Гроссмейстер и архиепископ обменялись недоумёнными взглядами, а господин Луавиль нахмурился.

— Но, Ваше Величество, род Кадьяков — безусловно, род старый и достойный, прекратил существование. Их земли и угодья распроданы уже лет пятнадцать назад, а наследники пропали. В Скрижали есть запись об этом.

— Всё верно. Господин Луавиль, — тут король внимательно посмотрел на церемониймейстера, — Скажите, ваши помощники смогут управиться без вас?

Луавиль вздохнул, глянул на короля, опять вздохнул.

— Вы отправляете меня в отставку за то, что я не сумел распознать самозванца на троне? В общем-то, я и сам уже думал покинуть этот пост. Да, Ваше Величество, мой старший помощник господин Ригинд знает всё об управлении дворцом и владеет всей необходимой информацией. Можете довериться ему — он не подведёт.

— Замечательно. Тогда передайте ему дела. А для вас, господин Луавиль, у меня будет поручение.

— Но…

— Личное поручение, Луавиль, — король перешёл на «ты», словно подчёркивая важность сказанного. — С этим можешь справиться только ты — знаток традиций и хранитель Скрижали.

— Разумеется, я выполню всё, что прикажете, Ваше Величество, но…

— Луавиль, ты поедешь в замок Изент. Я даю тебе три месяца на то, чтобы обучить баронессу Кадьяк всем тонкостям придворного этикета. Через три месяца она должна не просто выглядеть королевой — она должна быть ею. Кроме тебя этого сделать не сможет никто.

Дилль с трудом удержался от улыбки, глядя на изумлённые физиономии Адельядо и Одборга. Да и сам Луавиль удивлённо хлопал глазами. И только мастер Ильминг, кажется, начал догадываться, о ком идёт речь, а потому сохранил невозмутимое выражение лица.

— Но разве баронесса… — развёл руками Луавиль. — Хорошо, я всё сделаю. Но…

— В настоящее время баронесса не сумеет отличить реверанс от книксена[1], — пояснил король. — Луавиль, в твоих руках не только моё личное счастье, но и судьба клана Красного Льва. Ты должен успеть.

Услышав это, возрастной церемониймейстер вдруг смахнул с глаз набежавшую слезу и бухнулся на колени.

— Наконец-то! Я уж думал, что никогда не услышу от вас слов о наследнике.

Король бросился поднимать Луавиля.

— Ну же, старина, перестань! Ты ещё будешь мучить наследника своими нравоучениями, генеалогическими древами и правилами поведения.

— Дай Единый, чтобы это случилось поскорее!

— Кстати, — король обернулся к архиепископу, — Одборг, вы не будете против провести обряд венчания между мной и баронессой?

— Почту за честь, Ваше Величество.

— Тогда езжайте к церкви святого Духа и подготовьте там всё необходимое. Гроссмейстер, вы с мастером Ильмингом поедете с архиепископом — будете свидетелями. Луавиль, прикажите снарядить удобную, но не очень приметную карету и приезжайте на ней к церкви святого Духа. После венчания вы с баронессой сразу же покинете Тирогис и направитесь в замок Изент.

— Уже иду, — и взволнованный Луавиль, даже не поклонившись, ушёл.

— А ты, сэр Диллитон, поедешь со мной, — сказал король.

— Вы собираетесь ехать вдвоём? — возмутился гроссмейстер. — Это глупо — в такое время…

— Сэр Диллитон владеет магией, а я неплохо орудую мечом. Не думаю, что с нами что-нибудь случится. Всё, встречаемся на закате в церкви святого Духа.

— Сэр Диллитон так владеет магией, что если его не остановить, он сам себя изжарит, — возразил Адельядо. — Да и не дело это — королю махать мечом, будто простому стражнику.

— Я уже всё решил, гроссмейстер, — тон Юловара подсказал магу, что спорить с ним бесполезно. — Увидимся в церкви. И не нужно тайно следовать за нами — отчего-то сегодня я весьма нетерпим к возражениям.

Король сделал знак Диллю, и первым покинул зал. За дверьми гвардейцы взяли «на караул», а стоящий в центре коридора капитан Рибрин вытянулся. Юловар жестом подозвал его и негромко сказал:

— Рибрин, выдели три десятка самых лучших людей. Пятнадцать должны выехать прямо сейчас — их задача зачистить дорогу к замку Изент. Чтобы ни одна разбойничья морда, ни одна вражеская засада не преградили путь карете, которая вскоре покинет Тирогис. Другие пятнадцать должны ехать за этой каретой — не рядом, но не терять её из виду. Не нужно, чтобы на экипаж обращали лишнее внимание. Но если вдруг что-то произойдёт, твои люди должны из кожи вылезти, но обеспечить безопасность господина Луавиля и женщины, которую он будет сопровождать. Когда карета доберётся до Изента, твои люди останутся там и будут охранять миледи Кадьяк и господина Луавиля до тех пор, пока они не покинут замок и не окажутся здесь, во дворце.

Убедившись, что командир гвардейцев всё понял, король повёл Дилля на конюшню. А в зале жестикулировали и ругались гроссмейстер и архиепископ. Причём, в отличие от прошлых ссор, ругались они не друг на друга, а на беспечного короля, которому вздумалось покидать дворец безо всякой охраны. Дилля, разумеется, они к охране не причисляли.

Наконец они пришли к какому-то решению, и гроссмейстер Адельядо решительным шагом направился к Рибрину, с сосредоточенным видом что-то считавшего в уме.

— Капитан, вы должны выделить умелых людей для охраны Его Величества. Он собирается покинуть дворец в сопровождении всего лишь адепта Академии.

— Простите, ваша премудрость, я получил от Его Величества другие указания и намереваюсь их выполнить.

— Капитан, ты осмеливаешься мне возражать? — в голосе Адельядо прозвучали грозовые нотки. — Речь идёт о жизни короля, которого ты поклялся защищать.

— Господин гроссмейстер, мою роту разогнали по всему Тирогису и даже дальше. Сейчас дворец охраняют жалкие три десятка, да и тех я сейчас отошлю. Я жду прибытия остальных. Вот когда…

— Тьфу! — сплюнул Адельядо. — Ладно, забудь. Одборг, Ильминг, идите сюда, у меня возникла мысль, кого послать за королём.

[1] Приседание в книксене делается быстрее и не столь глубоко, как в реверансе.

Королевская конюшня сияла чистотой: серые каменные плиты на полу были вычищены до блеска, деревянные перегородки выскоблены, на стенах висела разнообразная сбруя, сёдла, попоны. Гривы лошадей, с любопытством тянувших шеи к людям, были аккуратно расчёсаны и даже заплетены в косички. В общем, эта конюшня напоминала конюшню «Стойла ржавого дракона» только одним — запахом навоза, который неистребимо витал в воздухе.

Увидев вошедших, конюх, бывший, по-видимому, заодно и шорником[1], отложил в сторону толстую иглу и упряжь, поднялся и низко поклонился.

— Здравствуй, старина Гастон! — король, презрев этикет, поздоровался первым.

— Рад видеть вас, Ваше Величество, — седой конюх снова низко поклонился. — Вам, Удалого, как обычно?

— Нет, Гастон, на сей раз дай мне, пожалуй, Ветерка.

— Как пожелаете, Ваше Величество. А вашему спутнику?

— А его спутнику кого-нибудь посмирнее, — поспешил вмешаться Дилль, пока ему не подсунули горячего коня, который неминуемо сбросит седока.

Конюх удивился, что сопровождавший короля так бесцеремонно вмешивается в беседу, но решил, что раз Его Величество не сделал замечания, значит, так оно и надо.

— Выбери ему спокойную лошадь, — кивнул король. — И оседлай ещё двух, мы их поведём в поводу.

— Будет сделано.

— Любезный Гастон, — окликнул конюха Дилль, — пусть одна из этих лошадей будет с дамским седлом. И лошадь тоже подбери не очень норовистую.

Король молча подтвердил это указание и благодарно кивнул Диллю, который подумал о том, что должен был сразу предусмотреть сам Юловар.

Увидев королевского скакуна, Дилль не удержался от широкой усмешки — Ветерок был абсолютно белого цвета.

— Принц на белом коне, — фыркнул он. — Оказывается, наш король — романтик.

— Между прочим, за оскорбление короны полагается отрубание головы, — намекнул Юловар.

— Какое-такое оскорбление? — возмутился Дилль. — Я сказал чистую правду.

— Чтоб ты знал, правду королям говорить категорически нельзя, — усмехнулся Юловар. — Чревато. Только шуты имеют на это право. Хочешь, я тебя определю в придворные шуты? Будешь носить корону с бубенцами, получать пинки от придворных и спать с собаками. Зато сможешь открыто издеваться над кем угодно и говорить правду в лицо.