- Орден… - Анрэй хрипел, пытаясь взять себя в руки. – Орден не спрашивает «за что». Тебе ли не знать?

- Тогда зачем? За… - Инэрис снова запнулась, мгновенно осознав ответ на свой вопрос. – Поверить не могу…

- Мы должны построить новый мир, - Анрэй распрямился наконец и взял себя в руки. Инэрис больше не пыталась проникнуть в его мозг, но ярость с лица Анрэя не делась никуда. – Новую империю. Ты не можешь не понимать.

- Но… Так… затопив всех выживших в крови и невежестве… Почему не говорить с ними как с разумными? Почему не дать им знания, не помочь сохранить культуру, которую они лишь забывают год от года?

- Потому что они дикари, - Анрэй скрипнул зубами, голова всё ещё ныла нестерпимо, - и потому что они не будут верить нам.

- Благодетели… - прошептала Инэрис и прикрыла глаза. – Мне надо подумать. Мне надо понять, что это значит. Дай мне время.

- Завтра прибудет корабль, и вас заберут. Хотите вы или нет.

Анрэй двинулся к выходу и уже у самой двери замедлил ход, услышав окрик:

- Анрэй… Я ведь могу приказать тебе уйти. Я - твой магистр.

- Это было давно.

Анрэй хлопнул дверью, а Инэрис осталась одна.

***

Совет друидов собрался после заката – когда тени деревьев накрыли собой лесные тропинки. Когда солнце уже скатилось за горизонт, а луна ещё не взошла.

- Мы должны уйти, - сказал Корониус, один из старших учеников.

Инэрис посмотрела на него. Слова она понимала. Но пути не видела. Сама мысль об отступлении была ей противна, но даже это меркло в сравнении с нависшей угрозой – речь шла не о её жизни, а о жизни тех, кто не мог и не должен был защищать себя.

- А я хочу драться, - тут же возразил другой, молодой друид по имени Таирус.

Инэрис посмотрела и на него. И эти слова она понимала. Но как воплотить их в жизнь - не знала тоже.

- Скажи своё слово, наставница!

Инэрис молчала, переводя взгляд с одного на другого.

- Я не хочу говорить.

- Ты видишь, что решать тебе. Ты одна из нас знаешь войну. Мы можем победить?

Инэрис сглотнула.

- Мы можем победить? – снова спросил Таирус.

- Нет, - ответила Инэрис хрипло.

- Значит, мы должны бежать, - повторил Корониус упрямо и посмотрел на неё.

Инэрис молчала.

- Мы же можем бежать?

Инэрис прикрыла глаза и качнула головой.

- Нет кораблей. Те лодчонки, что есть у нас, годятся только для ловли рыбы. Да и куда бежать? На материке правят они. Нам придётся рассеяться среди людей и прятаться до конца дней.

Инэрис помолчала.

- Тех, кто хочет поступить так, я не остановлю. Напротив, мы поможем им. Те, кто хочет драться, возьмут всё, что смогут – вилы, посохи, ножи. Вы властны над разумом, как и я – вам решать, что можете сделать. Иллюзии, внушение… Всё, что угодно. Таирус, собери тех, кто хочет сражаться. Я буду ждать их у своего жилища в час середины ночи. Ты, Корониус, собери тех, кто хочет уйти. Спрячьтесь у берега. Не говорите никому из нас, где. Мы захватим корабли и постараемся дать вам возможность уйти. Те, кто хочет прощаться – пусть прощаются быстрее. Времени у нас нет. Утром шанса уже не будет.

Оба друида кивнули и исчезли во тьме.

Инэрис осталась одна. Она запрокинула голову и посмотрела на купол звездного неба, о котором мечтала так долго. Она ждала с неба спасения, но оно принесло лишь погибель тем, кого она любила.

Бой получился недолгим. Захватить первый корабль удалось – потому что никто не ждал атаки. Эцин спали – даже им нужно было спать.

Бросив его, защитники острова принялись штурмовать второй – но тут им не на что было надеяться. Им ответили выстрелами из бластеров и кованными на небе клинками.

Инэрис запомнила лица всех, кто погиб в ту ночь. Но ярче всего горело в памяти лицо Таируса, когда из груди его вырвался клинок, вошедший в спину.

- За что… - губы Инэрис шептали сами собой. Она рванулась вперёд, подхватывая упавший посох, и, провернув его в руках двумя движениями, сломала шею убийцы. Так же, без остановки, подхватила окровавленный меч и нанесла следующий удар, а затем ещё один и ещё один. Она не видела, сумел ли скрыться в тумане корабль, на котором впервые в жизни ставили паруса беглецы.

- Побойся церкви, Тойво, что ты лепишь!

- Да брось, Галфин, мы оба знаем, церковь давно уже не та, что прежде.

- Скажи это Илмару! Или лучше его костям, оставшимся гнить на столбе!

- Илмар - дурак… Эй, ты там, что смотришь?

Дезмонд отвёл глаза от парочки крестьян, уже битый час трепавших языками о сельской ведьме Тарье, которая то и дело приглашала проезжих на ночлег.

Ведьмы здесь были не те, к которым привык Дезмонд – они больше развлекались с путешественниками, чем ведовали. Как не той была и инквизиция, некогда грозная, но теперь, видимо, изжившая себя.

Дышать стало легче. Отчасти Дезмонд даже рад был, что последние несколько десятилетий провёл в Интаке, обучая Орландо. Смотреть на то, что творилось с миром, тогда было грустно. Теперь же воздух становился свежей. Кое-где начинали издавать книги, и в целом не было того давящего ощущения дикости, который царил повсюду в прошедшие сотни лет.

«Это жизнь», - вспомнил Дезмонд и усмехнулся. Аэций, как всегда, был прав. Иногда его фатализм выводил из себя – но его прогнозы всегда оказывались точны.

Однако главный прогноз пока не сбывался никак.

Как ни старался Дезмонд, найти хоть какие-то упоминания об Авроре на этой планете он не мог.

Это было странно, потому что Дезмонд был уверен – такой человек, как Аврора, нигде не пропадёт. Он достаточно слышал об императрице, чтобы не сомневаться в её бесконечной жажде жизни и власти.

И, тем не менее, Дезмонд побывал уже на всех шести материках и обошёл немало королевских дворов, однако никого похожего на Аврору так и не нашёл.

Дезмонд снова потянул из кружки пиво и прищурился, рассматривая пёструю публику трактира. Народ здесь не бедствовал, хоть трактир и предназначался для простолюдинов.

Однако память о прошлом, похоже, была выжжена адептами ордена дотла. Даже легенды хранили лишь столь бледную тень былых дней, что объясняться со старухами, ещё помнящими их, было практически невозможно.

У мира, который рождался на руинах прошлого, был особенный, незнакомый душок. И хотя Дезмонду нравилась его простота и человечность, от мысли о том, что прошлое минуло теперь уже бесследно, становилось тоскливо.

- Ш… Вон она, - услышал Дезмонд и, чуть повернув голову, заметил рядом с собой полного трактирщика.

Трактирщик таинственно кивал головой в сторону угла, где в тени камина прятались круглый маленький стол и единственный стул.

- Та самая? – спросил Дезмонд, пытаясь разглядеть путницу, устроившуюся в тени. Лицо её скрывал серый капюшон, а плечи - поношенный плащ. Только там, где полы плаща расходились в стороны, Дезмонд видел длинные ноги в заляпанных грязью сапогах, вытянутые вперёд.

- Та самая, - трактирщик многозначительно посмотрел на Дезмонда, всё также многозначительно кивнул и протянул Дезмонду руку, беззастенчиво требуя награду.

Дезмонд вложил в ладонь трактирщика пару серебряных монет и знаком приказал ему убираться, а сам сосредоточился на таинственной путнице, столь откровенно скрывавшейся от чужих взглядов, что её трудно было не заметить.

Странница сидела, откинувшись на спинку стула, зябко поводила плечами, будто разминая натруженные суставы, и медленно потягивала из кружки горячее вино. В трактире она явно бывала не впервый раз и, также явно, не имела здесь друзей – крестьяне обходили её по широкой дуге, словно опасаясь пуще любой ведьмы Тарьи.

Дезмонд смотрел долго, подбирая лучшую тактику. Такие обычно не любили говорить с незнакомцами, но могли быть падки на деньги. А могли, напротив, оскорбиться предложением платы – не угадать. В конце концов ему показалось, что странница и сама смотрит на него из черноты капюшона, и Дезмонд подал ей знак, беззвучно задавая вопрос: можно ли присесть к ней за стол?