Капитан обладал завидной реакцией — каким бы неожиданным ни был скрытый удар и как бы сильно ни ослепила его вспышка магического амулета, он успел отпрянуть от рубящего удара меча Илонны и обнажить своё оружие.

Оставшийся без меча Сайл метнул нож в ближайшего стрелка, а сам бросился на другого. Два арбалетчика выстрелили одновременно: один болт просвистел над плечом Сайла, а второй пробил ему правую руку насквозь, пришпилив её к рёбрам. От удара вампира отбросило в сторону, но он всё же достал до намеченной жертвы, вцепившись левой рукой в ворот форменного камзола солдата. Тот хладнокровно разрядил арбалет прямо в грудь вампира и потянулся за кинжалом. Сайл — уже теряя сознание, совершил последний рывок, подтащил себя к солдату и впился зубами ему в шею. Хрипя от боли и ужаса, стрелок нанёс кинжалом несколько ударов в живот противника, но клыки вампира лишь сильнее сдавливали его горло. Небытие чёрным облаком опустилось на Сайла, и он умер с сознанием того, что забрал с собой жизнь врага.

Несмотря на слова Илонны, Эрнест оказался не таким уж великолепным фехтовальщиком — она убила его уже четвёртым ударом. Возможно защитная вспышка всё-таки сильно дезориентировала Эрнеста, потому что он, отбив рубящий взмаха меча вампирши, пропустил прямой выпад — его спасла заговорённая кольчуга. Меч Илонны, направленный в сердце капитана, будто отвела чья-то невидимая рука. Ещё один рубящий удар Эрнест парировал, а вот последнего удара он опять не увидел, когда Илонна обратным взмахом снизу вверх рассекла лицо противника. Капитан рухнул, заливая пол кровью, а на вампиршу навалились здоровенные караульные с алебардами и мечами. Ловкость и скорость Илонны спасовали перед таким явным преимуществом, и она бросилась бежать, рассчитывая на помощь каршарца.

Гунвальд не заставил себя долго ждать. Он ворвался в Малиновый зал, двумя огромными прыжками преодолел расстояние от дверей до стражников и превратился в смертоносный ураган из сверкающих лезвий. Правда, каршарцу сразу же не повезло: он хотел обрубить древко алебарды наиболее настырного гвардейца, который пытался достать Илонну. Но древко оказалось обито бронзой — причём, явно заговорённой, и меч Гунвальда, сухо лязгнув, сломался.

Рассвирепев, каршарец от души пнул противника в колено, и раздался хруст. Гунвальд уклонился от колющего удара алебарды другого стражника и отрубил ему руку, не рискуя больше бить по древку. Илонна глубоким выпадом распорола бок ещё одного гвардейца, имевшего неосторожность увлечься атакой на каршарца и забывшего о вампирше. Гунвальд не стал добивать того, кому он отрубил руку, а занялся новоявленным хромцом, который, не обращая внимания на боль в сломанной ноге, уже собирался метнуть кинжал.

Варвар сейчас находился в том прекрасном состоянии, когда кровь бешеными толчками разгоняет по телу боевую ярость, но холодность рассудка позволяет не совершать глупых или неосторожных поступков. Если честно, с Гунвальдом такое бывало всего-то раза два в жизни…

Он нанёс удар с оттягом, и отточенное лезвие врезалось точно туда, где шея гвардейца не была прикрыта ни кромкой шлема, ни верхним краем кирасы. Какую-то долю секунды солдат даже не понимал, что уже мёртв, а потом его голова покатилась на пол.

В дверях Малинового зала появился Сюдри. Он спокойно, точно на тренировке, поднял взведённый арбалет и всадил болт в последнего оставшегося на ногах алебардщика. Кольчуга могла спасти владельца от режущих ударов меча и, если была отменного качества и изготовлена, к примеру, гномами, спасала даже от ударов колющих. Но против арбалетного болта, пущенного с расстояния в десяток шагов, она оказалась такой же полезной, как бумажный листок — стражник словно споткнулся и осел на пол, после чего получив от каршарца удар мечом в лицо, умер. Илонна, тем временем, добила того, кому Гунвальд отсёк руку.

Из всей охраны осталось лишь двое арбалетчиков, один из которых уже успел взвести свой арбалет. Воспользоваться оружием ему не дали — Гунвальд и Илонна, словно два демона, набросились на стражников и порубили их. Малиновый зал превратился в бойню — всюду кровь и трупы.

— Это было не сложно, — фыркнул Гунвальд. — Ты не ранена?

— Нет. Сайл мёртв.

— Он погиб, как воин, — сказал Сюдри. — А где твой товарищ?

— Он-то как раз не воин, поэтому в схватке ему делать было нечего, — сказал Гунвальд и, увидев презрительное выражение глаз вампиров, тут же добавил: — Зато он драконоборец и маг. Ему обычно подавай для драки Великого дракона, на меньшее Дилль не согласен.

Каршарец выглянул в соседний зал, но кроме камердинера, лежавшего под лавкой, никого там не обнаружил.

— Нету, — обескураженно доложил он.

— Сбежал, трус, — процедила Илонна. — А разговоров было… Ну, значит дальше пойдём без него.

Пойти дальше они не успели — гобелен, изображавший темно-красное поле с лазурными цветами, рухнул, и из тайного хода в Малиновый зал выпрыгнула фигура в тёмной одежде. Гунвальд, конечно, догадался, что это ещё один вампир, а Илонна и Сюдри одновременно прошипели «Каюри».

Вслед за вампиром в зал начали выскакивать гвардейцы Фрадбурга. Один, два… Они слегка щурились, попав из темноты на свет, но руки их уверенно держали оружие. Гунвальд метнулся к гвардейцам, предоставив Илонне и Сюдри разбираться с сородичем. Он стремился как можно быстрее заткнуть дыру — кто знает, сколько там пряталось солдат? И чем меньше их вылезет, тем целее будет шкура одного храброго, но совсем не неуязвимого каршарца.

— Коэри был прав, когда не доверял вам, — рассмеялся Каюри.

— Умри, убийца и предатель! — Илонна скрестила меч с мечом Каюри, а Сюдри, метнул в него кинжал.

С завидным хладнокровием Каюри успел остриём меча отвести в сторону летящий кинжал, после чего извернулся и едва не отсёк Илонне кисть, держащую оружие.

— Ты ещё слишком слаба против меня, девчонка, — сказал он, тесня её. — Триста патрулей в Запретном пределе и пятьдесят лет ежедневных тренировок — тебе до меня расти и расти. Жаль, не успеешь.

Сюдри, оставшийся без ножей, отбежал в сторону, чтобы подобрать арбалет, который стрелок успел зарядить, но не успел воспользоваться. Каюри, словно прочитав его мысли, бросился за ним и нанёс размашистый — сверху-вниз, удар. Такой удар разваливал туловище напополам, но Каюри поскользнулся на луже крови, и остриё погрузилось в спину Сюдри всего лишь на три пальца. Но хватило и этого — из огромной, через всю спину, раны хлынула кровь, а смертельно раненый вампир рухнул на труп стражника и больше не двигался.

— Тварь поганая! — взвизгнула Илонна, и как безумная принялась наносить удары, которые Каюри со смехом отбивал. — Сдохни, предатель!

Каюри не торопился — он играл с этой взбалмошной девчонкой, ожидая, пока гвардейцы выберутся из тайного хода и прикончат её дружка. Лучше бы, конечно, сохранить жизнь Илонне и вынудить её дать присягу Коэри. А потом, глядишь, и взять её в жёны… Хотя, она ведь чокнутая — ни за что не согласится спасти свою жизнь в обмен на клятву верности. Жаль, жаль…

Каюри, отбивая сыпавшиеся на него удары, переместился так, чтобы посмотреть, чем там заняты эти, так называемые, солдаты. И был неприятно удивлён тем, что двое из них уже валялись мертвыми, третий умирал, пытаясь удержать в руках вываливающиеся кишки, четвёртый безуспешно отбивался от дружка вампирши, а остальные тупо застряли в тайном ходе.

Когда шла подготовка к Сбору, Каюри тоже принимал в ней участие поскольку Коэри вдруг оказался в фаворе у герцога Фрадбурга. Коэри предложил герцогу расставить гвардейцев по тайным ходам. Просто на всякий случай. И хотя мастер Леклер утверждал, что ловушки уничтожат любого, кто осмелится извне пройти во дворец, Фрадбург приказал Эрнесту выделить людей. Эрнест, видимо, был не в восторге от этой идеи, но выполнил приказ. Правда, он отправил в тайный ход около Малинового зала ещё и Каюри — видимо, думал насолить таким образом Коэри. Не угадал, капитанишка — Каюри довольно ухмыльнулся.

Впрочем, ухмылка сошла с его физиономии, когда он увидел, как четвёртый солдат падает мёртвым.