Опять возвращаемся в начало. — Ты не обязан выплачивать мне содержание. К слову, все те суммы, что ты мне перевел, я сохранила для Маши, за вычетом оплаты нянечке и экономке. Но теперь, когда у меня есть работа, я смогу сама себя обеспечивать.

— Тебе это принципиально важно? — Его бровь изогнулась в неверии.

— Это по меньшей мере странно здоровой женщине в расцвете лет находиться на содержании у бывшего мужа. Ты мне ничего не должен.

— Я так решил. — Я знаю, — мягко ответила я. — И я, правда, благодарна. Но больше в этом необходимости нет.

— Так чего ты хочешь? Вита, я в жизни не поверю, что ты пришла в мою компанию просто работать. Давай не будем тратить время, и сразу раскроем карты, — с нажимом произнес он.

Я могла бы прямо в эту секунду заявить, что хочу начать все заново, и хочу, чтобы он вернулся домой. Но я была уверена, что было еще рано, время не пришло. Он обязательно воспримет все в штыки.

Поэтому я опять промолчала, упрямо уставившись на него. Какое-то время мы буравили друг друга глазами. Как и вчера, тишину разорвал мой бурчащий живот. Вольский вздрогнул.

— Ты на обед принципиально не ходишь? — насмешливо спросил он. — Записалась в трудоголики?

Я вопросительно подняла брови. Он спрашивает потому что беспокоится?!

— Эээ, я не успела. Но у меня с собой есть бутерброд…

Вздохнув так, словно услышал что-то невероятно глупое, он отвернулся и направился к выходу, пока я придумывала в своей голове тысячу причин его беспокойства.

Наступили выходные. Как я и обещала, мы с Машей провели чудесную субботу, отправившись в парк развлечений. Было уже холодно, но мы согревались уличной едой и горячим чаем. Остаток вечера провели у телевизора, бурно обсуждая мультфильм Снежная Королева под одним пледом. Вокруг валялись обертки от леденцов, недоеденный попкорн.

— Кай — противный мальчик, почему Герда пошла за ним?

Дочери логопед наконец-то поставил букву «р», и она теперь с нажимом проговаривала все слова, где эта буква была.

— Чтобы спасти. Она знает, что в душе он хороший, ведь он жил по соседству много лет, они дружили. Просто сейчас он заколдованный. Поэтому выглядит таким равнодушным.

— Прямо как папа, — со всей серьезностью вздохнула дочь. — Я спрашиваю когда он приедет домой, но он никогда не отвечает на мой вопрос. Он тоже заколдованный. Ты же сможешь ему помочь?

Я вздохнула следом за ней.

— Я постараюсь.

В воскресенье за Машей как обычно приехал водитель Вольского, и она уехала на весь день. Мне оставалось только бродить по опустевшему дому и тосковать в одиночестве.

Затем началась новая неделя. Тонны бумаг, быстрые перекусы, жуткая сонливость.

В пятницу я и сама не заметила, как уснула прямо на рабочем месте.

Делая глубокий вдох, я ощущаю, как соленый воздух проникает в горло, а потом и легкие. Вдали голубеет полоска горизонта, на которую я смотрю бесконечно долго, я не могу отвернуться. Там что-то очень важное. Я гребу веслом, и на мгновение мне кажется, что я приближаюсь в горизонту. Но через некоторое время силы иссякают, я устало роняю руки и смотрю вдаль уже безо всякой надежды. Мне не доплыть.

Бестолково кручусь в лодке вокруг своей оси, но за спиной та же картина: берега нет, только неизвестное будущее. Испугавшись, что никогда не доплыву, я… просыпаюсь.

Растерянно моргнув ресницами, я пытаюсь понять, что происходит, и где я. Под щекой мягкая теплая кожа обивки дивана, на плечах лежит что-то невероятно уютное и согревающее. Вкусно пахнущее. Поднявшись на руках, я сонным взглядом оглядываюсь и замираю. Неподалеку от меня за рабочим столом сидит Марк и мотает колесико мышки, читая что-то с экрана. За окном уже темно, в кабинете горит только небольшая настольная лампа футуристического дизайна и присутствует свет от монитора. И все.

Со своего места мне хорошо видно сосредоточенное лицо бывшего мужа, упавшие на лоб пряди, длинные пальцы, которыми он время от времени отбрасывал мешающие волосы назад.

Услышав мое копошение, он скосил глаза и спокойно спросил:

— Проснулась?

Окончательно осознав происходящее, я подскочила как ошпаренная, одергивая юбку, которая задралась до бедер. С моих плеч соскользнул мужской пиджак. Оказывается, это Марк меня накрыл, когда я уснула. Вот только… Я же уснула за своим рабочим столом? Точно не у Марка в кабинете. Он меня перенес?

— Я… Эмм… Я только прикрыла глаза… — смущенно пролепетала я.

— Ты лежала лицом на клавиатуре, когда я тебя нашел. У тебя даже буквы на щеке отпечатались, — его губы дрогнули в улыбке. — А позвоночник был похож на знак вопроса.

Машинально потерев рукой щеку, я с досадой уставилась на него, не зная, что ответить.

На секунду мне показалось, что лед дрогнул. Потому что в его блестящих глазах я увидела ту мягкость, что замечала в том диком лесу, когда кроме нас никого не было.

Не выдержав, я подошла к нему ближе. Встала над ним, возвышаясь. Марк смотрел настороженно, почти не дышал, словно приготовившись защищаться. А я, наоборот, осмелела, практически не чувствуя перед нами никакой преграды. То ли я еще спала, то ли ожидание придало смелости, но я рискнула.

Сглотнув, я наклонилась к нему, уперевшись руками в подлокотники его кресла. Марк затаил дыхание. Его губы были так близко. Темные зрачки расширились, почти полностью перекрыв серый цвет, на виске туго билась жилка.

Мое сердце испуганно ухало, но я больше боялась, что могу передумать, поэтому не дала страху проникнуть глубоко в голову. Отбросив все ненужное, я прижалась губами к губам бывшего мужа.

Не смотря на холодное спокойствие Марка, я знала, что внутри него сейчас бушевал пожар. Губы были горячими, а дыхание прерывистым, я прижалась к нему всем телом, почувствовав, как колотится его сердце.

Еще не поздно! Я все еще могу исправить, потому что его реакция явственно указывает на то, что у Марка остались ко мне какие-то чувства.

Мужские пальцы прикоснулись к моим рукам почти с благоговейным трепетом. Из его горла вырвался хриплый стон, едва он прижал меня резко к себе. Потеряв равновесие, я не придумала ничего лучше, чем упасть к мужу на колени. Простонала ему в ответ, когда широкие ладони опустились на колени и поползли вверх по бедрам под тканью юбки.

Сколько мы так целовались — невозможно сказать. Может, всего одну минуту, но мне казалось что полчаса, не меньше.

И только я наполнилась уверенностью, что теперь все будет хорошо, как Марк отстранился, глядя на меня ошалевшими глазами. Как будто только очнулся. Удерживая меня за плечи, он поставил меня на пол, и вскочил сам.

Тяжело дыша, мы долго смотрели друг на друга. Я боялась спугнуть мгновение, но внезапно почувствовала всем сердцем, что момент был упущен.

— Марк, прости меня…

— Нет, это я виноват. Я не остановился вовремя и… — В его глазах по-прежнему стоял лихорадочный блеск.

— Не за это, — смущенно пояснила я. — А за тот кошмарный план… Прости, пожалуйста… Я поступила ужасно, я знаю…

— Вита, перестань, — перебил Вольский, снова нацепив на себя маску равнодушия. — Я уже давно простил тебя. Не думай об этом.

— Но…

— Прости, что сразу тебе не сказал. И наверное, тем самым, дал какую-то надежду. У нас с тобой ничего не может быть в будущем. Это был конец.

Я беспомощно посмотрела на него.

— Марк…

— Когда я говорил, что нам будет неудобно работать вместе, я именно это имел ввиду.

— Я обещаю, что все будет по-другому…

— Пожалуйста, перестань, — тихо попросил он. И помолчав, добавил: — У меня появилась другая женщина.

В тот момент я еще не почувствовала ничего. Просто пустоту, какую-то глухую паузу. Больно будет позже. В метро, когда я буду ехать, не соображая ничего. И дома, когда я буду жевать поздний ужин и не чувствовать вкуса. Ночью, когда глаза будут опухать от бесконечных слез. Но в тот момент я тупо смотрела в его глаза, не зная, что делать дальше, и какой шаг мне предстоит сделать еще. Весь мой план был просто смешон. С момента нашего развода прошло почти пять месяцев, но в моей голове даже мысль не проскользнула, что у Марка может кто-то быть.