Эстерхази покачала головой.

— Отдыхайте, пока есть возможность, — она взглянула на меня. — Ночь в Пустошах наступает рано.

Несмотря на всю учтивость Гри, расслабиться я не могла. Как будто я была диким животным, которое дрессировщик бьет током, или путешественником в такой дыре, где нельзя снять ботинки, или солдатом на передовой, который страшится проснуться от разрыва снаряда над головой. Я лишь немного отдохнула, приняв паровой душ и сменив одежду на чистую.

Подошла Бебе. Она принесла чистую одежду и косметику для Генерала. Я взирала на косметичку со смешанными чувствами. Когда я последний раз красилась? Осторожно потрогала баночки и тюбики и вспомнила свою ванную комнату на Проспере, где все было заставлено такими же тюбиками, и я могла долго прихорашиваться, не думая ни о чем.

Я не спеша вытащила из сумочки самодельную тушь: мыло, черные чернила и, возможно, оксиды металлов. Накрасила ресницы, потом нашла помаду и аккуратно подкрасила потрескавшиеся губы. Отражение в зеркале напомнило мне прошлую себя, ту женщину, которая сделала выбор, в результате чего я оказалась здесь.

Я села на койку, прислушиваясь к мирному гудению заведения Эстерхази. Смогла бы я жить такой жизнью? Усидела бы на одном месте или же счет толкал бы меня дальше? Или они нашли бы меня и запустили руки в механику моей жизни, меняя ее течение, как делали всегда? Они действительно сделали это там, в пустыне?

Дверь распахнулась нараспашку, вошла Генерал, густо пахнущая запахами кухни, и устало рухнула на кровать.

— Я тебя прибью за это, — выдохнула она. Потом, взглянув в мою сторону, она прищурилась. — Ты выглядишь как-то по-новому. На человека похожа.

Я показала движением подбородка на кучу одежды в изножье кровати.

— Бебе принесла для тебя. И есть ведро воды, чтоб помыться.

— Слава богу, — пробормотала девочка, снимая с себя засаленную рубашку. Я снова увидела на ее груди и плечах шрамы от имплантов. — Бедный ребенок, — произнесла она. — Он показал мне своих бойцовых жуков. Должна отметить, они интереснее, чем те заморыши-муравьи. Эти жуки и вправду дерутся, опрокидывают друг друга на спины. Он выиграл три раунда, я, правда, взяла реванш в последнем. Он даже позволил мне назвать одного. Я дала ему имя Вуавира по названию базы… — девочка прервалась, поглядев на меня. — Что?

Я поспешно покачала головой.

— Ничего. Я просто забыла на минуту.

— Все забывают, — она натянула слишком большое для нее платье в цветочек, которое принесла Бебе. — Посмотри, кто сможет что-то заподозрить?

Тут Генерал покачнулась.

— Вколи мне чего-нибудь. Этот ребенок из меня все соки высосал.

— Надо бы заодно осмотреть рану, — напомнила я, потянувшись к аптечке, прихваченной с «Чарис».

— Не выпендривайся, медик, — ответила Габриэлла. — А тут нет гостиницы получше? Не привыкла я к таким условиям.

С тоской я заметила, что у нее учащается пульс и сереет лицо.

— Вам надо отдохнуть, Генерал.

— Нет, мне надо ознакомиться с ассортиментом поставок, — она обвела комнату невидящими глазами. — Где договоры?

— Вот, — я протянула ей засаленный рекламный журнал, лежавший на тумбочке у койки.

Генерал молча взяла его. Через пару секунд ее лицо разгладилось, и она поглядела на меня ясными глазами.

— Лоу?

— Я знаю, — с болью в голосе ответила я, наполняя шприц стимулятором когнитивной деятельности. — Я знаю.

Габриэлла затихла. Я не спрашивала ее ни о чем. Так или иначе, Эстерхази была права, время отдыха закончилось. Как ночные насекомые на огонь, с закатом со всех сторон к порту слетались корабли.

Не так много, но достаточно, чтобы обеспокоиться. Некоторые садились исключительно для дозаправки, команды других искали что-то в открывшихся с закатом магазинах, но большинство направлялось в заведение Мамаши Эстерхази. Из окна второго этажа я наблюдала, как гости шли, кто торопливо, кто вразвалочку, к нашему голубому дому, бьющемуся сердцу поселения, где можно было купить секс, алкоголь, новости и штампы; тревогу и успокоение в равных долях.

Бебе и Трип держали бордель. Хозяйка восседала в своей конторе с отдельным входом, раздавая отметки о приземлении, квоты на которые выбивали поставщики. Грузы прибывали со всех концов галактики. Мясо и молочная продукция с Бровоса, смазочные материалы с огромных плавучих заводов Делоса, консервы с Проспера… Я увидела даже бело-голубые марки Конгрегаций, хотя сложно было предположить, что здесь, на Фактусе, кого-то могут заинтересовать резные таблички с молитвами и религиозные брошюры.

Фалько была права: это место представляло для нас опасность, и все же я чувствовала себя песчинкой, затерянной в этой кипучей активности. Наша компания вскоре расселась за личным столом Мамаши Эстерхази, наблюдая из алькова бурную жизнь салуна. Сайлас улыбнулся мне. Он даже помылся и подстриг усы и бороду. Фалько выбрила череп до блеска и нанесла на губы яркую оранжевую помаду, и стала больше похожа на себя. Пегги тоже успела освежиться. И все же Чума и Пег напрягались каждый раз, когда открывалась входная дверь. Контрабандисты и головорезы совершенно не интересовались нами, только иногда бросали завистливые взгляды на наши тарелки.

К ужину я ожидала обычный рацион Фактуса, состоящий из жаренного в старом жире протеина и окаменевших от долгого хранения зерен, но ошиблась. Гри явно имела доступ к товарам, о которых большинство поселенцев и не мечтало, и не поскупилась на угощение для гостей.

Я наконец поняла, откуда берутся неиссякаемые запасы консервов у Фалько. На столе нас встречали банки сардин с морских ферм Проспера и голубая кукуруза с террасных полей Иерихона. Стояло блюдо с сырокопчеными колбасами и бобами, которые могли быть даже со старой Земли, и мясо, настоящее мясо. Огромные стейки с Бровоса, нарезанные тонкими полосками. При этом — видимо, из уважения к местной кухне, — стояла тарелка с жареными личинками, с хрустящей кожицей и нежной сердцевиной, и блюдца с червячной солью.

Гри восседала во главе стола, молча наблюдая за процессом поглощения пищи. Она сама почти не ела, довольствуясь кусочками колбасы и выпивкой из бутылки без этикетки. Ежеминутно к ней подходил кто-нибудь из сотрудников и шептал что-то ей на ухо. Я ловила себя на том, что пялюсь на нее, только тогда, когда она встречала мой взгляд и улыбалась. Я отворачивалась и налегала на пиво, чудесным образом оказавшееся охлажденным, и старалась не трогать лишний раз отметину на груди.

Остальные, похоже, расслаблялись с каждой минутой. Генерал, которая поначалу была напряжена и молчалива, теперь жадно налегала на еду, будто бездомный кот, который страшится, что у него могут в любой момент отнять добычу.

— Боже, — произнесла она жирным от стейка ртом. — Настоящая еда.

Девочка отхлебнула молока из чашки, которая стояла у ее локтя. Удивительно, но она даже не возмутилась, что ей не налили пива.

— Настоящее молоко.

— Если ты можешь назвать настоящим крысиное молоко, — сказал Сайлас, подмигнув мне.

Генерал остановила чашку на полпути ко рту.

— Крысиное молоко?

— Ага, — пилот отхлебнул еще пива. — Молоко от Шансаторийских сумчатых крыс. Самые полезные существа, очень популярны на пограничных лунах.

Пегги подавилась едой от смеха и потянулась за кружкой.

— Ха-ха, — холодно ответила Габриэлла, украдкой недоверчиво понюхав молоко.

Кажется, из всех нас только Фалько оставалась начеку. Она постоянно переводила взгляд с новых посетителей на темные окна и обратно.

— У нас проблемы? — тихо поинтересовалась я, потянувшись за тарелкой жареных личинок.

— Конь сказал, что закончит с ремонтом не раньше полуночи.

— Ну, что ж, — протянул Сайлас, доливая в кружку пива. — Еще не вечер.

— Во-во, — пробормотала Фалько.

— Эй, а Ловцы вас здесь не беспокоят? — спросил пилот, нарезая кусок мяса.

Мама Эстерхази смерила его тяжелым взглядом.