Ебаный ад. Она говорила о заманивании Фостера Стедмана во... что? Попытаться напасть на нее? Она с ума сошла?

И почему меня это волнует?

Ну, тридцать секунд назад не волновало. Однако, если Джейн и Ашер пытались найти улики против отца Ашера, значит, все из-за Скай. И из-за того, что он сделал со мной. Только так.

Но это не имело никакого смысла.

Черт.

— Прошло семь лет, — прошептала она. — А я ничего не сделала.

Мои глаза расширились. Значит, все же из-за Скай. Может быть, даже и из-за меня.

— Джейн? — пробормотал я, чувствуя укол беспокойства, — что, черт возьми, происходит?

— Мы пытаемся, — снова заговорил Ашер. — И у нас есть время. Это не фильм, где плохой парень получает свое в течение двух часов. Фостер умен, но однажды он оступится, и мы будем рядом, когда он это сделает. Вот кое-что, что тебя точно развеселит: у него синяк под глазом, и он держится за левый бок, как будто у него сломаны ребра.

Я недоуменно нахмурил брови.

— Что ? — спросила Джейн, отражая мое замешательство.

— Кто-то избил его.

Кто? Я не знал об этом.

— Почему?

— Без понятия. Но он не говорит, так что, кто бы это ни был, ему удалось одержать верх. Ты бы видела его. Он пользуется косметикой, чтобы скрыть синяк.

Я слышал, как парочка хихикает над злоключениями Фостера, и снова все поставил под сомнение.

Все мои планы вдруг повисли в воздухе.

— Я люблю тебя, Эш, — прошептала Джейн.

И тут все встало на свои места.

— Я тоже тебя люблю.

Ревность, густое сжимающееся болезненное чувство, от которого моя кровь так раскалилась, что я не мог мыслить здраво, пронзила меня насквозь. Я думал, что она уже прошла.

Но почему-то осознание того, что Джейн не забыла о Скай, снова все усложнило. Она не забыла о Скай, но забыла обо мне. И я ненавидел ее за это.

Возможно, я бы смог смириться, если бы она не стала встречаться с гребаным сыном моего врага.

К черту все планы Джейн. Я все равно приду за ними всеми.

Тишина заполнила машину, когда разговор моей бывшей и ее парня прервался. Потерявшись в бурлящих мыслях, я с удивлением осознал, что уже почти добрался до небольшого дома, который снимал в Глендейле.

Временно.

Шейла согласилась на мою цену, что означало скорый переезд в Сильвер-Лейк.

Тряхнув головой, я проклял то, что мои ладони на руле стали липкими и скользкими. Я должен взять себя в руки. Потные ладони — это не ладони человека, который контролирует ситуацию.

«Посмотри, как далеко ты зашел», — пытался я успокоить себя.

Никогда бы не подумал, что моя книга станет бестселлером, что у меня образуется финансовая свобода, чтобы приехать в Калифорнию и спланировать месть.

Два года я был на свободе.

Два года ушло на то, чтобы добраться до этого момента, и Джейн Доу, или Марго Хиггинс, или под каким бы дерьмовым именем она ни скрывалась, меня не остановить.

Повернув машину к подъезду, я заметил красный «Лотус», припаркованный на улице перед домом.

Дакота.

Надеясь, что ее появление означало новости, я припарковал арендованный автомобиль, вышел и посмотрел на «Лотус». Дверь со стороны водителя открылась, и сначала показалась длинная великолепная нога, украшенная красной лодочкой со шпилькой. За ней последовала вся Дакота Джонс.

Высокая, исключительно крепкая мадам в облегающем платье, коротком снизу, но консервативном сверху, стремительно прошла по дорожке к небольшому крыльцу. В кои-то веки я видел не ее, я продолжал видеть Джейн, стоящую в библиотеке.

В отдалении от всех остальных.

Нашедшая убежище среди полок с книгами.

Держащая в руке мою книгу.

Все еще такая чертовски красивая, что только один ее взгляд чуть не поставил меня на колени.

— Ты в порядке? — спросила Дакота, возвращая меня в настоящее.

Я хмыкнул и повернулся к входной двери, пропуская нас внутрь.

— Выпьем? — предложил я.

— Воду, если у тебя есть.

В доме была открытая планировка, и я видел, как Дакота устроилась в кожаном кресле, пока шел на кухню и доставал из холодильника воду в бутылках. Я взял одну себе, наслаждаясь холодной испариной на поверхности. Моя кожа горела. Она горела с тех пор, как я увидел Джейн.

Окунуться в океан холодной воды не так уж плохо.

Я передал Дакоте ее бутылку и сел напротив. Мы молча наблюдали друг за другом, пока каждый из нас делал глоток.

Ее умные голубые глаза изучали меня.

— Ты на грани.

Глаза Джейн, округлившиеся от шока, до сих пор стояли передо мной. Как и пухлые губы, что разошлись в удивлении. А затем ее шепот: «Я люблю тебя, Эш».

Ярость затопила меня.

Пытаясь сдержать прилив эмоций, я помахал Дакоте рукой.

— У тебя есть новости?

Дакоту нанял Ирвин Олдеридж, влиятельный человек, которого я спас и с которым подружился в тюрьме. Он знал Дакоту, потому что она управляла самым элитным борделем в Лос-Анджелесе. И так же имела долг перед Ирвином. Я не знал, что и как. Это было не мое дело. Все, что я знал, это то, что она отдавала этот долг посредством помощи мне, грозя поставить под удар репутацию своего борделя.

Будь я лучшим человеком, я бы не поставил ее в такое положение, но меня волновал только шанс восстановить справедливость, которую Скай заслужила. Дакота согласилась внедриться в круг общения жены Фостера Стедмана. Это заняло три месяца. Никто из идиотов не понимал, что Дакота не является женой богатого генерального директора. Она была богатым генеральным директором. Если кто-то хотел заработать на продаже своего тела, лучшего или более безопасного места, чем Дакота, было не найти. Она заботилась о своих людях. Никто не наебывал сотрудников Дакоты.

Сблизиться с Ритой Стедман означало сблизиться с Фостером. Дакота завоевала его доверие, рассказала о своем борделе. Он, конечно, слышал о нем. Она открыла перед ним золотые ворота. VIP-доступ. Ублюдок клюнул наживку, и последние полгода мы записывали и снимали его в борделе. Фостеру нравилось, когда девушки разыгрывали сценарий подчинения. Это еще мягко сказано.

— Мы закончили, — сказала Дакота. Ее тон был ледяным. Твердым. — Он обидел одну из моих девушек, а это значит, что ему запрещен вход. Никаких исключений. Люцифер по моему приказу отымел его и передал сообщение. Мне все равно, кто он такой.

Это объяснило разговор между Ашером и Джейн в машине о синяке под глазом Стедмана.

Как бы я ни был разочарован и обеспокоен, я хотел бы увидеть это. Люцифер был одним из охранников Дакоты: двухметровый бугай, с телосложением грузовика.

— У тебя достаточно компромата, чтобы его уничтожить, Гриффин.

Не вздрогнув от имени, которое теперь использовали все, кроме Ирвина и Лорны, я пожал плечами. Как будто это не имело для меня никакого значения.

— Этого недостаточно. — То, что у нас есть на Стедмана, может разрушить его брак и репутацию, но как долго это продлится? Он вернется к съемкам фильмов и деньгам в течение нескольких недель после того, как разразится какой-нибудь другой скандал.

Нет, мне нужны были улики, которые могли бы посадить его в тюрьму.

— Насколько все плохо?

— Он... пытался сделать то, чего она не хотела. Люцифер из коридора услышал, как она кричала.

Иисусе.

— У нас есть запись. Но, естественно, лицо моей девочки будет размыто, когда мы отдадим ее вам.

А это значит, что в суде она может оказаться бесполезной. Если никто не захочет выступить с обвинением, все, что сделает видео, это испортит его репутацию. На некоторое время. Я не собирался никого уговаривать дать показания против этого ублюдка, не после того, через что он уже заставил пройти.

— Она в порядке?

Лицо Дакоты смягчилось.

— С ней все будет хорошо.

Что теперь? Куда мне направиться? Потирая напряженные брови, я медленно выдохнул. Разочарование даже не выражало того, что я чувствовал.

— Я могу остаться, — предложила Дакота мягким сексуальным голосом. — Позволь себе выплеснуть тот сдерживаемый гнев, который ты сегодня плохо скрываешь.