут же подрывается с места, и быстро перебирает ногами, обгоняя нас на узкой дорожке.

Яр идет не спеша. Обнимает меня за плечо, с улыбкой наблюдая за дочкой.

– Яр… – шепчу, опуская глаза. Либо сейчас, либо уже никогда.

Он поворачивается ко мне в полупрофиль.

– Ты не думал… насчет… теста? – последнее слово из горла приходится просто выдавливать. Внутри столько сомнений, что я сама с трудом понимаю, нужно ли его снова делать.

Хочется просто переложить ответственность на кого-то другого…

– Давай не будем об этом сегодня, – простодушно отзывается Яр, чмокая меня в щеку.

Внутри будто что надламывается.

Неужели, он не хочет знать правду? Может, тоже решил, что не стоит ворошить наше прошлое?

Я улыбаюсь, киваю, а у самой на душе кошки скребут. Тихонько кошусь, пока Яр, кажется, размышляет о чем-то своем.

Слышала когда-то, что, если не можешь принять решение, стоит подбросить монетку.

И уже не важно, что выпадет, орел или решка.

Пока монетка крутится в воздухе, ты уже поймешь чего хочешь.

Яр - моя монетка…

Еще до того, как он дал ответ, я поняла, что не смогу оставить вопросы, не найдя всех ответов.

– Так что? – смеется Яр иронично, – Мы, оказывается, жених и невеста? – чмокает меня в висок.

Прячу улыбку.

– Ну раз так Варя решила… – загадочно отвечаю.

– Ты знаешь, слова моей дочери у нас закон. А поскольку, ты теперь живешь с нами, должна подчиняться…

Конечно, официальным предложением это пока не назвать, но свои намерения Яр дал понять точно.

Внутри зародился приятный мандраж. Я крепче сжала руку мужчины, которого любила, казалось, до потери сознания. Наши чувства вернулись и разгорелись так быстро, что мы и глазом не успели моргнуть.

А теперь кажется, что и вовсе не было этой темной пропасти, длиною в несколько лет.

Яр.

– Допускаю, что твоя мать на такое способна, – отец задумчиво покрутил в руках сверкающий стакан воды. Сегодня я сидел в главном офисе Goldman Limited Group уже не как генеральный директор компании.

А просто, как сын владельца, больше никак не связанный с фирмой.