Добравшись до торцевой стороны зала, оба остановились, разглядывая стол, украшенный резьбой, и витраж на стене за ним.

— Видел когда-нибудь такое? — спросила Инэрис первой.

Дезмонд покачал головой и подошёл к столу.

— Пульт. Но я никогда не имел дела с криокамерами. Я вообще думал, что их перестали использовать за пять сотен лет до моего рождения.

— Эцин использовали до конца, — ответила Инэрис, останавливаясь напротив пульта, — но это совсем не моя сфера. Проложить курс без компьютера — да. Биология и химия — извини.

— Можешь хотя бы понять, работает он или нет?

Инэрис подошла к пульту вплотную и провела по нему рукой. Десятки огоньков замигали, складываясь в подобие узора, а затем раздался грохот, и Дезмонд, выругавшись, толкнул её в бок, а на то место, где стояла Инэрис за секунду до этого, рухнула гранитная глыба.

Инэрис посмотрела на потолок и рванула Дезмонда на себя, а ещё одна глыба ударила о пол, рассыпая каменную крошку рядом с первой.

— Чёрт бы тебя побрал, что ты нажала? — крикнул Дезмонд, утаскивая её прочь, а глыбы падали одна за другой уже без всякого порядка.

— Сюда! — Инэрис на бегу прочертила знак на одной из боковых дверей и заскочила внутрь, втащила Дезмонда следом, а затем начертила знак в воздухе перед дверью ещё раз.

Выдохнула и сползла по двери на пол. Снаружи продолжало грохотать, но внутри ничего не двигалось.

— Думаешь, сюда обвал не дойдёт? — Дезмонд приподнялся на локтях и огляделся по сторонам.

— Понятия не имею, — Инэрис тоже посмотрела кругом и тихонько пробормотала. — Чтоб тебя…

Комната была небольшой — всего пара квадратных метров. В центре её стоял на каменном постаменте украшенный рунами саркофаг, а стены украшали рисунки, в которых Инэрис с трудом опознала сцены прошедшей войны.

Инэрис подошла к саркофагу и проследила за проводом, уходящим в пол.

— Не похоже, чтобы здесь было питание. Видимо, эти аккумуляторы были разрушены при погружении всего здания.

— Хочешь попробовать его открыть?

— Если честно, не очень. Оставим надежду, что спящий всё ещё жив.

— Тебе же надо выяснить, выжила Аврора или нет, — Инэрис подошла к саркофагу и толкнула крышку в бок. Она поддалась легко, и раньше, чем отъехала целиком, Инэрис поняла, что герметичность давно нарушена — по комнате растёкся застарелый запах тления.

Инэрис закашлялась и отвернулась, не желая смотреть на то, что осталось внутри.

Дезмонд подошёл, заглянул внутрь и быстро закрыл камеру, давно превратившуюся в гроб.

— Отлично, — сказала Инэрис, — вдвоём с грёбаным Волком Пустошей. Под водой. В каменной камере, да ещё и рядом с мертвецом.

— Слушай, тебе обязательно ныть?

— Да, — отрезала Инэрис, — это меня успокаивает.

Они посмотрели друг на друга и рассмеялись. Инэрис чувствовала, что у неё начинается истерика.

— Надо выбираться, — сказала она, отсмеявшись. — Попробую открыть дверь?

— Тогда и сюда хлынет вода.

— Твои предложения?

Дезмонд пожал плечами и первым подошёл к двери.

— «Арн», — напомнила Инэрис, продолжавшая сидеть спиной к саркофагу.

Дезмонд начертил знак на двери, и створки отъехали в сторону, открыв их взгляду запечатавшую вход каменную плиту.

***

Почти час ушёл на попытки найти в плите хоть какую-то щель или сместить её вбок, но та так и не сдвинулась с места.

Инэрис стиснула зубы и всерьёз размышляла о том, чтобы прогрызть выход зубами. Когда Дезмонд освободил ей пространство для манёвра и ушёл изучать рисунки на стенах, она долго молотила по ней кулаками, надеясь отыскать слабое место, но в конце концов затихла.

Дезмонд окликнул её, сидящую на полу у плиты на исходе второго часа.

— Чувствуешь?

Инэрис покачала головой. Она думала, и ей было не до того, чтобы принюхиваться.

— Запах тлена становится сильнее. Труднее становится дышать.

Инэрис усмехнулась.

— Кончается кислород, — она подняла на Дезмонда глаза. — Вот это настоящее дерьмо, Волк. Тысячу лет убегать от смерти, чтобы сдохнуть на дне моря от обвала.

Дезмонд промолчал. Ему не нравилась такая мысль, но она слишком уж походила на правду.

— Им было бы так же обидно, как нам, — сказал он, в последний раз обойдя комнату по периметру и указав на лежащего в саркофаге мертвеца.

— Только они об этом уже не узнали, — Инэрис устало прислонилась к его плечу, а Дезмонд обнял её одной рукой.

Инэрис подняла на него глаза и встретилась со взглядом усталых карих глаз.

— Это закономерно, — сказала она наконец. — Последние идиоты умирают в борьбе с пустотой.

— Помолчи, — попросил Дезмонд тихо.

Инэрис замолкла и замерла, будто пришпиленная к камню этим неожиданно пронзительным взглядом, а через секунду поняла, что она уже не сидит, а лежит на холодной плите, сильное тяжёлое тело снова вдавливает её в землю, а руки Дезмонда уже сдирают с неё скафандр, абсолютно бесполезный теперь.

Инэрис выругалась и вывернула руку из рукава, помогая Дезмонду, а затем прильнула к всем телом к скользкому пластику его скафандра. Ощущение было никаким — будто касаешься резиновой куклы, и она сама ухватилась за ворот скафандра Дезмонда и принялась стаскивать его с плеч.

Перекатилась, заставляя Дезмонда оказаться внизу, и впилась поцелуем в едва оказавшуюся на свободе ключицу.

— Всегда хотела тебя поиметь, — прошептала она, покрывая поцелуями грудь, а руками помогая Дезмонду стащить скафандр до конца.

— Та же беда, — Дезмонд каким-то образом повалил её на спину, и Инэрис развела ноги, позволяя ему оказаться между своих коленей. Обхватила за спину и притянула к себе так тесно, как только могла. Потёрлась всем телом и вдохнула глубоко — уже не запах тления, а запах пота и амбры.

Она застонала, когда пальцы Дезмонда проникли между её бёдер и вошли внутрь — грубо, до боли, хотя тот и старался смягчить проникновение как мог.

— Не так, — Инэрис оттолкнула его, снова повалила на спину и, поймав руки Дезмонда, завела их за голову, пришпиливая к полу, а затем насадилась одним резким движением, болезненным настолько, что захотелось взвыть.

— Сумашедшая, — прошептал Дезмонд и попытался снять её с себя, но смог только повалить на пол, потому что Инэрис продолжала держать его мёртвой хваткой.

— Быстрее. Пока живы.

Слова Инэрис пронзительной волной прошли по телу Дезмонда. Он поймал её губы, заставляя замолчать, и задвигался прерывисто, вонзаясь с каждым ударом до предела и вырывая болезненный стон, но стоило ему оторваться от губ любовницы, как он услышал бесконечный шёпот, повторявшийся раз за разом:

— Ещё! Ещё! Ещё!

Инэрис впилась ногтями ему в ягодицы, вбивая внутрь себя, а Дезмонд уже не мог думать, почему и зачем. Его охватило опьянение, какое не охватывало ни с одной женщиной, какое он чувствовал лишь однажды, когда оказался преданным и брошенным всеми. Он взвыл, вбиваясь сильнее, и Инэрис застонала, почти закричала под ним, а через секунду раздался треск, будто треснуло сухое дерево.

Оба подняли глаза на звук, мгновенно трезвея, и увидели, как гигантская каменная плита, расколовшись, расползается в стороны.

Инэрис выругалась, в который раз за день, вывернулась из объятий Дезмонда и, подхватив костюм, рванулась к открывающемуся входу, из которого уже вовсю хлынула вода.

Дезмонд скользнул за ней, и они оба успели преодолеть проход раньше, чем новая глыба упала на освободившееся место, а затем изо всех сил рванулись вверх.

Первым, что увидела Инэрис, когда проснулась, был дощатый потолок каюты, раскачивающийся у неё над головой.

Чувствовала она себя пренеприятно – казалось, что качается не только потолок, но и весь мир.

Инэрис перегнулась через край кровати и, увидев заботливо оставленный кем-то металлический таз, поделилась с ним своими переживаниями – а затем снова рухнула на подушки и попыталась сосредоточиться на событиях, предшествовавших потере сознания.