— Пристрелите его! — крикнул он и едва не поплатился — меч Илонны чиркнул по предплечью, и левую руку пронзила резкая боль.

То ли гвардейцы услышали, то ли сами сообразили, но только в темноте хода защёлкали тетивы, а в Малиновый зал влетело несколько арбалетных болтов. Один из снарядов просвистел рядом с головой Каюри, заставив того уклониться, из-за чего вампир опять едва не попал под меч Илонны. Тот, кто сдерживал гвардейцев, успел отскочить в сторону, и болты его не задели.

— Придурки проклятые! — прошипел Каюри.

— Не сдержать вам сына славного Ольола! — прорычал Гунвальд, вбивая пятого солдата обратно в тайный ход.

Раздался еле слышный среди лязга мечей щелчок ещё одного арбалета, и каршарец дёрнулся. Он ещё успел воткнуть меч в горло шестого гвардейца, решившего, что страшный противник уже обезврежен, но на большее у Гунвальда сил не хватило.

— Не сдержать вам… — прохрипел он, и остриё вражеского меча пронзило его грудь.

Перепрыгнув поверженного каршарца и попутно добив его ещё одним ударом, гвардеец Фрадбурга наконец-то сумел покинуть тайный ход. За ним появились арбалетчик и двое с обнажёнными мечами.

В этот момент шевельнулось одно из окровавленных тел, на что никто не обратил внимания. Сюдри сжал рукоять заряженного арбалета и истратил последние силы на то, чтобы поднять руку и нажать на спусковой крючок. Сухо щёлкнула тетива, и болт с четырёхгранной головкой пронзил спину Каюри. По бескровным губам Сюдри скользнула слабая улыбка, когда он увидел, как Каюри раскрылся, а меч Илонны вонзился в лицо предателя. Месть, что придала ему сил, была исполнена, и Сюдри умер с осознанием выполненного долга.

В Малиновом зале наступило секундное затишье. Четверо гвардейцев Фрадбурга, только что потерявшие шестерых товарищей и вампира, застыли, не решаясь напасть на вампиршу. Двое выставили перед собой мечи, двое оставшихся принялись заряжать арбалеты. А Илонна смотрела на заваленный трупами врагов зал и с гордостью думала, что клан мог бы гордиться своими воспитанниками.

Она прекрасно понимала, что одной ей не под силу одолеть мечников и стрелков. Безумные и изнурительные атаки на Каюри оставили её без сил, друзья мертвы, и помощи ждать неоткуда. И даже если по какой-то невероятной случайности ей удастся победить этих четверых, всё равно из дворца уже не выбраться. Сегодня — день её смерти. Илонна подняла окровавленный меч остриём вверх и прошипела гвардейцам:

— Я умираю во славу клана Григот. А вас заберу с собой.

Когда в Малиновом зале началась заваруха, Дилль уже знал, как поступит. Он не воин, и толку от него во всеобщей свалке будет немного. Значит, нужно повторить то, что сделал король — воспользовавшись неразберихой, проскользнуть в Тронный зал и, пока до него не доберутся стражники, успеть крикнуть, что на троне самозванец. Что потом будут делать главы кланов, Дилль не знал, зато прекрасно понимал, что станется с ним самим — его сначала искромсают мечами и алебардами, а потом, если он вдруг не успеет умереть, торжественно сожгут на костре.

Стараясь не думать о том, какую чудовищную глупость он собирается совершить, Дилль ждал, когда схватка достигнет апогея, и стражникам будет не до него. Гунвальд с рычанием ринулся в драку, и Дилль поспешил за ним. Он перепрыгнул убитых гвардейцев, открыл створку высокой двери и шмыгнул в образовавшуюся щель.

Приготовившись заорать разоблачение, Дилль вдруг понял, что в Тронный зал он ещё не попал — в пяти шагах перед ним находились ещё одни двери. Поплотнее затворив за собой дверь, Дилль открыл створку в Тронный зал, быстро огляделся, не увидел никакой стражи вблизи и слегка воспрянул духом. Значит, его убьют не сразу.

В огромном — длиной не меньше сотни шагов, зале стражников вообще не было видно — ни людей, ни вампиров. В противоположном конце зала на возвышении стоял королевский трон, на котором сейчас с важным видом восседал самозванец. Чуть позади трона стояли двое: предатель Леклер и, если Дилль правильно помнил, главный церемониймейстер господин Луавиль. Главы кланов сидели в креслах с высокими деревянными спинками, расставленными друг напротив друга — шесть с одной стороны трона, шесть — с другой. Герцоги и графы внимательно слушали «короля», голос которого разносился по всему залу даже без помощи магии. Во всяком случае, Дилль прекрасно его слышал.

—…благодарю вас за поддержку. Господин Луавиль внесёт изменения в Скрижаль, и после того, как каждый из вас поставит печать клана, этот пункт будет признан недействительным и вычеркнут. А теперь…

— А теперь я бы хотел услышать ответ на свой вопрос! — Дилль увидел, как кряжистый мужчина с густой чёрной бородой и копной таких же волос поднялся.

— Герцог Витри! — стукнул жезлом церемониймейстер. — У клана Вепря нет привилегий перед прочими кланами. Имейте терпение.

Витри сердито плюнул на пол и упал в кресло. Дилль только подивился — надо же, герцог, глава клана, а ведёт себя, словно обычный забулдыга в кабаке.

— Милорды, я собрал вас всех, — спокойно, будто его и не обрывали, продолжил «король», — чтобы вы стали свидетелями важного события. Я, Юловар второй, король Ситгара, последний представитель клана Красного Льва, объявляю, что клан более не будет претендовать на трон государства.

Раздался дружный вздох — главы кланов ожидали чего угодно, но не такого. Король, железной рукой правивший Ситгаром уже более двадцати лет, вдруг объявляет о том, что не собирается иметь наследника. Может, он ещё и от власти отказаться хочет?

Дилль только головой покачал — Юловар, как в воду глядел. Наверное герцог Фрадбург сейчас мысленно руки потирает. Дилль всмотрелся, но с такого расстояния не смог увидеть эмоций на лицах глав кланов.

— Я устал, — невыразительно сказал «король». — Последнее покушение, предательство некогда близких мне людей что-то надломили в моей душе. Я больше не желаю быть королём Ситгара. Я уже подписал текст отречения от престола.

Дружный вздох повторился, после чего воцарилась полная тишина.

— Но я беспокоюсь о будущем государства. И потому призываю вас ответственно подойти к выбору того, кто станет королём Ситгара. Им должен стать тот, кто готов отдать жизнь за свой народ. Тот, кто обладает силой духа, мощью и реальной властью.

Герцоги и графы начали бросать друг на друга косые и подозрительные взгляды. «Король» закончил:

— При всём моём уважении к вам лично и к кланам, которые вы возглавляете, я вижу на троне только одного человека — герцога Фрадбургского.

— Я так и знал! — завопил один из сидевших. — Я только увидел гвардейцев Фрадбурга во дворце, сразу понял, что дело нечисто.

— Клан Рогатой собаки не поддержит Фрадбурга! — крикнул другой.

— А я согласен — Фрадбург будет хорошим королём, — поднялся третий.

Среди глав кланов началась склока. Дилль решил, что лучшего момента для своего появления ему не дождаться, и, глубоко вздохнув, словно набирая дыхания перед нырком в холодную воду, он выскользнул из дверного проёма. Идя по огромному залу, Дилль отчаянно трусил при мысли о том, что сейчас в него целится арбалетчик, спрятавшийся в каком-нибудь укромном месте. Или даже целая дюжина стрелков. И вместе с этим он боялся не успеть исполнить задуманное. Он должен сделать то, ради чего его друзья рисковали жизнями.

Сапоги с мягкой подошвой, которые дали ему вампиры, позволяли ступать совершенно бесшумно. Дилль добрался уже до центра зала, а на него никто ещё не обратил внимания. Крики и ругань среди представителей высшего дворянства затихли, когда поднялся седовласый мужчина преклонных лет.

— Ваше Величество, я склоняю голову перед вашей мудростью. Я всем сердцем скорблю о вашем решении покинуть трон, но, клянусь, ваш преемник и мой племянник, граф Бореол, окажется достойным доверия. Я лично приложу все силы для этого…

— Бореол — король? — заорал герцог Витри. — Да он просто чванливый болван, который в первый же год растеряет половину ситгарских земель! Он даже в Неонине не смог спокойно усидеть.