Создание категории «специальных святилищ» демонстрирует расширения сакрального пространства в рамках императорского мифа, но с помощью нового инструментария. Необходимость подтверждения непрерывности династии потребовало некоторой «корректировки» истории, которая проявила себя и в учреждении и популяризации новых святилищ. Одним из самых трагических и сложных для трактовки в рамках идеи «непрерывности власти» являлось время противостояния двух императорских дворов — северного и южного, период Намбокутё (1336-92). Окончательное конструирование императорской генеалогии требовало времени, а почитание вассальной преданности и героическая смерть за государя были близки устремлениям новой эпохи. Указ 1870 г. об учреждении храма, посвященного герою периода Намбокутё, Кусуноки Масасигэ, открыл череду мероприятий, поддерживающих основополагающие идеи правительства. В 1871 г. было учреждено святилище Минасэ дзингу, в котором почитаются три императора, которые попали в немилость сёгуната и были сосланы за участие в «мятеже» 1221 г. В 1875 г. буддийский храм, в котором находилось захоронение малолетнего государя Антону (1180-83), был преобразован в святилище Акама дзингу. В 1887 г. после включения южной ветви императорского рода в основную генеалогию, в горах Ёсино, где упокоился мятежный император Годайго (1318–1339), был построен Ёсино дзингу. Продолжение установившейся традиции видится в учреждении в 1920 г. Мэйдзи дзингу, в 1919 г. Ноги дзиндзя и в 1938 г. Оми дзингу. Упорядочивание храмов проходило в рамках «императорского мифа», когда место расположения и категория святилищ определялась в соответствии с иерархией мифа. Строились новые святилища, а те святилища, которые не могли быть исключены из реестра из-за большой популярности среди населения м высокой сакральности районов расположения, «переориентировали» на почитание «нужных божеств». Это повлекло за собой сосуществование в некоторых древних святилищах как традиционных местных божеств, так и новых — «назначенных» правительством.

Иерархия святилищ выстраивалась следующим образом: большие, средние и малые кампэйся и кокухэйся (кампэй тайся, кампэй тюся, кампэй сёся; кокухэй тайся, кокухэй тюся, кокухэй сёся), а также бэккаку кампэйся. Различие между кампэйся и кокухэйся заключалось не только в источниках пожертвований, но также и в том, что первые получили право помещать изображение императорской эмблемы (хризантемы) на храмовое строение, но после 1874 г. это право распространилось на все святилища государственного подчинения. Количество канся увеличивалось и к 1945 г. составило более 248.

Для создания более «стройной» системы управления правительство шло на их слияние и даже упразднение (действовал принцип «одно место — одно святилище». В результате предпринятых мер их количество сократилось с 193 тыс. в 1906 г. до 110 тыс. в 1912 г. Мероприятия государства вызвали недовольство, а в ряде префектур протесты и выступления населения. Перед и во время второй мировой войны количество храмов еще более уменьшилось и в 1945 г. составило 16137. В феврале 1946 г., согласно решениям оккупационного командования, было ликвидировано государственное регулирование и поддержка синтоистских святилищ. Была создана Ассоциация синтоистских святилищ (Дзиндзя хонтё), в которую объединились 87218 святилища. В 1992 г. ассоциация объединяла 97 процентов существующих святилищ, оставшиеся существуют как самостоятельные объединения или небольшие религиозные организации. Например, самостоятельным является одно из крупнейших святилищ — Фусими Инари тайся.

Таким образом, можно заметить, что регулятором формирования и поддержания сакрального пространства являются как духовные потребности людей, так и идеологические установки, диктуемые государством. С каждым переносом столиц в конце VIII в. в провинцию Ямасиро в Хэйан, в XVII в. в район Канто в Эдо новая территория поднималась на высшую ступень сакральности, при том, что старые также сохраняли высокую значимость. И в том, и в другом случае статус повышался, говоря словами М. Элиаде, «усилением иерофании», проведением ритуалов в определенном месте. В XIX в. в границах новой императорской столицы Токио были определены 10 святилищ-охранителей, ориентированных по сторонам света относительно центра, которым являлся императорский дворец. Если в период Хэйан создавались объединенные религиозные буддийско-синтоистские центры, то во времена Мэйдзи — исключительно синтоистские, что всякий раз отвечало задачам и интересам государственной идеологии на данном историческом этапе.

Устойчивая историко-культурная память, преемственность, характерные для японской культуры, проявляют себя в обожествлении выдающихся поэтов, творцов культуры. Обожествление Сугавара Митидзанэ было непосредственно связано с историей императорского рода, формирование же всеяпонского культа Тэндзин, божества покровителя поэзии и знания, произошло в силу почитания выдающихся достижений Митидзанэ в области учености и литературы. К этой же тенденции можно отнести и обожествление выдающегося поэта Мацуо Басё в 1793 г. и учреждение святилища на его родине в городке Уэно провинции Ига. Он стал «хион мёдзин» — «светлый бог летящих звуков» (намек на знаменитое трехстишие Басё о лягушке, прыгающей в пруд) [98] — после того, как в 1806 г. императорский двор наградил его этим титулом.

С течением времени человек, наряду с сакрализацией природных точек («природные предметы, одинаково принадлежащие земле и небу, — высокие деревья, холмы, горы»), сакрализует и создает искусственные медиаторы, дворцово-храмовые ансамбли, города[99]. Формируется определенным образом организованное пространство для осуществления религиозной ритуальной практики — территория святилища.

Строения на священных территориях появляются сравнительно поздно, исключение составляют Исэ дзингу и Идзумо тайся. Полагают, что хондэн в Касуга тайся был отстроен не раньше VIII в., только после того, как святилище приобрело статус родового храма Фудзивара. Источники отмечают, что уже в 804 г. Найку включал более 10 строений, такие как павильон императорской принцессы-жрицы, пожертвований, сокровищницу, павильон для приготовления божественной пищи, уединения и очищения для священнослужителей и другие. По мере развития государства, роста экономики, укрепления связей между центром и провинциями, централизации верований и развития ритуала, распространением влияния буддийской храмовой архитектуры, структура синтоистского святилища усложнялась, количество строений возрастало.

Синтоистское святилище может состоять из одного или несколько строений, расположенных либо внутри одного участка, либо на нескольких. Как и большинство культовых сооружений в мире, святилище начинается с ведущей к нему дороги, по-японски — сандэ. На ней могут стоять одни или несколько врат тории, маркирующих границу сакральной территории. Такими «подходами» является данкадзура в Цурагаока Хатимангу или широкий проспект Омотэ-сандэ, ведущий к Мэйдзи дзингу. Издревле территория святилища считалась табуированной, не только на вход, но также на сбор плодов деревьев и трав, рубку деревьев. И сегодня запрет полностью или частично соблюдается в таких святилищах, как Ицукусима дзиндзя, Мунаката дзиндзя. Внутри комплексов дороги или тропы, ведущие к различным строениям, как правило, грунтовые или посыпаны мелкой галькой или гравием. От злых духов и несчастий территории часто охраняют символические стражи. По обе стороны от входа устанавливают небольшие синтоистские храмы-охранители, пары животных, чаще всего кома-ину, или скульптурные изображения антропоморфных существ устрашающего вида, ниосама. Вдоль дороги встречаются каменные или бронзовые фонари торо. Святилище окружает одна или несколько оград — тамагаки, мидзугаки.