— Ральф, — затараторил старший брат. — У нас гости. Это Деси и маленькая Габи. Мы только договорились о сделке.

Мужчина посмотрел на меня, задержался взглядом на моих изуродованных висках, потом перевел взгляд на Генерала.

— Нечего вам здесь делать. По связи передали, было крушение под Красным Лбом. Какой-то крупный корабль. Ловцы снуют повсюду, я видел огни. — Он внимательно посмотрел мне в глаза. — Вы с той стороны приехали?

Я покачала головой.

— Из Галча. Но нам надо в Пятую Гавань.

— Пятая Гавань — не место для ребенка.

— Эта планета в принципе не место для ребенка.

Мужчина хмыкнул и повернулся к нам спиной, чтобы закрыть дверь. В проем было видно темную бескрайнюю ширь пустыни, свистел ветер, играя плохо закрепленными кусками жести на здании. И тут это началось.

Вихрь влетел в комнату, почти погасив огонь в печи, раскачав шкуры на потолке. Что-то протяжно завыло. Старуха поднялась со стула, обратив лицо ко мне.

— Смертоносица! — закричала она, тыча в меня дрожащим пальцем. — Стервятник! Грач, Лонграйдер, Хель! Они здесь!

— Я, — заикнулась я, — я не…

— Да пребудут мои мысли в чистоте! — старуха закрыла лицо руками. — Да пребудут мои мысли в чистоте!

Раздался грохот — это Ральф бросил клетку, чтобы снять с плеча ружье, а старший брат пытался схватить Генерала.

— Нет! — закричала я, и в ответ ветер заревел и хлопнул дверью. Я подняла руки. Страх приводил к панике, паника к насилию, а насилие — к тысяче кровавых последствий.

— Прекрати это! — Ральф сжимал ружье так, что у него побелели пальцы. — Прекрати это, ведьма!

— Не могу, я ими не управляю!

Но было уже поздно, все уже вышло из-под контроля. Сейчас Ральф выстрелит и попадет мне в живот, или же выстрелит, и импульс рикошетом разобьет череп его брату, попадет Генералу в шею, выбьет глаз его матери, змеи выползут из открывшейся клетки и пойдут в наступление, ветер раздует пламя в печке, и старуха закричит, когда загорится подол ее юбки…

Я услышала звук из-за стены. С таким звуком металл вонзается в мясо. Я повернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как старший брат падает ничком на пол: Генерал ударила его сосудом для воды по голове и уже перескочила через его тело на стол. Ральф в замешательстве направил ружье на нее, но Генерал была быстрее — она выбила оружие у него из рук ботинком и ударила локтем в висок. Ральф камнем рухнул ей под ноги.

В эту секунду я испытала странное ощущение, будто меня несет вверх восходящий поток воздуха, и они исчезли, так же внезапно, как появились. За нашими спинами запричитала старуха.

Свет фары тонул во мраке, на ухабах она подпрыгивала и мигала. Передвигаться ночью в Пустошах считалось равнозначным суициду, приглашению Ловцов на ужин, но у нас не оставалось выбора. Надо было убраться подальше от ранчо и всего того хаоса, который мы там оставили.

Не знаю, сколько мы успели проехать, пока резкий порыв ветра не смел нас с дороги. Я кое-как вырулила, держа руль одной рукой и шляпу другой, и укрылась за скалой, пока ветер не опрокинул машину.

— Держи! — Я выдернула из багажника кусок брезента. — Залезай под него.

Через несколько секунд мы сидели, прижавшись друг к дружке, накрытые брезентовым тентом, пережидая песчаную бурю. В ушах стоял звон, лицо и руки горели от острых песчинок.

— Это надолго? — прокричала Генерал.

— Неизвестно. Зато буря заметет наши следы.

— Что, черт подери, произошло на ранчо?

В спешке, пока мы торопливо собирали все необходимое и искали мои кислородные шарики, мне удалось избежать вопросов. Сейчас я поплотнее завернулась в брезент.

— Просто суеверие.

— Это было не суеверие, а страх, — твердо возразила Габриэлла. — Что это за «они», про которых истерила старая жужелица?

Я молчала некоторое время.

— Местные верят, что есть такие существа, — осторожно начала я. — Их называют Ифами. Но я слышала разные названия на других лунах: Ди ббуки, аз-Заба ния…

— Ифы, значит, — язвительно произнесла Генерал. — И что они собой представляют?

Я сглотнула, пытаясь смочить пересохшее горло. Ветер будто прислушивался к нашему разговору, прижавшись к брезенту тысячью ушей.

— Люди верят, что Ифы… это такие невидимые демоны. Вроде как духи, приносящие беду, — я вцепилась в брезент покрепче. — А питаются они сомнениями, возможностями, шансами. Говорят, они любят хаос, и они сеют его в нашем мире, чтобы питаться им. Они меняют ход вещей. Говорят, что они могут вселяться в людей, преследовать их, подталкивать к опасности на каждом шагу, чтобы прокормиться.

В ушах звучали вопли старухи, я хорошо запомнила ее искаженное лицо: «Смертоносица! Грачи!»

— Чушь собачья, — отрезала Генерал, — полнейший абсурд.

Она устроилась поудобнее.

— Разбуди меня, когда буря утихнет.

Я не стала ей мешать, боясь, что буря только начинается.

Генералу было плохо. Проснувшись, она проблевалась.

— Все это чертово змеиное варево, — ругалась она, вытирая рот рукой.

— Я тоже его ела.

— Ты привыкла к дерьму.

Я осмотрела рану на голове. Чисто, ничего не гноилось.

— Как себя чувствуешь?

— Голова болит. В глазах двоится, — она поглядела на меня. — Мне не нужна нянька. Дай мне чего-нибудь, и поехали.

Была ли это гордыня или привычка переносить испытания, но она не жаловалась. Молча сидела, уцепившись за меня, и смотрела на дорогу. Солнце уже поднялось высоко в небе, когда она заметила какой-то силуэт вдали, на горизонте.

Я достала бинокль. Это был самодельный фургон со ставнями по бокам и солнечной батареей. Значит, чей-то дом. Яркие желто-красные борта украшал извивающийся серый червь.

— Похоже на червятник.

Генерал закашлялась:

— На что?!

— Червятник. Они торгуют насекомыми для развлечения и личинками, которых люди потом разводят. Их гораздо проще содержать, чем зверей.

Габриэлла фыркнула от отвращения.

— И что он тут делает?

— Понятия не имею. Но что-то случилось. Если бы там кто-то был, они бы уже увидели нас и подали сигнал.

Я всмотрелась в бинокль, вокруг простиралась лишь безжизненная красно-серая пустыня.

— Если его бросили, то он недолго так простоит. Надо убираться подальше, пока Ловцы не появились.

Фургон стоял возле обрыва, метрах в двухстах от дороги. С нашей стороны все выглядело благопристойно, но потом мы проехали дальше и увидели, что творится сзади.

Там была кровавая бойня. Фургон выпотрошили полностью, внутри свисали куски обшивки и обрывки проводов. Это и правда был червятник, но все пластиковые террариумы, где содержались личинки и жуки, были свалены на землю и раздавлены, их скрюченные дохлые обитатели валялись вокруг. Отсюда вытащили все, что могло представлять какую-то ценность, вплоть до дверных ручек и обивки сидений. Когда мы подошли поближе, удушающий запах ударил в нос: горелый пластик, гниющие черви, пропитанная кровью земля.

Генерал толкнула меня в плечо:

— Там.

Среди царившего хаоса лежало тело. Я остановила мула.

— Что ты делаешь? — удивилась девочка. — Ты же сказала, тут не безопасно…

— Мне нужно убедиться, — отрезала я.

— Дура набитая, это труп, не слышишь, что ли.

Она была права: специфическое гудение обозначало тучу мух, которые собрались попировать человеческой плотью. Товар червятника добрался до своего хозяина.

— Нужно посмотреть.

Я осторожно подошла к телу. Битое стекло и мелкие камешки скрипели под ботинками. Однажды я шла вот так по городской улице, под ногами хрустели стекляшки, а вокруг лежали тела: не десять, не двадцать, сотни трупов, скрюченных предсмертной агонией. «Куда угодно, — думала я, глядя на результат успешно выполненной миссии. — В любое другое время. На любую планету, лишь бы подальше отсюда».

Тогда я желала только этого.

Червятника разделали, как и его фургон. Отсутствовали глаза и зубы, грудная клетка вскрыта, живот разрезан. Мне не требовалось подходить ближе, я и так знала: печень, селезенка, сердце, легкие. Возможно, поджелудочная железа, если в этой банде Ловцов нашелся умелец. Кишки они обычно не брали. Слишком много возни с ними, а спрос невелик.