Этого-то я и боялась! Остаться запертой в машине с Константином Блэкстоуном! Ну, и как же мне теперь отсюда выбраться?

— Ничего я не забыла! Ты мне не веришь, да? — спросила я своим самым грустно-разочарованным тоном. — Разблокируй двери и тогда можешь меня поцеловать!

Коста усмехнулся, но послушался. И уже через пару минут его алые горячие губы слились с моими, а сильные стройные руки обвили меня крепким кольцом, прижимая к своей твердой груди все крепче и крепче. Окна автомобиля запотели. Кажется, он не собирался останавливаться и совершенно не реагировал на мои протестующие вопли!

Но, вдруг, кто-то резко распахнул водительскую дверь, схватил удивленного Косту за шиворот черной кожаной куртки и грубо вытащил из машины. Я тут же открыла пассажирскую дверь и пулей вылетела на улицу. Меня, словно из ведра, окатил холодный ливень. Сквозь плотную пелену дождя я разглядела, как какой-то высокий светловолосый парень прислонил Косту спиной к автомобилю и со всего плеча заехал ему кулаком по лицу. Удар был четкий и сильный, Коста едва удержался на ногах, но, к счастью, не потерял сознание. Кровь из его носа и губы, разбитых вдребезги, залила все бледное перекошенное от боли лицо и белую рубашку.

— Что ты творишь?! — закричала я, вытирая руками свои глаза от воды. За полминуты я успела промокнуть до нитки, словно оказалась под врубленным на всю мощность холодным душем. И тут до меня дошел весь ужас происходящего. Я узнала высокого мускулистого парня с мокрыми золотыми волосами, хоть и грубо обрезанными на висках, что в порыве гнева разбил Косте лицо. — Леон? Что ты тут делаешь? Я же не просила меня встречать!

Ну конечно же, Лео, как заботливый друг, увидел, какой ливень на улице, и пришел с зонтиком меня встречать. Он заметил, как припарковался дорогой автомобиль, приблизился к нему и увидел в запотевшее окно, как Коста пристает ко мне и распускает руки. Взыграла ревность и гормоны.

Леон в ужасе закрыл глаза и отступил от Косты на шаг, понимая, что только что чуть не убил своего лучшего и, пожалуй, единственного друга.

— Ты за это ответишь, урод! — закричал Коста, вытирая с лица кровь. Недолго думая, он достал из-под полы куртки свой маленький пистолет и… выстрелил в упор… прямо в грудь Леона. Промахнуться он просто не мог!

Белобрысый здоровяк, хрипло вскрикнув от боли, зажал широкими ладонями свою грудь в области сердца. Там на его светлой джинсовке стало быстро расти алое пятно.

Слишком поздно Коста понял, что только что… собственноручно застрелил собственного друга. Конечно же! Ведь он с трудом узнал Лео с его новой короткой стрижкой и грубым шрамом, проходящим через правый глаз.

— Леон? Лео! Нет! — в ужасе закричал Коста, кидаясь к другу и меняясь с ним местами. Теперь Лео, скорчившись от боли, прислонялся спиной к автомобилю, опираясь на него и тем самым едва, но все-таки удерживаясь на ногах. — Проклятье! Лео! Почему?! Стой! Потерпи! Я вызову скорую! Сейчас! Вика! Дай мне мобильник! Скорее же! Вика… Вика?!

Парень резко обернулся в поисках меня, но когда увидел, точнее, когда смог разглядеть мое настоящее лицо сквозь мутную пелену дождя, замер на месте, потеряв ход мыслей и дар речи! Дождь, как безжалостный леденящий душ, стер с моего лица всю дорогую косметику, будто тряпкой. От нервного напряжения я, естественно, позабыла закрывать лицо руками, защищая свою волшебную, но хрупкую маску.

— Извиняй, я не накрашена! — виновато пожала плечами я, словно утром проснулась позже своего ухажера и не успела нанести макияж.

— Ты… ты… ты?! Мразь! — шептал Коста дрожащими окровавленными губами. Его лицо, а соответственно и чувства, было невозможно описать словами. Боль, гнев и обида многократно помноженные на шок и разочарование. — Значит, все это время… это была ты?! Я же полюбил тебя, дура! Уродка! Из-за тебя меня теперь ненавидит отец! Из-за тебя я убил лучшего друга! Господи, за что?!

Коста, истошно крича от душевной боли, закрыл лицо руками. Кажется, Леон сломал ему нос. Между пальцами парня хлестала кровь, а на худых запястьях я снова заметила свои часы. Старый ремешок оборвался, и сейчас они держались лишь на паре гнилых ниток и на честном слове.

— Это, кажется, мое! — громко заявила я, срывая свои окровавленные часы с его бледного запястья. — Спасибо!

Он поднял руку с пистолетом, целясь прямо мне в лицо, прямо в губы, которые только что так страстно целовал. Черное дуло вихлялось из стороны в сторону — так сильно дрожали его руки.

— Если ты выстрелишь, — начала я, пятясь назад, — то даже твой отец не вытащит тебя за два убийства! Один раз — случайность, неосторожность! Два же — планируемое преступление! И пожизненное!

Хоть какие-то теоретические знания пригодились, услышанные в Академии на лекции юриспруденции. Коста в изнеможении закрыл свои полные слез покрасневшие глаза, но все еще не опускал руку с пистолетом.

— Как же я тебя ненавижу! НЕНАВИЖУ! — шептал он снова и снова себе под нос. Затем вдруг открыл глаза и процедил сквозь зубы. — Беги отсюда! Мразь! У тебя десять секунд! — и тут же начал отсчитывать их холодным безжизненным голосом, словно машина. — Десять… девять… восемь…

Инстинкт самосохранения заставил меня позабыть о все еще стонущем Леоне. Бедняге было уже не помочь! Я послушно развернулась и зашлепала мокрыми белыми найками по лужам. Все быстрее и быстрее, с каждым вздохом ожидая получить пулю между лопаток.

— Семь… шесть…

Я бежала под ливнем по лужам, петляя из стороны в сторону и искренне надеясь, что так было в меня сложнее попасть.

— Пять… четыре…

Вслед за оглушительным раскатом грома раздалась пара громких хлопков. Заливаясь слезами и сплевывая кровь с разбитых губ, он поднял пистолет вверх и выстрелил в черные тучи. Будто бы это они были виноваты во всем происходящем. Очень, очень больно! Девчонка, которую Коста заставил целовать свои белые найки, взяла и ими же растоптала его сердце!

Задыхаясь от быстрого бега и эмоций, я сбавила ход. Сердце отчаянно колотилось, желая выпрыгнуть из моего пересохшего горла прямо в лужу. Я уже успела отбежать метров на пятьдесят и немного сбавила темп, успокаивая себя тем, что с такого расстояния Коста стопроцентно промажет, даже если и выстрелит в меня сейчас. Я даже попыталась обернуться, чтобы посмотреть, что же там с несчастным Леоном. И почему же бедняга так долго мучается? Ведь смерть должна была наступить мгновенно при выстреле в грудь, в упор прямо в сердце.

— Три… два…один…

В наступившей тишине раздался оглушительный выстрел. Коста медленно опустил горячий пистолет. Попал точно в цель. Не зря же парень столько лет посещал лучший стрелковый клуб в городе, и потому сейчас он нисколько не удивился, что темная худощавая фигурка в белых найках потеряла равновесие и, беспомощно взмахнув руками, словно раненая птица, рухнула прямо в лужу.

Содрогаясь от бесшумных рыданий, Коста снова взглянул на небо, а затем приставил пистолет к своему правому виску и закрыл глаза. Вот все и закончилось. Так быстро и так печально. Парень мог выдержать и пережить все — разбитое лицо, разбитое сердце, но не разбитую надежду. Когда умирает последняя, то бессмысленной становится и сама жизнь.

— Ноль…

И снова ночную тишину разорвал выстрел. На этот раз последний.

— Блин! Кто-нибудь изобретите кроссы, на которых не нужно будет завязывать шнурки! — бормотала я себе под нос, поднимаясь на ноги из лужи. — Опять развязались, и я навернулась! Этот долбанный Коста даже шнурки завязать мне нормально не смог!

Тогда я еще не знала, что буквально за полсекунды до падения за моей спиной прозвучал меткий выстрел. Пуля-дура пролетела прямо над моей мокрой головой в тот момент, когда я барахталась в холодной луже. Подгоняемая любопытством, я тут же обернулась назад. Как раз в ту самую секунду, когда Коста уже приставил пистолет к своему виску и успел закрыть глаза. Иначе бы он заметил, что я просто споткнулась и выстрелил бы в меня снова… и снова…