— Прошу вас присаживайтесь, — Котова указала на стул у небольшого чайного столика.

Как такового ритуала чаепития в России нет, хотя с появлением самоваров, начало положено. Признаться, я всегда полагал, что самовар известен на Руси издревле и до появления здесь чая его использовали для приготовления сбитня. И каково же было моё удивление когда я узнал, что вот этому вёдерному пузатику едва ли двадцать пять лет от роду. Что-то наподобие использовалось и в древнем Китае, и на ближнем востоке, но в привычном мне виде он появился всего-то в конце тридцатых начале сороковых годов этого, восемнадцатого века.

Новинка набирала популярность не так быстро, как можно было бы себе представить. Причина в дороговизне самого чая. Регулярно употреблять этот напиток могли позволить себе немногие. Сбитень же традиционно готовили в керамической посуде, а в последнее время всё больше в чугунке.

Однако, в гостиных домов всё чаще стали появляться вот такие столики, с самоварами и чайными приборами. Чай невольно стал эдаким мерилом достатка. Как впрочем и сахар, который неизменно употребляли в прикуску. Так что, мелкопоместные дворяне берегли этот напиток для встречи гостей, ежедневно употребляя древний как сама Русь сбитень.

— Чаю? — предложила хозяйка.

Похоже она как раз собиралась к вечернему чаепитию, коль скоро самовар пышет паром. А значит дела у неё идут хорошо, как я уже говорил, чай, это показатель благосостояния. Впрочем как и кофе, но он отчего-то пользовался меньшей популярностью, хотя я предпочитал именно его.

— Не откажусь, — я обозначил благодарный поклон, и протянул чашку хозяйке дома.

— Какие новости в Воронеже?

— Дочь ваша, Анфиса Васильевна просила кланяться.

— В гимназии выходные?

— Нет, я отпросился у начальника, по личным причинам.

В ответ она понимающе улыбнулась, так как прекрасно знала, что я ни у кого и никогда не отпрашивался, а просто уходил за пределы гимназии.

— Слухами земля полнится, Пётр Анисимович, что вы приехали домой ещё неделю назад.

— Так и есть, Ефросинья Григорьевна.

— Что же не нашли минутку, чтобы навестить меня пораньше, чтобы передать поклон от дочери?

— Был занят дома.

— А мне казалось решили навестить Еву Ярославовну, — с толикой язвинки, произнесла она.

— С чего бы мне к ней ехать? Просто, я ведь прошёл инициацию.

— Правда? Поздравляю, — изобразила она свою неосведомлённость.

Вот уж напрасный труд. Она прекрасно знает когда у меня день рожденья. Но понимает, что потенциал у меня никакой, а потому, хотя и злится, но не желает ранить. Она ведь местная, а для них это ох как важно.

— И есть с чем, — изобразив поклон, заверил я.

— Правда? — вздёрнула она брови.

— Потенциал у меня невелик, но совершенно случайно я узнал о том, что могу рассмотреть как именно изменить узор, чтобы он приносил больше пользы.

— Серьёзно? — с сомнением спросила она.

— Мы дома всем крепостным, лошадям и быкам узоры изменили. У одних прибавка составила двадцатую часть, но есть и те у кого дошло и до шестой.

— И как вам это удаётся?

— Не знаю. Просто смотрю на узор и вижу как его изменить.

Ну что сказать, помещица и хозяйка, не могла проигнорировать подобную новость, проявив живой интерес. И куда только подевалась её обида? Я отвечал откровенно, в подробностях описывая сам процесс. А чего скрывать-то? Шила в мешке не утаишь, слухи довольно быстро распространятся.

— Пётр Анисимович, я могу надеяться, на вашу помощь в этом вопросе?

— Хотите выправить узоры?

— Да.

— Ну-у, в один день нам не управиться. И в основном из-за того, что вам банально не достанет запаса Силы.

— Понимаю. Поэтому и хотела просить вас задержаться на несколько дней.

— Думаю это возможно. Во всяком случае, пока причин для скорого возвращения нет.

— Замечательно.

Чаепитие прошло в тёплой дружественной обстановке, я был прощён и восстановлен в прежних правах, что было подтверждено через каких-то полчаса после моего отхода ко сну. То есть, как только хозяйка покончила с вечерним туалетом.

— Ты уже спишь, мой витязь? — ввинтившись ко мне под одеяло, выдохнула она в самое ухо.

— Засыпаю, — тихо ответил я, ощущая прижимающееся нагое и прохладное тело,.

— Мне холодно, согрей пожалуйста, — вновь прошептала Котова, обнимая меня со спины.

Что есть, то есть, она всегда была прохладная как лягушка. В смысле тела, а не темперамента, уж с ним-то у неё всё было в полном порядке. Даже охочая до этого дела Любава с Чижовки с ней не сравнится. Может потому что для той это всё же работа, а вот тут только желание и ничего более.

Я повернулся к хозяйке дома, взглянул на лицо, освещённое лунным светом проникающим в окно. Ненавижу задёрнутые занавески, так как из-за них я не высыпаюсь.

— Соскучилась? — поведя пальцем по овалу её лица, спросил я.

— Очень, — прихватив его своими мелкими зубками, ответила она…

Уснули мы довольно поздно, усталые и довольные собой, как кот с кошкой объевшиеся сметаны. У меня даже закралась крамольная мысль, а не стоит ли отказаться от разрыва с вдовушкой. Ну не обязательно же она возжелает потащить меня под венец, во всяком случае, секс без обязательств до сих пор её вполне устраивал. Опять же, я скоро отчаливаю на службу в гвардию, и не вижу смысла отказываться от приятного времяпрепровождения.

Зато пробуждение вышло… Крики во дворе, топот по полу и тревожный не стук, а самый настоящий грохот в дверь гостевой спальни. Это что же такое должно было стрястись, чтобы слуги позволили себе подобное.

Я как был нагой вскочил с постели и схватил свои двуствольные пистолеты переломки. В них так же стреловидные пули, хотя из-за короткого ствола они успевают разогнаться до почти вдвое меньшей скорости, зато энергия сопоставима с фузейной пулей. Так что, при случае я удивлю с гарантией и одарённого.

Ефросинья так же вскочила на ноги, не заботясь о приличиях. Пара секунд, не больше, и передо мной одарённая шестого ранга, готовая драться. Она огневик и отслужила три года в армии, успев поучаствовать в войне с Польшей, и помимо мелких стычек, прошла через три крупных сражения. Так что, при всей женственности и темпераменте, она настоящий боец, с реальным боевым опытом.

— Барыня, вставайте, беда! — послышался из-за двери взволнованный голос старосты деревни, Елизара.

Мы с ней переглянулись, и начали одеваться. Ну что сказать, наша любовная связь, по меньшей мере для её крепостных, секрет Полишинеля, а дело похоже спешное. Опять же, нападать на нас никто не собирается, так что боевые плетения и оружие пока можно отставить в сторонку.

— Что случилось? — спросила Котова, выйдя из гостевой спальни, одетая в халат и тапочки.

— Беда, барыня. Ерёма, Алексеев сын, волком обратился. Родные скрывали, надеялись, что всё образуется, в церкви да перед образами поклоны били. И он в церкву запросто ходил, вот и решили, что Господь не попустит. Да только он сегодня порвал всю семью, одна Стешка и выжила, потому как сумела в окно выскочить, да шум поднять.

— Оборотень? У меня? — удивилась Котова.

— Весело, — покачал я головой силясь понять как к этому относиться.

Ага. А вот и наш Ерёма. Знатно его корёжит, вон как извивается, словно каждую косточку выворачивает. Впрочем, скорее всего так оно и есть. Шутка сказать, обратиться в волка, а потом обратно. Это же полная трансформация скелета, как впрочем и всех органов. В голове не укладывается, как такое возможно. Одно дело слышать об этом, и совсем другое видеть своими глазами.

Я наблюдал за происходящим на дне оврага с расстояния в версту, никак не меньше. Спасибо подзорной трубе. Хм. Ну или скорее уж подозрительной, уж больно качество у неё аховое, более или менее нормальная картинка в центре, и довольно широкое мутное кольцо по краям. Но даже этот, далёкий от самого паршивого китайского качества прибор, здесь стоит целых сто рублей. Но другого нет, а потому и жалеть не приходится.