Садясь в машину, я старалась не обращать внимания на то, как сильно в «Порше» пахнет Джейми. Когда мой взгляд переместился на его руки на руле, я быстро отвела глаза. Все, что я видела, это его великолепные руки на мне. Я все еще чувствовала, как они крепко обхватывали мои запястья, прижав меня к кровати, а бедра двигались навстречу моим.

Покраснев, я уставилась в пассажирское окно.

— Куда мы едем?

— Сейчас увидишь.

Он проехал через реку, мимо Юниверсал-Сити, направляясь на юг. От его загадочности мое раздражение росло с каждой секундой. Кроме того, я была голодна. Мне обещали обеденный перерыв. Словно прочитав мои мысли, Джейми отогнал машину от бульвара Бархэм и подъехал к заправочной станции.

— Что ты хочешь? — Он указал пальцем в маленький ресторанчик.

— Куда мы идем?

— Сейчас мы перекусим. — Он подъехал к баннеру с меню. — Что ты хочешь? — повторил он вопрос и с раздражением принялся читать. Каждый пункт, в деталях, как будто работает здесь.

— Я буду вегетарианскую закуску, — оборвала я его, хотя бы для того, чтобы все закончилось.

Джейми бросил на меня растерянный взгляд.

— Ты теперь вегетарианка?

— Нет.

Ничего не ответив на мое замечание, Джейми сам выбрал и заказал еду. Заплатил за нее, затем, передав мне пакеты, выехал на главную дорогу и повернул налево, направляясь дальше на юг.

В десяти минутах езды от студии он припарковался на тротуаре напротив больницы.

— Теперь ты скажешь, что мы здесь делаем?

— Видишь то желтое здание? Оно принадлежит группе терапевтов, которые работают в больнице. Они ведут различные терапевтические группы, в том числе одну под названием «Справиться с раком». — Здание было небольшим по сравнению с другими на этой улице — всего два этажа — и выкрашенным в яркий солнечный желтый цвет.

Смущенная, я повернулась к нему.

— А мы здесь зачем?

— Сейчас увидишь. Следи за дверью. — Он забрал у меня свою порцию и напиток и начал есть. Спокойно. Как будто мы на слежке, и это было для него обычным делом. Несмотря на то, что я была взбешена этими уловками и драмой, я была голодна, поэтому ела, пока мы ждали. Через десять минут, когда еда закончилась, а напряжение между нами все еще оставалось ощутимым, я уже собиралась пожаловаться, когда дверь в центр распахнулась.

Несколько человек вышли на тротуар, и я стала искать среди них знакомые лица.

Наконец, появилась женщина с короткими серебристо-серыми волосами и остановилась, чтобы поговорить с молодым мужчиной. Я узнала ее по снимкам из папки Джейми. Я узнала ее по суду. Мое сердце ускорилось.

Я повернулась к Джейми.

— Елена Маршалл.

Он смотрел на меня нечитаемым взглядом.

— Я проверил финансовые записи всех, и на Елене было много медицинских счетов. Учитывая, сколько денег Фостер Стедман, должно быть, заплатил ей, странно, что эта женщина по уши в долгах. Оказалось, что несколько лет назад у нее был рак груди. Теперь она работает волонтером и руководит группой поддержки для людей, страдающих от рака или потерявших близкого человека.

Я с тревогой наблюдала за Еленой Маршалл. Она переходила улицу, казалось, в добром здравии, садясь в небольшой автомобиль. Я была в противоречивых чувствах.

Эта женщина помогла подставить Джейми в преступлении, которого он не совершал.

Я ненавидела ее.

Но я подумала, что, возможно, карма уже настигла Елену Маршалл. Рак — это не шутка, как и медицинские счета, которые приходят вместе с ним.

Словно прочитав мои мысли, Джейми заговорил, его голос был мягким, но в то же время твердым.

— Рак случается с разными людьми, Джейн. Он не делает различий. Хороших, плохих и всех, кто находится между ними. Это не оправдывает ее за то, что она сделала со мной. Она забрала пять лет моей жизни.

— Джейми... — Я думала, что смогу сделать это, восстановить справедливость, но, возможно, я не создана для этого.

— Ты знаешь, что я больше не могу ходить в кино? Все, связанное с темнотой и зажатостью в ряду кресел, выводит меня из себя.

Удивленная тем, что он говорит мне это, я повернулась к нему.

Его глаза были жесткими, наполненными горечью.

— Я не люблю лифты. Я не выношу, когда застреваю в пробках. Полеты — это кошмар. Мне нужны открытые окна в спальне по ночам, и даже сейчас, после многих лет, когда я не мог спать в этой камере, мне все равно требуется вечность, чтобы заснуть. Мне удается поспать максимум пару часов за ночь.

Тюрьма сделала Джейми страдающим клаустрофобией и бессонницей.

Злость наполнила меня.

— Что еще случилось с тобой там, Джейми?

Его океанские глаза стали штормовыми.

— Не это. Но я ничего не мог сделать, когда это случалось с другими парнями. С парнями младше меня, которых некому было защитить. Ирвин оберегал меня, я оставался чист и не лез в чужие дела. Я не... — Джейми отвел взгляд, вероятно, потому что от его затравленного выражения лица у меня на глаза навернулись слезы. — Стедман заставил меня понять, что на свете есть злые ублюдки... но было несколько заключенных, которые заставили меня понять, что в мире есть люди, которые переходят на новый уровень. Они берут то, что хотят, и им все равно, кому причинять боль, лишь бы их потребности были удовлетворены. Провести пять лет, избегая отбросов земли и чувствуя себя виноватым за то, что не сделал ничего, чтобы защитить парней, более уязвимых, чем я — все это портит голову...

Мое сердце разрывалось.

— Почему ты не сказал мне об этом тогда?

Его выражение лица сгладилось. Он насмешливо сказал:

— Потому что я думал, что защищаю тебя.

— Джейми...

— Елена Маршалл — одна из причин, по которой я потерял пять лет своей жизни. Что у меня теперь есть судимость. Если бы у меня ее не было, я бы не боролся за зарплату ниже прожиточного минимума, выполняя дерьмовую работу у дерьмовых работодателей, готовых смотреть сквозь пальцы на мою судимость, чтобы оправдать свою дерьмовость. — Его тон снова стал холодным, контролируемым. — Мне нужно, чтобы ты посещала группу поддержки и общалась с Еленой. Ты узнаешь личные подробности ее жизни, и мы используем эту информацию, чтобы ударить ее по больному месту.

Услышав лишь обобщенное описание того, через что прошел Джейми и что он видел, я понимала, что подробности, вероятно, намного хуже. Мой гнев на него ослаблял мою неуверенность. Но обращение в группу поддержки больных раком… мой желудок сковал спазм. — Джейми, ты не можешь думать, что это нормально — использовать людей, проходящих через такую болезнь, чтобы добраться до Елены. Я знаю, что ты не можешь.

— Конечно, не могу, — прошипел он. — Но я готов сделать все, что потребуется, чтобы добиться этого. Я готов нести бремя своих поступков. А ты? Ты согласна или нет, Джейн?

…Провести пять лет, избегая отбросов земли и чувствуя вину за то, что не сделал ничего, чтобы защитить парней, более уязвимых, чем я — это портит голову...

Внезапно мне снова стало девятнадцать, и я смотрела на Джейми через плексиглас.

— Мне нужно знать, что с тобой все в порядке.

— Ты любишь меня?

— Ты знаешь, что люблю. Ты — мое все.

— Тогда я в порядке. Он думал, что забрал у меня все... но он не забрал тебя, а ты — это все, что, блядь, имеет значение. Так что я в порядке. Будет легче, Доу.

Он солгал. Чтобы защитить меня.

Я кивнула, несмотря на тошноту в животе.

— Я согласна.

Напряжение покинуло Джейми, и он выключил зажигание. Напряженная тишина воцарилась между нами, пока он ехал обратно к студии. Джейк, охранник, помахал нам рукой. Джейми припарковался у дверей студии.

Я отстегнула ремень безопасности.

— Если ты расскажешь мне, почему вы с Ашером Стедманом притворялись, что у вас есть отношения, возможно, я смогу снова попытаться доверять тебе.

Неверие остановило меня. Мне казалось, что Джейми переписал нашу историю. Он вел себя так, будто это я порвала с ним.