Нужно было видеть сейчас осунувшееся лицо Косты, но он молча сердито сопел, желая дослушать мою речь до конца. А вот пухлое лицо директрисы повеселело, ее улыбка становилась все шире и шире с каждым моим словом.

— Я прошу прощения за себя и за него! — покорно продолжала я, опустив голову и закрыв глаза своей длинной челкой. — Так же, я заплачу штраф в два раза больше названной суммы… за себя и за него!

«Умница, девочка! Умница! — ликовала про себя директриса. — Отличный ход. Так и я бы получила в два раза больше, да и отец этого щенка мог бы ничего не узнать. А с выбитым зубом мы бы что-нибудь придумали. Уверена, что его дорогая страховка покроет отличную коронку…»

— Так мы могли бы что-нибудь придумать, верно? — продолжала я ход ее мыслей. — Уверена, что наш пустяковый случай не стоит беспокойства господина Блэкстоуна.

— Я не хочу ее тут видеть! Она чуть не убила меня своей грязной вилкой! — запротестовал Коста, и тем самым все испортил.

— Могли БЫ…, — Мадам Буффало специально сделала ударение на последнем слове, вздыхая про себя: «Ты сама во всем виновата, милочка! Богатый мальчик не хочет тебя здесь видеть. А мне не нужны проблемы ни в моей Академии, ни с его отцом.»

Вслух она, конечно же, ответила совершенно другое.

— Могли БЫ…Если БЫ в моей Академии можно было так просто «купить» порядок, — деловито взглянула на меня из-под своих тонких очков директриса. — По твоей вине, мисс Эванс, пострадали несколько человек. Я, несомненно, согласна с двойным штрафом, но остальной моральный и материальный ущерб тебе придется возмещать не только мне…

Она перевела свои ядовито-серые глаза с меня на Константина.

«Хитрые щенята! Нашкодили и хвосты поджали, а мне убирай за ними!»

— Увы и ах, мальчик мой, ты никак не скроешь свое разбитое лицо от отца! — посетовала женщина, разочарованно глядя на Косту и добавляя про себя: «Неужели ты думаешь, что я пойду наперекор твоему толстосуму деспоту папаше? Неужели ты думаешь, что он мне не приплачивает, чтобы следить за тобой, засранец? Господин Блэкстоун тот еще лис!»

— А ты сама виновата, девочка моя, — улыбнулась директриса, снова глядя прямо на меня. — Ты заплатишь мне два штрафа, возместишь все убытки и самое главное — уладишь все с Константином. Сами решайте свои проблемы! Я не буду вас разнимать, как котят! И только потом ты сможешь дальше продолжить учиться и, конечно же, своевременно оплачивать свои курсы.

Коста злорадно хмыкнул и обернулся в мою сторону.

— Забудь! Ты все равно в пролете! — громко произнес он. — Мадам Буффало! Берите свои штрафы и отчисляйте ее!

— Это почему это? — возмутилась я.

— Потому что я так хочу! Я все равно тебя никогда ни за что не прощу! Мы не уладим ничего по-хорошему! Такое не прощают! Или… ты готова встать передо мной на колени? О, да! И поцеловать мои новые белые кросы? Это нужно сделать как можно быстрее на общем собрании всех факультетов! Слабо?

— Да пошел ты! — процедила я сквозь зубы, сжимая кулаки и чувствуя, как закипает кровь в моих венах. — Ушлепок!

— Я же говорю, что она безнадежна, Мадам Буффало! — злорадно улыбнулся Коста и снова громко сплюнул кровь в пластиковый стаканчик, ликуя про себя: «Отец должен видеть, что у меня все здесь под контролем. Что меня все уважают и боятся! Строптивым и страшным здесь не место! Мало ли что эта неуправляемая дрянь ещё вытворит? Пусть это будет уроком всем, кто посмеет мне перечить! Я еще поиграюсь с этой глупой замухрышкой ее последние семь дней!»

— Что ж, ты сама все слышала, — подытожила разговор Мадам Буффало. — Мне тоже не нужны лишние проблемы. Здесь никто не будет за тебя заступаться.

Чтобы не закричать, не сорвать с лягушачьей головы директрисы парик и не засунуть его в ее естественный карман, именуемый в простонародье задницей, я стиснула зубы до боли и сжала кулаки до хруста. Разбитые в кровь пальцы на правой руке тут же пронзила острая боль.

— Мисс Эванс, у тебя есть семь дней на оплату штрафов и возмещение убытков! — откуда-то издалека, словно со дна глубокого колодца, догнал меня голос директрисы. — Ты можешь посещать все занятия, которые были оплачены, хотя, я полагаю, это уже бессмысленно. Ты никогда не получишь диплом этой Академии…

Я молча развернулась и направилась к тяжёлой высокой двери, однако перед самым выходом не выдержала, развернулась и прошипела напоследок самодовольно ухмыляющемуся Косте:

— Говнюк! Я превращу эту неделю в твой персональный ад! Клянусь!

Не успела за моей спиной захлопнуться дверь, как я снова налетела на что-то большое, твердое, теплое и до боли знакомое.

— Ну чё, доволен? — сорвалась я на растерянного Леона, уверенная, что он все подслушал и подсмотрел. — Мог бы сказать им, что Фараон получил по морде за дело! Боишься его, да?

Но Леон меня не слушал. Более того, окончательно взбесил тем, что принялся не вовремя раздавать глупые советы:

— Ани! Коста просто очень зол на тебя — ты украла его деньги! Верни их, попроси прощения и тебя не отчислят! Фараон просто в шоке! Ты — единственная девчонка, которая не вешается ему на шею, да к тому же еще и посмела поднять на него руку! Да Коста не получает от девчонок ничего, кроме поцелуев и…

— Я смотрю, твоего Косточку все целуют! — процедила я сквозь зубы, — даже наша директриса!

— Мадам Буффало? — поежился Леон, хмурясь. — Целует Косту… куда?

— В жопу! — огрызнулась я, довольная эффектом от своих слов. — Если у тебя есть деньги, то тебя все туда целуют! Понял?

Леон не оценил моего тонкого сарказма. Он поморщился, тяжело вздохнул, словно очень терпеливый старший брат, и прищурил глаза.

— Ани…Ты украла у Фараона деньги — это самое глупое, что ты могла сделать, — прошептал он, оглядываясь по сторонам, словно боясь, что нас услышат. Мы стояли в пустом коридоре, все студенты уже давно были на следующей паре.

«Коста велел мне забрать деньги любым путем, — думал про себя Леон. Его лицо стало серьезным, он даже стал казаться старше. — Он разрешил мне делать с тобой все, что угодно. И, поверь, лучше уж тебя накажу я, чем сам Фараон!»

— Он ни за что от тебя не отстанет, пока ты не вернешь ему все пять тысяч! — подытожил мой собеседник.

— Сколько? Пять? Там было-то всего три! — возразила я и тут же покраснела, поняв, что проговорилась. — Блин! Блин! Блин!

— Вот именно столько ты ему и вернёшь! — криво улыбнулся Леон, довольный тем, что все-таки заставил меня сказать правду. Он даже подмигнул мне. — Вернёшь все сама. Можешь мне довериться, я тебя не сдам.

— Мда… Что-то слабо верится, — вздохнула я, изображая полное спокойствие, но чувствуя, как дрожат мои руки. — А что, если я уже все потратила, умник?

Леон нахмурился, делая вид, что он крепко задумался:

— Тогда тебе придется взять у меня в долг. Под проценты, разумеется!

Я посмотрела на блондина так, словно все мои проблемы были из-за него, и только из-за него.

— Зачем ты схватил меня в столовке? — накинулась я на здоровяка, вспоминая, как дергалась, пыталась вырваться из кольца его сильных рук. Это Леон остановил меня и сгреб в охапку, как котенка, сразу после того, как Коста выплеснул на меня кофе.

Я хорошо запомнила этот момент исключительно благодаря мыслям Леона. Он откровенно пялился на Анастейшу круглыми от изумления глазами. В его голове вертелось: «так красиво… просто идеально, даже дыхание перехватывает…», «я бы отдал все, чтобы завладеть такой красотой хоть на пару дней» и прочая подобная ерунда.

Стейси, с ее точеной фигурой, миниатюрной талией и выразительными темно-карими глазами могла по праву считаться красоткой, несмотря на полнейшее неумение пользоваться косметикой.

В тот момент руки Леона, сжимавшие меня, вызывали у меня гораздо больший интерес, чем его мысли. Если бы блондин не схватил меня, то Фараон мог бы потерять гораздо больше зубов, а еще клок волос и, пожалуй, хотя бы один глаз. Но нет, Леон, как беспокойная нянька, вовремя разнял нас, просто утащив меня с поля боя.