На эту деталь следует обратить внимание, поскольку после распада СССР и последовавшего за этим разгула украинского национализма стало модным заявлять о некоем особом «украинском патриотизме», якобы, присущем Владимиру Ивасюку. Дескать, был он человеком не совсем «советским» и даже напротив – совсем не «советским». Тезис, как видим, довольно лукавый – мама композитора, чей авторитет в глазах сына был непоколебим, вела себя как стопроцентно советский человек. Она полностью доверяла главной спецслужбе Советского Союза и даже передала её сотрудникам записки крамольного характера, явно проигнорировав потенциальную угрозу со стороны КГБ их авторам.

Фрагмент сводки республиканского КГБ о положении дел в УССР от 5 июня 1979 г, связанный с оперативной обстановкой вокруг расследования смерти Владимира Ивасюка.

Авторов записок, кстати, Комитет установил, здраво предположив, что эта публика может доставить немало хлопот. К концу 3-й недели со времени похорон органами госбезопасности были выявлены до полусотни лиц, демонстрировавших в той или иной форме антиобщественное поведение, спровоцированное смертью Владимира Ивасюка. Кто-то из их числа «активничал» на кладбище, кто-то – строчил листовки и разбрасывал их в аудиториях ВУЗов, магазинах, на почте и иных многолюдных местах.

С большой долей вероятности можно утверждать, что подавляющее большинство выявленных персонажей страдали душевными расстройствами и действовали бескорыстно и искренне. Смерть любимого музыканта вызвала у них тяжёлую душевную травму и они всерьёз считали, что своими неадекватными действиями поспособствуют торжеству справедливости. Это, конечно же, проблема отнюдь не госбезопасности, такое лечится не наручниками и нарами, а галоперидолом и тизерцином, тут должны работать психиатры и психотерапевты.

Но не все лица, занимавшиеся сочинением стишат и воззваний являлись неадекватами. Безусловно, некоторая часть кладбищенских «активистов» являлась последователями идей украинского национализма и в смерти широко известного и всеми любимого композитора эти люди увидели прекрасный повод для антисоветской пропаганды.

Фрагмент сводки республиканского КГБ от 10 июня 1979 г. (лист 1 из 2). Поскольку упоминаемые в документе лица могут быть живы, их фамилии скрыты.

То, что сам «феномен Ивасюка» стал возможен именно в условиях интернациональной политики советского руководства, этих людей не интересовало. Малограмотные, но злобные, националисты всячески «педалировали» тему «гонений» Власти на талантливого музыканта… Что это были за «гонения» мы рассмотрели в предыдущих фрагментах нашего очерка: бесплатная квартира, предоставленная горисполкомом 24-летнему музыканту, регулярные выплаты огромных авторских гонораров, участие в музыкальных конкурсах, фестивалях и программах всесоюзного ТВ, редкая по тем временам возможность получить второе высшее образование, возможность работать с лучшими певцами и поэтами самой большой страны мира… О таких «гонениях» и такой всенародной славе победители современного «Евровидения» могут только мечтать!

Активность разного рода неадекватов, вызванная смертью Владимира Ивасюка, продолжалась довольно долго. Кладбищенские непоседы занимались, мягко говоря, странными проделками – по меньшей мере дважды выкручивали металлическую звёздочку из временного памятника, сожгли венок Обкома комсомола, перевитый красной лентой, и т. п. Возле могилы пришлось поставить круглосуточный наряд милиции, который самим фактом своего присутствия призван был удерживать слишком ретивых страдальцев от крайних форм выражения собственных страданий. Помимо милиционеров в форме на кладбище работала и группа сотрудников КГБ в штатском, фиксировавшая всех посетителей могилы. Личности наиболее активных или подозрительных из их числа устанавливались. Информация республиканского КГБ о происходящем на Лычаковском кладбище поступала в центральный аппарат Комитета вплоть до января 1980 г, некоторые из сообщений попадали во всесоюзные сводки, докладывавшиеся высшему партийному руководству (с ними знакомились до 70 человек, в т.ч. числе Политбюро ЦК КПСС, секретари ЦК, начальники отделов и некоторые из числа технических работников).

Фрагмент сводки республиканского КГБ от 10 июня 1979 г. (лист 2 из 2). Поскольку упоминаемые в документе лица могут быть живы, их фамилии скрыты.

Об этих событиях необходимо было сказать сейчас, хотя к следствию они имели, как мы видим, довольно опосредованное отношение.

Внимательные читатели наверняка обратили внимание на то, что в предыдущих частях нашего повествования нет ни слова о показаниях человека, обнаружившего тело композитора. Тому есть объяснение – автор следует общей хронологии событий, а человек этот оказался допрошен далеко не сразу. Сей момент до некоторой степени любопытен, поскольку протокол допроса такого свидетеля должен быть где-то в начале уголовного дела, рядом с протоколом осмотра места происшествия (обнаружения трупа в данном случае). Такой документ по смыслу предваряет всё расследование, с него оно начинается.

В случае рассматриваемого нами расследования получилось не совсем так, упомянутое лицо было допрошено только 18 июня 1979 г, т.е. спустя ровно месяц со времени обнаружения тела. Причина такой задержки не кажется автору сильно подозрительной, поскольку обнаружил тело в петле военнослужащий срочной службы, проходивший её вне пределов Львова. Поэтому заполучить его на допрос явилось делом нескорым и сопряженным с рядом формальностей. Как бы там ни было, к 9 часам утра 18 июня военнослужащий явился в здание районной прокуратуры и ответил на заданные вопросы. В 09:30 допрос уже был окончен.

Скажем несколько слов о получившемся документе – он того заслуживает.

Допрошенного в прокуратуре военнослужащего звали Чаробаев Жамшидбек Салдыкович, родился он в 1960 г в Киргизской ССР, был призван на действительную военную службу и проходил её в спортивной роте воинской части 42190, относившейся к военно-воздушным силам. Занимался Чаробаев радиоспортом, той его разновидностью, что официально называется «спортивная радиопеленгация», а в просторечии – «охота на лис». Для тренировок Чаробаева вместе с другими военнослужащими вывозили в различные лесные массивы, так что в Брюховичском лесу он бывал и ранее.

Парочка фотографий, связанных с Жамшидбеком Чаробаевым. В принципе, персонаж этот в истории смерти Владимира Ивасюка совершенно случайный, что называется «проходной», но фотоснимки интересны как своего рода «портрет эпохи». Той самой, когда армия была Советской и интернациональной, а служба в ней являлась священным долгом и всеобщей обязанностью. На фотографии слева – Жамшидбек Чаробаев. На фотоснимке справа – Жамшидбек с сослуживцами, теми самыми, что выезжали вместе с ним в Брюховичский лес 18 мая 1979 г.

Утром 18 мая примерно в 09:30 команда числом около 15 человек также выехала в Брюховический лес на тренировку. Руководил группой военнослужащих майор Шишкин. Далее предоставим слово самому Чаробаеву: «Меня майор послал спрятаться с рацией. Я по дороге стал подниматься вверх, перешёл через бугор, прошёл немного и слева стал искать место где спрятаться. Я увидел, что висит, вернее стоит, чучело. Я подошёл близко, на расстояние 5—6 метров. Это был человек, висящий в петле, сделанной с пояса от плаща [так в оригинале – прим. А.Р.]. Лицо было почерневшее. Ногами человек касался земли. На земле рядом лежал плащ и портфель черного цвета. Я не касался [трупа и вещей] и близко не подходил. Я понял, что человек повесился. От этого я испугался и побежал назад к старту. Об этом доложил майору [речь идёт о майоре Шишкине, командовавшем группой солдат, прибывших в лес – прим. А.Р.]. Он послал спортсменов, чтобы позвали милицию. Приехали работники милиции и я показал дорогу к этому месту.»