- Всё дело в этом? – спросил он и подхватил Инэрис под бедро, прижимая ещё теснее к себе. – Тебе так нужен секс?

Инэрис приблизила лицо вплотную к его лицу и вдохнула запах мускуса, смешанный с запахом амбры. Огонь разливался по животу от одного этого аромата, но она лишь улыбнулась.

- Нет, Дез. Теперь уже этого мало. Мне надо, чтобы ты был честен со мной. А ты всё время врёшь, - она оттолкнула Дезмонда и стремительно преодолев пространство, отделявшее её от двери спальни, скользнула внутрь и заперлась на ключ.

***

Через три дня все трое стояли в порту, рассматривая изящную испанскую каравеллу.

Нолан, конечно, был недоволен. Инэрис слушала его возражения - молча и не думая вмешиваться, потому что самой ей было всё равно.

Корабль ей, скорее, нравился. И было в нём что-то такое, напоминающее самого Дезмонда – стремительное и красивое.

Заметив, что никто не принимает его возражения во внимание, Нолан выдал последний нелестный эпитет и замолк.

- Я прикажу грузить батискаф, - бросил он и скрылся в толпе, оставив Дезмонда и Инэрис молча стоять у трапа вдвоём.

- Тебе тоже не нравится? – спросил Дезмонд.

- Что? – Инэрис подняла бровь, посмотрела на него и криво улыбнулась. – Почему? Я очень люблю такие корабли. Он мне напоминает корабль, на котором я служила.

- Ты служила во флоте? – теперь уже Дезмонд поднял бровь.

Инэрис тихонько рассмеялась.

- Было и такое. Я не похожа на военного, да?

- Просто… Не представляю тебя выполняющей приказы.

- А я их отдавала, - Инэрис снова хитро улыбнулась, а потом хлопнула Дезмонда по плечу и добавила. – Не бери в голову. Главное, что мы отправляемся в путь, - стала подниматься по трапу.

***

Погода стояла солнечная, и, хотя Инэрис обычно не любила жары, после нескольких недель, проведённых на севере, даже ей хотелось погреться на солнышке.

Она забросила плащ в каюту и устроилась на носу, вглядываясь в синюю даль. Простор здесь казался таким же бесконечным, как простор неба над головой, и близость его, смешанная с дыханием горячего ветра, позволяла поверить в свободу.

«Служила на флоте», - подумала Инэрис и усмехнулась про себя. Она вдруг подумала, что ничего не мешает ей в самом деле наняться на какой-нибудь корабль. Потом, когда закончится это небольшое приключение.

В то, что они найдут в Атлантиде что-то ценное, она почему-то не слишком верила. Развалины были развалинами, не больше, а в голове без конца крутились строчки старых стихов: «Оставьте мёртвыми мертвецов…»*.

Но после стольких лет поисков не закончить их ничем она не могла.

Инэрис задумалась о том, как могла бы выглядеть эта древняя колония, не выдержавшая конкуренции с молодым населением древней Земли. В голове всплыли давно забытые очертания висячих садов Нимеи и хрустальных дворцов Селесты. От непрошенных образов стало грустно, и Инэрис опустила голову, не желая больше смотреть вдаль.

А через секунду ощутил на плечах мягкие руки – не узнать их было нельзя.

Инэрис сжала ладонь Нолана и чуть повернула голову, вглядываясь ему в глаза.

- Всё будет хорошо, - сказал Нолан.

Инэрис повела плечом и, сбросив его руки, отошла к борту корабля.

- Всё будет хорошо, - согласилась она и снова повернулась к Нолану лицом.

- Иса… Я хотел спросить… что будет потом?

- Потом?

- Да. Когда мы её найдём.

- Потом мы узнаем, что никакого эликсира нет. Есть только камни и старые развалины. Ты пополнишь запасы знаний и притащишь домой пару десятков свитков, чтобы снова заняться своим исследованием.

- Я не об этом. Что будешь делать ты?

Инэрис пожала плечами.

- Опять уйдёшь?

Инэрис посмотрела на океан, медленно проплывающий за бортом.

- Подумала вот, не пойти ли служить во флот.

- Ты не уйдёшь… с ним?

Инэрис замерла, а затем сжала пальцы в кулак. Этот вопрос она боялась задавать даже про себя. Что она будет делать, если сможет покинуть эту планету? Что она будет делать там, в бесконечности космоса, где правят бал незнакомые ордена и незнакомые люди, и нет ничего, что бы он знала?

- Он не зовёт, - сказала Инэрис, стараясь говорить спокойно.

- Позовёт.

Инэрис облизнула губы.

- Я много лет об этом мечтала.

Инэрис крепче сжала кулак и ударила им в борт корабля.

- Меолан, он оттуда, - выдавила она, снова поворачиваясь к Нолану. – Из Империи, понимаешь? Я сказала, что он такой, как мы, но ведь это не так. Ты – другой. Ты человек, пусть и превзошедший всех, кто родился в одно время с тобой. А мы…

- А вы – боги, - выплюнул Нолан и тоже сжал кулак.

- Нет, - Инэрис покачала головой и горько улыбнулась. – Мы… Мы те, кто видел смерть мира, в котором родились. Мы те, кто знали мир, которого не будет уже никогда. Мы не выше… Просто мы другие, Меолан. И я не знаю, есть ли ещё такие, как я. Кроме него.

- Всё дело в этом? – спросил Нолан уже спокойно.

- Я не знаю, - Инэрис опустила лицо вниз, так что волосы накрыли её глаза волной, и покачала головой.

- Иса, - Меолан коснулся пальцами её щеки, заставляя вновь посмотреть на себя. – Я хочу, чтобы ты знала. Я люблю тебя. Мы одинадцать лет прожили в одном доме, а у меня всё… руки не доходили сказать. Может, в этом моя ошибка?

Инэрис покачала головой.

- Я не знаю… - сказала она уже совсем тихо.

- Просто решил, что ты должна знать. Если всё-таки решишь уйти.

Нолан развернулся и неторопливо двинулся в сторону кают, а Инэрис долго ещё стояла и смотрела ему вслед.

Погода почти всё время стояла солнечная, и большую часть времени дул попутный ветер.

В первые дни Дезмонд пытался больше времени проводить на палубе – каюта с её тесными стенами и раскачивающимся потолком навевала на него тоску.

Закрытых пространств Дезмонд не любил никогда. Даже в те времена, когда в распоряжении его находился всего один разбитый корвет, Дезмонд тяготился теснотой и старался обвесить все стены плакатами, изображавшими звёздное небо – так, по крайней мере, ему удавалось поверить в простор, хотя и бесконечную удушающую даль безвоздушного пространства он любил не слишком.

Дезмонду нравилось действие. Нравились люди. Нравилась бурлящая кругом жизнь. Здесь же, на корабле, людей было мало - и движения ещё меньше.

На третий день путешествия он застал на корме троицу матросов, распивавших ром. Время было уже позднее, и Дезмонд быстро понял, что делом они заняты запрещённым.

Принимать в компанию чужака матросы поначалу не хотели, но после небольшого обмена любезностями и вступительной драки успокоились и согласились с тем, что наниматели тоже люди.

Некоторое время он развлекал себя вечерами в компании матросов, но и это не приносило облегчения. Он скучал по Инэрис, которая теперь целыми днями торчала на носу и сверяла какие-то карты с равномерной синью горизонта.

Говорить с ней Дезмонд не хотел. Конечно, Инэрис вовсе не была обязана ему какими-то объяснениями, но всё же новости о том, какую роль играл в её жизни Нолан – а роль это явно была велика – Дезмонд воспринял как предательство.

На берегу они ещё общались вне общих собраний, да и то никогда больше не разговаривали так откровенно, как в тот день на пароме. На борту же всё их общение свелось к мрачным приветствиям и скупым обменам информацией – да и обмениваться, по большому счёту, было нечем.

Дезмонд всё обдумывал фразу, сказанную Инэрис в один из последних их дней в Неаполе. «Теперь мне нужна правда». Какую правду Инэрис хотела услышать - Дезмонд не знал.

Сам он, конечно, подумывал о том, что нужно как-то ввести Инэрис в курс дела, объяснить, кто такие Терс Мадо и какие перспективы ожидают её, если она улетит с Дезмондом. И хотя алгоритмы таких инициаций давно уже были отработаны, а каравелла, тихо идущая по волнам, казалась лучшим из возможных мест для такого разговора, Дезмонд всё никак не мог начать разговор.