Как Мазепа узнал об исчезновении Ивасюка? Рассказ его в этой части довольно любопытен, в нём есть детали, которых не найти в показаниях других свидетелей. Процитируем эту часть протокола целиком: «Про обстоятельства смерти Ивасюка мне ничего неизвестно. Помню, что 24 апреля я заходил в 8 часов 30 минут [вечера] в консерваторию на работу и работал, и что у входа в консерваторию стояла мать Володи и [она] сказала, что он приходил и она теперь не может найти ключа от квартиры. Также она поинтересовалась делами Володи. Я ответил, что [всё] нормально и закончил разговор. В четверг или пятницу [т.е. 26 или 27 апреля – прим. А.Р.] зашла ко мне сестра Володи – Галя – и принялась расспрашивать, не знаю ли я куда мог отправиться Володя, и сказала, что его разыскивают. Она меня просила, чтобы в консерватории никто не узнал, что его ищут и чтобы я никому [об этом] не рассказывал».
Понятно, что история про исчезнувший ключ от квартиры – это не более чем выдумка матери, не пожелавшей сообщить преподавателю истинную причину поисков сына и связанного с этим визита в консерваторию. Поведение родственников выглядит… э-э… несколько противоречивым. Это если мягко говорить. Ну, в самом деле, давайте вспомним их упрёки в адрес Жуковой, якобы не интересовавшейся судьбой Володи и не желавшей помогать в его розыске – подобного рода заявления звучали в качестве «доказательства» её виновности в исчезновении Ивасюка. Но теперь из уст совершенно постороннего и потому объективного свидетеля мы узнаём, что розыски Ивасюка проводились родственниками в строжайшей тайне. То есть они сами отсекали окружающих от розыска, в т.ч. и ненавистную им Жукову, а потом её же и обвиняли в том, что она равнодушна к судьбе Володи и вообще лицемерна.
Ну что это за двоемыслие такое?!
Показания Мазепы натолкнули следователя на мысль выяснить, какие именно творческие обязательства имел композитор. Гнатив подготовил и направил Министерству культуры Украинской ССР запрос с просьбой прояснить судьбу «Кантаты» Ивасюка, над которой последний работал по заказу Минкульта. Также запрашивалась информация о возможном существовании иных творческих заказов композитору со стороны Министерства.
Ответ Министерства культуры Украинской ССР с информацией о заключенных в 1977 – 1978 гг с Ивасюком договорах на создание музыкальных произведений.
Ответ Минкульта был получен прокуратурой 16 июля 1979 г. Из него можно узнать, что украинский Минкульт в 1977 г заключил с Ивасюком 2 договора (на песню и кантату), а в марте 1978 г – ещё один (на песню). Песни Ивасюком были написаны и представлены заказчику, т.е. 2 договора были исполнены, а вот кантата представлена не была.
Другим свидетелем, о допросе которого следует упомянуть, явилась Леонтина Тимофеевна Мельничук, секретарь парторганизации консерватории и одновременно с этим – доцент кафедры марксизма-ленинизма. На момент описываемых событий этой женщине исполнилось 52 года.
Её показания, данные следствию 10 июня 1979 г, содержат ряд небезынтересных для нас деталей, процитируем эти фрагменты: «Лично я, как преподаватель, преподавала студенту Ивасюку историю изобразительного искусства на 3-м курсе, а также историю театра [где марксизм-ленинизм, а где история искусства и театра… ну да ладно, будем считать, что Леонтина Тимофеевна замещала больных преподавателей – прим. А.Р]. Лично на мои лекции он ходил, выступал с рефератом „Театр и музыка“. (…) В общественной жизни консерватории Ивасюк принимал участие. В частности, выступал весной 1979 года в г. Харькове на республиканской межвузовской конференции. В г. Шепетовка принимал участие в жюри клуба творческой молодёжи. На теоретической конференции в г. Харькове выступал также студент Безрук, который получил вторую премию. Я не интересовалась почему Ивасюку не было награды за его выступление на конференции.»
Следователя интересовал вопрос о возможном злоупотреблении Ивасюком спиртным, на что Мельничук ответила так: «Мне как секретарю партийной организации консерватории никто не жаловался, что Ивасюк употребляет спиртные напитки или ведёт себя аморально За последнее время Ивасюк вёл себя также хорошо, учился неплохо и ничего плохого о нём [я] не могу сказать.»
По понятиям того времени рассказать секретарю парткома о вывихах в поведении того или иного работника – даже не коммуниста – это норма. Парторг совал свой длинный нос вообще во всё, для него запретных тем не существовало. При парткомах учреждались особые дисциплинарные партийные комиссии, призванные разбирать разного рода инциденты, склоки, дрязги и прочие шалости на коммунальной кухне. Одной из причин резкого падения доверия и уважения к КПСС со стороны простого народа являлось именно то, что коммунистические воспитатели с упоением занимались полосканием чужого грязного белья, будучи при этом людьми весьма и весьма далёкими от нравственного идеала. Автор судит об этом на основании личного опыта. Моё впечатление от этой публики, вынесенное из 1980-х гг и многократно подтвержденное в последующие десятилетия, когда все эти активисты принялись учить нас новой реальности, заключается в том, что КПСС собирала в своих рядах и наделяла властью самых отвратительных лентяев и карьеристов. Не зря в эпоху «развитОго социализма» люди шутили: «коли тупой и не можешь работать, пойдёшь в руководители, руками водить любой коммунист сможет».
Чтобы читатель понял, до какой степени кретинизма доходила мелочная опека низового партаппарата, приведу такой пример из личного опыта. Когда у меня, молодого инженера в Минсредмашевском КБ совершенно официально накопились за переработку отгулы и я пожелал ими воспользоваться, ко мне – ни разу не члену партии! – прибежал парторг и заверещал: «Какие такие у тебя отгулы?! Это что за отпуск такой ты решил устроить?! Кто будет работать, если все пойдут гулять?!» Вот буквально такими словами и, разумеется, на «ты». Коммунисты – они же всегда близки к народу, какие там церемонии могут быть…
Поэтому фразу Мельничук «мне никто не жаловался» надо понимать не как метафору или условную фигуру речи, а буквально – жалоб на Ивасюка не было. Стало быть, Владимир действительно пил очень мало. На этом все инсинуации о возможном злоупотреблении им спиртным можно закончить.
Но не это самое интересное в рассматриваемом документе. Самое важное в показаниях Мельничук, по мнению автора, следует далее: «Ивасюк обращался ко мне по вопросу вступления в партию. Я имела с ним беседу и предлагала ему готовиться. Анкету [для подачи заявления на приём в кандидаты в члены КПСС] я не давала Ивасюку для заполнения. Ему я говорила, что будем решать вопрос о принятии его в кандидаты [в] члены партии. Однако, в связи с тем, что он уехал и готовился к теоретической конференции как-то вопрос о принятии его в кандидаты был отсрочен. Затем мы думали, что он получит премию им. Островского и после этого будет решен вопрос с принятием его в кандидаты [в члены] партии. (выделено мною – А.Р.) В райкоме партии был согласован вопрос, то есть весь разговор. Мой заместитель секретаря парторганизации (так в оригинале – А.Р.) Дражница Леонид Леонидович говорил Ивасюку, что он будет принят в кандидаты [в члены] партии.»
Владимир Ивасюк.
Это любопытный момент, который следует принять к сведению. Во-первых, Владимир Ивасюк хотел вступить в КПСС, что представляется логичным, поскольку без членства в Партии в Союз композиторов попасть было невозможно. Во-вторых, особых проблем с вступлением в ряды КПСС перед ним не возникало, что в реалиях того времени немаловажно. Тут следует подчеркнуть, что тогда коммунистическое руководство на пути интеллигенции в ряды партии ставило определенные барьеры, интеллигенты были в партии не нужны, нужны были рабочие, которые не особенно-то стремились делать партийную карьеру. Перед Ивасюком такой проблемы не стояло, что также понятно – он талантливый и очень перспективный музыкант, такому самое место в Партии, он далеко пойдёт, помочь ему – разумно и во всех отношениях правильно. В-третьих, вступление Владимира в КПСС обуславливалось его победой на конкурсе им. Островского! Все верили, что он победит и далее процесс пойдёт по накатанной колее: райком комсомола рекомендует, парторганизация консерватории на общем собрании единогласно поддержит, а райком партии – торжественно примет достойного члена общества в сплоченные ряды кандидатов в члены КПСС. Запомним эти детали, как кажется, они до некоторой степени повлияли на те настроения и ожидания, в плену которых Владимир Ивасюк находился весной 1979 г.
