Это было рискованно со всех сторон. Я верил, что звезды сошлись не просто так. Поиски Медведя, Сабрина, сумевшая найти кого-то, кто мог бы помочь его транспортировать, итальянский вертолет, направляющийся в аэропорт Герата, водитель - я не думал, что его удастся спасти, но все, казалось, складывалось удачно. Я очень нервничал из-за того, что передал Медведя незнакомому человеку для его поездки в Кабул, но Пен, который служил в британской Королевской морской пехоте, доверял парню. Для меня этого было достаточно.

На следующее утро команда попрощалась с Медведем и пожелала ему благополучного путешествия в Землю Обетованную. Я связал для него поводок из паракорда и повел его к вертолетной площадке на южном конце ПОБа.

Лайкон уже ждал меня там, и он взял с собой Хайбара, чтобы тот переводил для него при покупке некоторых труднодоступных предметов для команды. Он пригодился бы, когда пришло бы время позвонить и согласовать действия с водителем.

Итальянский «Чинук» приземлился, и припасы были выгружены. Мы стояли в стороне, пока командир экипажа не подал сигнал пассажирам начинать погрузку на борт. Ступив на задний пандус, я понял, что для Медведя пути назад нет. Это должно было сработать.

Медведь вырос большим, но мне все же удалось засунуть его в свою куртку, чтобы он не привлекал слишком много внимания со стороны итальянских солдат. Громкий звук авиационных двигателей напугал его. Я прижал его к своей груди и заткнул ему уши. Вертолет медленно оторвался от ПОБа и повернул в сторону западных холмов, оставив вдалеке долину BMG. Жизнь на ПОБе и в долине — это все, что я знал за последние несколько месяцев. Это было так, как будто я забыл, что за пределами его стен существует больший мир.

Несколько итальянцев в задней части вертолета мельком увидели Медведя. Они все знали, кто он такой. Он был бродячим псом, поэтому исследовал небольшую базу, получил много подачек и завел много друзей за последние несколько месяцев. Они тоже были рады услышать, что он собирается в США.

После короткой остановки на крошечной взлетно-посадочной полосе в Калайи-Нау для заправки топливом вертолет продолжил полет в международный аэропорт Герата, где размещалось командование НАТО в регионе. Там Лайкон, Хайбар, Медведь и я остановились на ночь в небольших временных казармах, которые держал там SOTF. Мы могли бы прокатиться с одним из ежедневных американских конвоев, преодолевающих короткое расстояние между командным пунктом НАТО и Кэмп-Стоуном, где располагались SOTF, итальянское командования и командования 82-й Воздушно-десантной.

— Хайбар, не мог бы ты позвонить этому парню от меня и узнать, когда, по его мнению, он доберется до Герата? - спросил я после того, как тайком провел Медведя в здание временного жилья и устроился в маленькой комнате, которую они нам выделили.

Прошло несколько минут, прежде чем Хайбар вышел на улицу, чтобы позвонить по телефону.

— Хорошо, я поговорил с ним. Он будет здесь поздно вечером. Мы можем встретить его у главных ворот утром - сказал Хайбар, вернувшись в комнату из патио.

— Я думаю, это все. Сможешь ли ты прийти со мной к воротам утром, чтобы перевести?» Я спросил.

— Конечно, брат, все, что тебе нужно.

Хайбар был хорошим человеком, храбрым перед лицом опасности и всегда готовым помочь, когда мог. Все переводчики команды были надежными и лояльными. Они представляли самое лучшее в своей стране и верили в то, за что боролись. Хайбар питал особую ненависть к талибам, может быть, даже большую, чем мы. Во время перестрелок он иногда впадал в словесную истерику по поводу талибов.

— На хер этих парней, гребаные талибские трусы - громко орал он на ломаном английском.

Самое смешное, что он говорил по-английски лучше, чем Лайкон. Мы шутили о том, чтобы нанять переводчика специально для него, чтобы мы могли понять, что, черт возьми, он говорит, когда он возбуждался и начинал переходить на густой спанглиш^[64].

Сегодняшняя ночь была бы моей последней ночью с Медведем, спящим на полу рядом со мной. Завтра он отправится в свое путешествие, не зная, где окажется в конце. Я просто надеялся, что Пен и этот местный житель знали, что они делают; у меня было бы разбито сердце, если бы он попал в руки талибов. Это было бы все равно, что оставить кого-то позади, так и не узнав его судьбы. Я принес ему большую тарелку горячей еды из испанской столовой, прежде чем лечь и впервые за пять месяцев заснуть в кровати.

Я потерял сознание через несколько минут после того, как моя голова коснулась подушки, держа Медведя на руках, возможно, в последний раз.

Утро наступило быстрее, чем я хотел. Хайбар снова связался с водителем, и они договорились встретиться с нами в 09.00. От импровизированного отеля, где мы остановились, до главных ворот комплекса НАТО было несколько минут ходьбы. Проход охранялся албанскими солдатами. Это был первый раз, когда я вообще их увидел. Их присутствие на базе НАТО было крошечным, около сотни человек личного состава. У них не было сил, средств и материально-технического обеспечения для работы в сколько-нибудь значительном объеме, и их участие ограничивалось только обеспечением безопасности базы.

Мы ждали с внутренней стороны ворот, пока водитель не позвонил и не сказал, что ждет снаружи.

Зазвонил мобильный телефон Хайбара, и они обменялись несколькими словами на пушту, другом широко используемом языке Афганистана.

И я думал, чтоя умный. Хайбар мог говорить на трех разных языках.

— Он ждет нас снаружи, он смог пройти через ворота афганской полиции.

Между афганцами, охранявшими внешние ворота, и албанским контрольно-пропускным пунктом была небольшая буферная зона. Местные граждане, которые работали на базе, должны были следовать этим маршрутом, и их досматривали у обоих ворот, прежде чем им разрешали доступ на базу.

— Мы можем выйти здесь - сказал я Хайбару, когда начал идти по выездной пешеходной полосе с Медведем в одной руке, моим M4, перекинутым через спину, и 45-м калибром на боку. Проходя мимо албанца-часового, я показал свою карточку^[65] и сказал ему, что просто выйду на несколько минут за ворота, чтобы кое с кем встретиться.

Он не задавал мне вопросов. Возможно, дело было в бороде, бейсболке и гражданской одежде. Вероятно, он просто подумал, что я еще один американский подрядчик, а его переводчик собирается иметь дело с местными жителями.

Мы прошли по огороженной металлическим ограждением дорожке к тротуару, который был переполнен утренним наплывом рабочих.

— Как, черт возьми, мы узнаем, кто этот парень?

Хайбар достал свой телефон и позвонил водителю.

— Он сказал, что стоит рядом с деревом».

Оглядев толпу, я увидел пожилого, опрятно выглядящего мужчину, стоящего на тротуаре рядом с деревом.

Я помахал ему, чтобы привлечь его внимание.

Он кивнул мне в знак подтверждения.

— Вот он, Хайбар. Вон там.

Медведь становился все более беспокойным среди толпы.

Когда мы приблизились к нему, Хайбар начал с ним разговаривать.

— Да, это тот самый парень. Он отвезет Медведя в Кабул - сказал он.

— Спроси его, когда он планирует уехать.

— Как только мы закончим здесь, он собирается ехать обратно - перевел Хайбар.

— Хорошо. Он возвращается по Кольцевой дороге?

— Да.

Я вздохнул.

Это было все. Я притянул Медведя поближе, чтобы еще раз обнять и почесать за его коротко подстриженными ушами.

Я передал его водителю.

Он начал сходить с ума, извиваясь, пытаясь освободиться и его рук. Медведь начал громко скулить, зная, что теперь он в объятиях незнакомца.

Водитель развернулся и направился обратно к афганским воротам. Медведь продолжал визжать. Я все еще мог слышать его, когда мы с Хайбаром возвращались к часовому у ворот.

— С ним все будет в порядке, Ски, ты увидишь его снова. Я знаю это - сказал Хайбар успокаивающим и честным тоном.

Он мог сказать, что это расстраивало и Медведя, и меня.