В эти дни я словно прозрела, наконец-то осознав какой чувственный, страстный и горячий у меня муж. Все три года я просто мучила нас обоих. Нет, конечно, были у нас страстные ночи и раньше, но теперь… Теперь я открыла свою душу.

В голове была полная каша, я не понимала когда и в конкретно какой момент все так изменилось. Я просто осознала, что Артема все эти дни я вспоминала только по одной причине — он угроза, опасность.

Мы часто плавали на озере. Делая вид, что хочу позагорать, я усердно строчила сообщения Артему, пытаясь его остановить. Все было впустую.

Один раз ночью я встала в туалет, но взяла фонарик и быстро побежала на озеро. Марк спал, я больше не будила его каждую ночью для сопровождения — привыкла. На озере страх вернулся, черный глянец на воде пугал, точно так же, как и дальнее уханье совы, шум листвы и прочие лесные звуки. Из каждого куста мне чудился дикий зверь, нечисть или даже подглядывающий Марк. Паранойя была совсем рядом.

Звонила Артему до тех пор, пока он не соизволил взять трубку. Услышав его сонный голос, я обрадовалась, глупо решив, что смогу все исправить одним звонком.

— Слава Богу, я до тебя дозвонилась! Ты не отвечаешь на сообщения!

— Вита? — удивленный голос Артема. — Ты постоянно вне зоны доступа. Где ты?

— Да так, кое-где, — уклончиво ответила я, внезапно испугавшись говорить ему правду.

Я ведь совсем его не знаю. Этого нового Артема, которого я не видела целых три года. Так по-простецки сразу доверилась, рассказала все, как на духу. И теперь мне страшно, он для меня чужой человек, которого я ошибочно считала самым близким.

— Котенок, все под контролем. Скоро я избавлю тебя от этого тирана. Мы снова будем вместе, — ласково зашептал в трубку Артем.

«Котенок» впервые неприятно резал по ушам. А я снова ощутила себя гадко по отношению к мужу. Что я вообще затеяла?!

— Артем, что ты задумал? Ты ничего не говоришь мне, я не знаю чего ожидать.

— Все под моим контролем, осталось немного.

— Я ничего не хочу! Давай все вернем назад! Я не могу так!

— Вита…

— Моей семье угрожает опасность? — Я ходила туда-сюда по берегу, взволнованно обкусывая губы.

— Что ты, ни в коем случае! — поспешно возразил Артем.

Я засомневалась, подумав о том, что в Марка стреляли.

— По-другому поставлю вопрос: Марку угрожает опасность?

Тишина в трубке колола острием по сердцу.

— Артем, я прошу тебя! — я чуть ли не взахлеб кричала. — Остановись! Я совершила ошибку!

— Ты передумала уходить? — В его голосе я услышала неверие.

— Я… Я не знаю… Только не так. Я верно была сумасшедшей, когда согласилась объявить себя и Машу мертвыми. Прости, что втянула тебя в это. Пожалуйста, отмени все!

Я была на грани истерики.

В трубке раздалась тишина, я нервно огляделась. Но никого не было, и снова впилась пальцами в телефон.

— Артем, ты меня слышишь?!

— Не ори, слышу.

Холод в его тоне меня смутил.

— Я не могу взять все и вернуть вспять. Этому не бывать, — продолжил Савельев. — Я слишком долго к этому шел.

И тогда у меня все встало на свои места. Озарение отразилось шоком во всем теле, я замерла.

— Ты давно собирался отомстить ему… Я тут совершенно не при чем, — ошарашенно проговорила я. — Но тебе, наверное, было бы приятнее утереть Марку нос и с этой стороны. Я бы предала его собственноручно. Ах ты…

— Ты уже предала его, Вита, — довольно засмеялся он, перебив мою речь. — Было бы здорово наставить ему рога, но, боюсь, ты уже пытаешься идти на попятную. Хотя я, по-прежнему, не против нашего с тобой воссоединения после долгих лет разлуки.

— Ты сволочь! — зашипела я в ярости. — Что ты задумал?! Хочешь отжать бизнес? Вольский не дурак, так он тебе и позволил!

— Конечно, он не отдаст все без боя, — согласился Артем.

Я просто не могла во все это поверить. Артем… Это мой Артем?…

— Это ты стрелял в него?

— Нет, не я.

— Ну не ты, так твои люди, — в бешенстве процедила я. — Какая разница? Это все твоих рук дело. Какой же ты подонок! Как ты можешь?!

От ироничного хмыканья Савельева руки чешутся швырнуть телефон в озеро.

— А ты весьма лицемерна, Вита. Буквально несколько дней назад ты дала добро на «потопить мужа в горе», а теперь вон как запела.

— Это другое! Я не угрожала его жизни, я не отбирала все, что он нажил своим трудом!

— Да, ты всего лишь хотела окунуть его в траур по любимой жене и дочери, — захохотал Артем.

Бессильно прикрыв глаза, я с ненавистью и отчаянием подумала о том, что он прав. Тысячу раз прав. Я сама — источник всех бед. Как я могла вообще о таком думать?!

Стоило предпринять еще одну попытку.

— Пожалуйста, Артем. Остановись… Не трогай его, прошу…

— Хм… А знаешь… Я могу подумать над этим, если ты согласишься на мое условие…

— Какое условие?

Ни его вкрадчивый тон, ни сама фраза мне уже не нравились.

— Вита, девочка моя. Я понимаю ты взволнована, привычная жизнь пошла под откос. Но ведь это именно тот шанс для тебя, что ты сама хотела. Ты исчезнешь из его жизни, как и мечтала. Машенька будет с тобой рядом. Вы будете свободны и вольны быть там где хочется, и жить так, как хочется.

— Что за условие, Артем?

— Что за недоверие в голосе? — устало вздохнул Савельев. — Ничего такого, просто возвращаемся к первоначальному плану — вы с дочерью «умираете» для него. Бизнес у него развалится в ближайшие месяцы, вряд ли он его спасет. Ну а для меня будет утешением, что он будет раздавлен со всех сторон. Только тогда я оставлю его в покое.

— Ты называешь это оставить в покое? — вскричала я.

— На минуточку, не забывай, что угроза по-прежнему висит над его жизнью, — холодно обрубил Артем.

— Как ты можешь…

— Ты хоть знаешь, что сделал твой дражайший муж, которого ты так защищаешь? Он меня в лепешку размазал. Хладнокровно отдал приказ сама знаешь что сделать. Я всю оставшуюся жизнь буду хромать. А то, что он потопил бизнес твоего отца? Для тебя это нормально?

— У них были свои разногласия, — неуверенно проговорила я.

Я уже ни в чем не была уверена.

— Разногласия? — захохотал Савельев. — Нет, просто Вольский пришел в бешенство, что твой папочка его надул. Ты же не была девственницей…

— Господи, прекрати! — не выдержала я. Сколько раз я сама думала о том, что Марк мне мстит за это, ведь напрямую он никогда не говорил. Но слышать об этом из уст Савельева было противно. — Отец-то тут причем?!

— Послушай, — смягчился Артем. — Просто прими как данность, что твой муж асоциальный, нездоровый тип с замашками тирана, агрессора. В бизнесе это жестокий человек, широко шагающий по головам.

— Я не могу согласиться на твое условие. Я не могу претвориться погибшей. А дочь?! Это жестоко! Я ни за что не соглашусь.

— Что ж, помни… Ты сама выбрала это, зная, что могла защитить его.

— Стой! Подожди!

Но бывший любовник уже бросил трубку. Пытаясь дозвониться, я ничего не добилась, только потратила несколько минут, до крови кусая губы.

Черт! Все очень плохо! Очень-очень!

Может, рассказать Марку? Но тогда он спросит про Савельева, узнает, что я с ним общаюсь. Господи… он меня убьет на месте.

Хотелось завыть волком на луну от бессилия и отчаяния. Я не знала, как мне защитить мою семью, ведь я сама топила этот корабль. Дура, непроходимая дура!

Испугавшись, что Марк проснется и будет меня искать, я сломя голову бросилась по тропинке, уже не боясь воображаемых диких зверей в темноте. Куда реальнее были другие угрозы.

Конечно, я понимала, что Савельев и без меня бы начал осуществлять свой план. Но кто знает, смог бы он его исполнить? А я только ускорила процесс, беспечно раздавая домашние записи.

Проклиная себя почем свет, я осторожно пробралась в избушку и тихо прилегла под одеяло. Все спали, никто не проснулся. А мне казалось мое сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Утром я встала разбитая и словно не спавшая. Мне снились тревожные сны. В лесу внезапно зарядил дождь, мы сидели в домике безвылазно до самого вечера, просто разговаривали. Мои тревоги снова растаяли как дым, стоило Марку обнять меня, пока мы сидели всей семьей и играли в детскую настольную игру. Маша довольно быстро утомилась, ей было рановато по возрасту и поэтому, судя по всему, пока неинтересно. Через полчаса попыток она устроилась играть с куклами, а мы с Вольским остались сидеть за столом. Я уютно расположилась в его объятиях, прижавшись спиной к его груди. Чувствовала, как бьется под моей лопаткой его сердце. Длинными музыкальными пальцами Марк выводил замысловатый узор на моей голой коленке. Если бы не надпись «Диор» на ленте, мое платье вполне могло сойти за деревенский сарафан. Я почти влилась в обстановку.