Об образе жизни этих племен хорошее представление дает "Рассказ Синухе" (ANET, р. 18–22; Поэзия и проза…, 1972, 38–50). Некоторые исследователи считают, что это сочинение, составленное в виде автобиографии, создано при египетской канцелярии и даст представление не о реальном положении в Азии, а о египетском видении этого положения (Helck, 1962, 46). Другие не сомневаются в подлинности исторического героя и реальности его описания, полагая даже, что в основе этого произведения лежит переработанная автобиография этого вельможи, высеченная на стене его гробницы (Тураев, 1936, 249; Кацнельсон, 1976, 331; Hawes, 1971, 525, n. 10; Перепелкин, 1988, 415). Писец, написавший это произведение на папирусе, сообщает, что он просто списал то, что уже было написано (В, 311). Сейчас можно считать общепринятым мнение, что это сочинение дает хорошее представление о реальном положении на периферии Сиро-Палестинского региона.
Для египтян все азиаты были дикими кочевниками (В, 265, 276). Так, в "Рассказе Синухе" ни разу не упоминаются ни город, ни деревня, но только лагеря и палатки, и лишь однажды дом, что говорит в пользу такого мнения (Posencr, Bottero, Kenyon, 1971, 553–554). Однако в этом рассказе, помимо скотоводства и его продуктов, говорится также о винограде и вине, об оливах и оливковом масле, об инжире, пшенице и ячмене (В, 81–84, 87–90). И это свидетельствует о культуре земледелия, которое с чисто кочевой жизнью, несовместимо. Можно поэтому утверждать, что азиаты, о которых повествует "Рассказ Синухе" были, скорее, полукочевниками, сочетавшими кочевое скотоводство с относительно оседлым земледелием. Они объединялись в довольно обширные социально-политические единицы во главе с правителем. Таким был Амунеши, которого рассказчик называет правителем Верхнего Ретену (R, 55), т. е. какого-то района в Южной Палестине. В состав такой "страны" входили племена, которыми правят сыновья правителя (В, 93–94). Правителем племени Амунеши назначил и Синухе, который после своего отъезда в Египет оставил правителем вместо себя своего старшего сына (В, 240–241). Каждое племя обладало определенной территорией со своим названием (В, 79–81). В какой степени название племени и территории совпадали, неизвестно. Главной задачей правителя была, с одной стороны, защита своего племени и каждого соплеменника, а с другой — нападения на соседей и захват их имущества, прежде всего пастбищ, колодцев и скота (В, 97–98, 102–106). Судя по одобрению верховным правителем таких действий Синухе, объектом нападений были племена, входившие в другое подобное объединение. За это племя содержало своего правителя, принося ему самое разнообразное продовольствие (В, 87–90). Но и у него было довольно большое состояния, включавшее людей, скот, припасы и плодовые деревья, т. е. какой-то земельный участок (В, 240–241). Челядь была не только у Синухе, но и у его противника (В, 142). Здесь речь явно идет о рабах, обслуживавших своего господина и сопроводивших его во всех предприятиях. Характерна сцена боя между Синухе и неким силачом из соседнего племени (или "страны"), который пытался овладеть его стадами. Этот силач уже прежде покорил все Ретену. Зрители боя активно переживали происходящее (В, 109–142). Видимо, речь шла не только об имуществе, но и о власти, вопрос о которой порой еще решался в поединках между претендентами: недаром так рад был Амунеши победе Синухе, да и последний после победы захватил не только стада, но также лагерь и палатку побежденного (В, 143–146).
Перед нами типичное полукочевое общество, уже в определенной степени стратифицированное, в котором выделяется правящая элита, состоявшая из семьи правителя, как верховного, так и местного (о других членах элиты ничего не говорится, но это не значит, что их не было), основной массы свободного населения, связанного с правителем данническими отношениями, и домашних рабов, обслуживавших элиту. Племена объединялись в более обширные единицы, но пользовались значительной автономией. Объединения племен в какой-то степени были подобны объединениям городов-государств под верховной властью одного правителя. В заиорданской пустыне было обнаружено очень странное, укрепленное квадратное сооружение, используемое долгое время (Magness-Gardian, 1997, 320). Это, безусловно, был не караван-сарай, ибо до одомашнения верблюда через эту пустыню никакой торговый путь не проходил. Не могло ли оно служить резиденцией кочевого (или полукочевого) правителя?
Азиатские кочевники или полукочевники имели контакты не только с городами-государствами Сирии и Палестины, о чем уже говорилось, но и с Египтом. Правитель первой кочевой орды, которого встретил Синухе, бывал в Египте и знал кое-кого из членов египетской придворной знати, включая самого рассказчика (R 54). Позже какие-то представители фараона побывали в Ретену, и он послал свои дары Синухе, приглашая его вернуться из Египта (В, 173–175). Между восточными "варварами" и Египтом существовали, следовательно, довольно тесные взаимоотношения. Те кочевники, которые жили на Синае, играли определенную роль в палестино-египетской торговле, и раскопанные там поселения были по существу стоянками на пути этой торговли (Огеп, 1997, 275). Какая-то часть кочевников или полукочевников довольно рано стала проникать и в сам Египет. Роспись на стене одной из египетских гробниц этого времени показывает такой караван азиатов, в составе котоpoго ослы, груженные товарами, скот, вооруженные мужчины и безоружные женщины (одна из них, по-видимому, с каким-то струнным музыкальным инструментом), дети (Weippert, 1988, 212–214, Abb., 3.24). Присутствие женщин и детей не оставляет сомнений, что перед нами не торговый караван, а какая-то группа азиатов, переселяющаяся в Египет. Это очень напоминает библейский рассказ о переселении в Египет Иакова-Израиля со всеми детьми, женами, внуками, скотом и прочим имуществом (Gen. 46, 5–7). Одним из толчков (может быть, самым главным) к такому переселению был регулярно случавшийся голод, именно об этом говорят сыновья Иакова фараону, отвечая на вопрос о причине их прибытия в Египет (Gen. 47, 3–4). Интересно, что этот ответ противоречит предыдущей благостной картинке, в которой причиной переселения называется желание Иосифа, ставшего первым министром фараона, увидеть своего отца и братьев (Gen. 45, 3—20). Видимо, память о реальной причине подобных переселений надолго осталась в памяти не только самих иммигрантов, но и их отдаленных потомков. Археология также показывает существование азиатских поселений в восточной части дельты Нила (Holladay, 1997, 183–209). Наличие азиатского населения в нильской Дельте должно было облегчить установление гиксосского господства в Египте.
По словам Манефона (fr. 43, 48–50), из восточных стран неожиданно появились какие-то люди бесславного происхождения, но полные отваги, которые сжигали египетские города, разрушали храмы, жестоко угнетали население, обращали многих в рабство и, наконец, избрали царя, который стал владычествовать в Египте. Это были гик-сосы, т. е. цари-пастухи, резиденцией которых стал сначала Мемфис, а затем Аварис в северо-восточной части Дельты (Redford, 1997, 19). Египет оказался под властью гиксосов. Подавляющее большинство дошедших до нас гиксосских имен имеют ярко выраженный западносемитский характер (Redford, 1997, 21), и уже на одном этом основании гиксосов нельзя считать хурритами, как это иногда предполагалось ранее (Helck, 1962, 102). Много позже, уже после изгнания гиксосов из Египта фараон Яхмос же обрушился на палестинский Шарухен, явно видя в его захвате продолжение или, скорее, завершение своей антигиксосской кампании (ANET, р. 233). Сейчас можно считать доказанным, что гиксосы происходили из Палестины. Шарухен и Аварис были, по словам одного ученого, двумя столпами гиксосской державы (Bietak, 1997, 113). А поскольку Шарухен был, скорее, ханаанским городом, чем аморейским, то и гиксосы были, более вероятно, именно ханаанеями.
Многие современные исследователи отрицают вероятность неожиданного и мощного вторжения и полагают, что в действительности это было постепенное проникновение различных азиатских групп, особенно семитских, которые потихоньку обосновывались в Дельте и, наконец, собравшись в значительном количестве, захватили там власть, а сообщение Манефона является не чем иным, как плодом более поздней пропаганды (Hayes, 1973, 54; Bietak, 1997, 111). Однако разрушения в Египте действительно имели место. Восстановлением разрушенных азиатами храмов гордилась египетская царица Хатшепсут (ANET, р. 331; Redford, 16–17). А поскольку Шарухена был, как говорилось выше, уже довольно развитым царством, то более приемлемым кажется мнение, что гиксосское вторжение было достаточно организованным, что гиксосы воспользовались упадком Египта, когда в конце Среднего царства страна практически распадалась на отдельные владения, и, прорвавшись через границы, захватили в ней власть, заставив местных правителей признать их царями Верхнего и Нижнего Египта. Резиденцией гиксосского царя стал Аварис, но Шарухен, по-видимому, продолжал играть определенную политическую роль. Недаром именно там было найдено подавляющее большинство скарабеев с именами гиксосских фараонов.
